редактированный вариант (вер.7)+ продоление
Междумировая
7-я версия. Местами совпадает с 1-м вариантом.
2014-15-й год. Декабрь-февраль.
Попасть в сержантскую учебку ну никак не входило в мои планы, так как я прекрасно представлял, что такое быть сержантом - быть сержантом, это быть лучшим. Быть выше на голову подчинённых в знаниях, навыках, в опыте. Но самое главное - быть сержантом, это быть лидером. Со всем вышеперечисленным у меня были проблемы. Мне не верилось что я достоин чего-то большего, чем звание ефрейтора по случаю демобилизации, которой, увы, не предвиделось даже в отдалённой перспективе. Но Толя сказал, что я дурак, что у меня заниженная самооценка и что он прав. Как впрочем, всегда. И поступил очень подло – подал рапорт сам. Конечно, я строил догадки насчёт того, что он не любил зимовать в поле – ведь мы с ним вместе служили срочную в Забайкалье. Тамошние зимы это отдельная и жуткая песня. А сержантская учебка, несмотря ни на что - это тёплая казарма хотя бы восемь часов в сутки. Но это только мои нелепые догадки. На самом деле он чётко знал, что я никуда от него не денусь и подам рапорт следом.
В итоге мы, а так же остальные, кто был или назначен или вызвался сам, убыли на четырёхмесячные курсы младших командиров в Улан-Удэ. Если бы я знал, что нас отправят в Улан-Удэ, то прибежал б с рапортом в штаб бригады первым.
По прибытии сразу же началась учёба. Скажем так – надежды на тёплые зимние квартиры не оправдались. Бывали недели, превращающиеся в месяца, когда мы бывали в казарме всего на пять минут - забрать почту и обратно в поля. Да и полигон был тем ещё местом. Толяныч не раз помянул себя и меня за компанию крепким словом за необдуманное решение.
Про подготовку я скажу, что нас готовили хорошо, много практики, много зубрили, стреляли, водили, занимались строевой, физо и убирали снег. Хотя после атмосферы раздолбайства, которая свойственна в спешке формируемым частям, жёсткая уставная жизнь учебки, где распорядок дня, это священная корова, плюс приправленная маразмом и долболюбизмом – это было реально в тягость даже таким прожженным партизанам как мы, забивавшим в части на многое. Командирам учебных рот и взводов было без разницы кого строить по нескольку часов на плацу или на взлётке - сопливых и прыщавых восемнадцатилетних или своих сверстников. Удоды. Хотя дисциплиной, в отместку, мы не отличались и число катапультрованных среди моих сверстников было бы ужасающим, если б не прямой приказ сверху, запрещающий разбазаривать через отчисления направо и налево ценные кадры младших командиров. Короче отчислить нас было можно, но проще было вылюбить до потери пульса. К счастью, после известных событий, когда во время второй попытки выбить пришельцев с Аравийского полуострова был полностью испепелён, растоптан, сожран и развеян по ветру Корпус ООН, кому-то в Генштабе зачесалось в попе и выпуск был досрочный. Впрочем, командиру учебной роты я всё же нагадил, в отместку за его шакалье поведение - обе обоймы, без патронов, от его табельного пистолета, неосмотрительно оставленные в сейфе, уехали со мной. Как компенсация за то, что он присваивал наши деньги. А платили нам хорошо – две тысячи рядовым, плюс надбавки за хорошую учёбу, классность, физо, знание языков и так далее. То есть выходило бы.
Спустя три месяца изматывающей ( пусть и необходимой) муштры, возвращаясь в часть, мы навестили город. Правда, это очень, мягко говоря – навестили. Сказать так, это словно назвать набег татарской конницы на русские княжества дружеским визитом. Прибыв в город, спускали пар на полную катушку: нет, кто-то и к родным наведался, но большинство предпочло проинспектировать кафе и клубы.
Хотя упрекать кого-либо я бы не рискнул, сам прошлой ночью не отличался высокоморальным обликом. И она, ночка, выдалась еще та. А утром, я, изображая Юлия Цезаря, одновременно упаковывал рюкзак, собирал разброшенные по нашей с Катей квартире вещи, трепался по сотовому и пил кофе. И жутко торопился. Ну, по крайней мере, пытался. С минуту на минуту, Юля, жена Анатолия, должна была транспортировать дрыхнущего на заднем сиденье машины супруга к моему подъезду. Остальные клятвенно обещали быть на вокзале ровно к пол девятому, когда должен был отправляться наш поезд. Учитывая, что все билеты были доверены мне, как способному быть самым адекватным в нетрезвом состоянии, то я с тревогой на трезвом сердце беспокоился за них. Что военная, что простая полиция - просто озверела, а ночной звонок на сотовый дал чётко понять, что ребята отрывались на полную катушку. И на похмельную головушку переживать за них было больно. Однако вопреки мрачным предчувствиям, никого из наших военные полицаи не поймали. Так что, попав на поезд, точнее заскочив в уже изрядно разогнавшийся вагон, ну не мог просто так оторваться половинки души своей, я выслушал мнение о себе от очень симпатичной проводницы, громко попросил прощения, преклонив перед ней одно колено, после чего был отправлен по адресу – Южная Америка, Перу, город в горах. Найдя своё место, закинул рюкзак на багажную полку, снял зимнюю куртку и лёг спать.
В часть явление сержантов народу ждали где-то через месяц, про досрочный выпуск знал комбриг и начштаба, но они сами были на учёбе, оставив за себя замполита. Когда народ понял, что можно было ещё дня два-три потусоваться в городе, грустно стало всем. Однако грустить было некогда, так как с бригадой произошло нечто страшное. Первый же же визуальный осмотр места дислокации бригады из окна арендованной на станции "Газели" поверг нас в шок. Это была не наша бригада! Точнее наша, но какая-то не такая. За три месяца обстановка в ней изменилась в худшую сторону - вместо брезентовых палаток, вокруг которых постоянно бегал наиболее молодой боец, следивший за тем чтобы они не сгорели от раскочегаренных печек, стояли новёхонькие немецкие палатки с внешними источниками отопления. Вместо старых ЗиЛов, которые могли ездить только в виде автопоезда - новенькие Уралы, выкрашенные в матовый двухцветный камуфляж. Кстати со свежепомятыми бамперами, что выдавало их активную эксплуатцию. Старые бронетранспортёры, которые мы закатывали на руках, исчезли, растаяли как дым, а в парках под навесами стояли новые "бумеры", которых в Арбатском то округе было раз-два и обчёлся. Кстати, что было подло, так это то, что в учебке нас готовили на БТР-80 и БМП-2. А уж когда нас переодели в новенькие отечественные копии зимней формы вероятного противника, отличавшиеся лишь камуфляжной раскраской, мы все дружно поняли что крупно влипли. Я даже отчётливо вспомнил, что читая "звёздочку", сидя на думающем месте, наткнулся на статейку про то, что Россию всё-таки уломали в ООН отправить ограниченный воинский контингент. Но я не думал, что этот контингент будут формировать в таких вот местах. Хотя прямого подтверждения моим страшным догадкам не было.
А вот радость самого комбата была просто неописуема. Собака и то так не умеет радоваться как радовался наш лютый с виду, но добрый внутри комбатя. Обрадуешься тут когда на ораву молодого пополнения, которое утопило и растворило в своём долболюбизме все положительные стороны нашего батальона, превратив его в глазах комбрига в тёмное место залётчиков, косячников и чудаков всё же нашлась управа. В виде вчерашних, свеже выдрессированных в овчарнях училища сержантов, которые начали такие кровавые репрессалии распущенному молодняку, что те потели даже на промёрзшем до хрустального звона полигоне. Кровавые в смысле, что кровавых мозолей было много... Ну и климат всё же на редкость гадостный, уж простите меня местные. Кровь из носу шла даже у меня, живущего всего-то в пятистах километрах от здешних мест. Чего уж говорить про остальных.
После того, как мы поужинали тем, что осталось в столовой, а осталось много чего вкусного, так как в нашей части появился аутсортинг и вернулись в расположение батальона, то нас быстренько раскидали по ротам. И попали мы с Толей, и ещё десятью сержиками, в третью роту первого батальона. Или как стало модно назваться - в 1-3. Правда, замполит роты при этом кривился как чёрт от ладана, он то ещё застал легендарную Советскую Армию. Ротный где-то отсутствовал, скорее всего, его тоже направили на курсы. Так что пока мы раскладывали свои вещи по шкафчикам, да осматривались. В палатках, объединенных с помощью надувного коридора в некоторое подобие казармы, было малолюдно - в основном знакомые и полузнакомые личности, с которыми я ещё застал то время, когда вместо благоустроенного военного городка, вокруг были руины заброшенного военного городка. Пополнение было ещё в карантине, но уже успело прославить батальон на всю бригаду - поножовщина, череда СОЧ, два суицида и так далее. Мне что-то не очень хотелось познакомиться с этими монстрами поближе, так как честно осознавал – ни фига я за три месяца не стал сержантом. А судя по ругани, доносившейся из ротной канцелярии, где замполит общался с ротным по телефону - это были какие-то уголовники-рецидивисты с суицидально-маниакальными наклонностями.
-Чёт я очкую,- сказал я сидя на складном стуле у тёплой таканевой кишки, по которой горячий воздух разносился от обогревательного устройства. Только что вернулись с уборки снега.
-Да ты не очкуй! Лошара...,- Толяныч, под гогот остальных, ловко уклонился от моих кулаков.
Февраль -Март 2015
Роту трясёт, батальон лихорадит, бригаду имеют.
За месяц сменилось двое ротных. С первого, по итогам переэкзаменовки сняли капитанские звёзды и отправили куда-то в неведомые дали. На его место встал замполит, но перенервничав, вовсе расстроил службу и после того как в карауле главный замполит беспрепятственно прошёл мимо второго, первого поста, а первый пост – это считай внутренняя территория караулки. и выставленной фишки… Нам то ладно, подумаешь с бетонными столбиками до самого дальнего поста. Замполиту же светил трибунал, время то всё же военное и отдавать под него попаданцев уже не стесняются, но шестое чувство пятой точки у него было хорошо развито - он оперативно слёг с язвой желудка. И на всё это великолепие прекрасно накладывается следующее: в роте на одного рядового – один сержант, прапорщик или офицер. Соответственно то, что целый лейтенант бегает разводящим или даже стоит в карауле, это нормально. Нормально и то, что половина роты в наряде, а вторая половина всеми силами изображает Юлия Цезаря, одновременно занимаясь повседневной рутиной вроде расчистки снега с утра до обеда и боевой подготовкой. Хотя какая подготовка – утром занятия, с обеда заступаем в наряд, и у сменившихся, на следующий день есть время до обеда. Затем они готовятся сменить нас и далее по кругу.
А кроме количества, самая неукомплектованная рота, мы отличаемся ещё и качеством – кадровых военных в роте нет. Старшина роты, он же ВРИО командира роты, это матёрый контрактник, знающий, где и что взять, но забывающий когда и кому выдать. Командиры взводов – пиджаки, только вчера получившие звёздочки младших лейтенантов и знающие ещё меньше нас, я умолчу про то, что двое из них вроде даже не эсве, а вэвээс. Мы – сержанты и ефрейтора, резервисты-партизаны, павианы-ебланы (с) комбат, и вовсе отличаемся в известно какую сторону своей махровой вольницей – половина происшествий в бригаде за сутки – это наша заслуга. Хотя стоп, я вру, кадровый офицер у нас в роте был – это и был наш первый ротный. Но, как пелось в песне моего детства: он где-то там, за горизонтом, он где-то там, где тепло и светло…
Командир батальона нас почему-то не любит и ставит, уже второй месяц, в наряды и дежурства, освободив первую и вторую роты от этих обязанностей, чтобы те сосредоточились на боевой подготовке. И те показывают блин. За наш счёт стреляют, за наш счёт они укомплектованы по полным штатам, за наш счёт они не торчат сутки в караулах. Млять. Так не честно!
Сменившись в очередной раз с караула, сдав оружие, из-за оперативности старшины – после отбоя, мы сходили в столовую, где перехватили что осталось. После обратно в жилой модуль, готовиться ко сну.
Горячая вода в кранах умывальни была на пару градусов выше уличной температуры. А холодная отличалась от горячей лишь на пару градусов. Странно, что я даже не подхватил насморк или ветрянку. Хотя холод уже в печени плешь проел. Маразм и долболюбизм окружающей меня действительности совсем воровал краски жизни. Раньше после отбоя трепались с Толяном и парнями о чём угодно, в основном о прекрасной половине человечества. А сейчас даже в свободное время все бродят как сомнамбулы. Роту постоянно дрючат проверками, а когда проверок нет – просто смотрами, то шутки вызывают прямо обратный эффект, скоро уже до мордобоя дело дойдёт. Всё, вот сейчас голова коснётся холодной подушки, и я нырну в чёрный омут беспамятства на пять- шесть часов – мы не в карауле, значит, будем утром чистить прилегающую территорию от снега.
Капитан, сопровождаемый разбитным хлыщем из штаба, неторопливо шел к
палаткам третьей роты. Точнее, шел, а еще точнее вальяжно перемещал свое тело именно штабной, а капитан двигался стремительно, но в то же время очень плавно. Почти неуловимо для постороннего глаза, Вот только секунду назад он еще вроде бы здесь, а спустя мгновение уже маячит впереди в метрах пяти от. И хоть убейся, а складывается впечатление,
что за время броска он еще и успевает зафиксировать, все что находится в зоне видимости, а может и вне ее. Хотя, чего, спрашивается, тут фиксировать? Все как всегда и везде. По крайней мере в армии.
Посреди строгих параллелепипедов палаток, пролегают расчищенные от снега дорожки, по бокам которых, немыми свидетелями неукоснительно поддерживаемого порядка, застыли сугробы, облеченные в геометрически строгие формы. Правда, непонятно: сугробы сами по себе белые, или их белой краской залили?
Окинув внимательным взглядом прилегающую территорию новоявленный комроты, остановился и прислушался к бурчанию штабного, запыхавшегося от гонки за неугомонным начальством.
- Рота вообще ужас... Вы не поверите: проверяющий стоит с фонарём у калитки карпома, а часовой на посту орёт благим матом в рацию, что над постом НЛО летает. Что не наряд, так косяк: перед проверкой из штаба командования вообще стрельбу устроили, слава Богу, хоть не подстрелили никого... А что поделать - ни одного кадрового офицера...
Слушая вполуха перечень ожидающих его бед, капитан кивал головой, словно китайский болванчик - бездумно и отрешенно. Его внимание привлекла группа рядовых и сержантов, возившихся с колесом от грузовика напротив турников.
-Вон, посмотрите - , штабной, заметив, что его причитания успехом у аудитории не пользуются, махнул рукой в сторону солдат. – Опять какой-то хренью маются.
Тем временем, «мающиеся хренью», азартно перекидываясь меж собой неопределенными междометиями, раздались в стороны. Откуда-то из глубины толпы, вперед вышагнул коренастый паренек в бронежилете, каске и автоматом за спиной. В дополнение к штатной амуниции между ног парень зажимал колесо от грузовика, оснащенное хитрой системой ремней
и подвязок. Под одобрительные возгласы товарищей боец, лихо ухватился за перекладину турника, уверенно и оточено совершил пять чистых подтягиваний прямым хватом и два - обратным. Затем что называется - запал закончился, но парнишка не сдавался.
-Спасибо за лекцию, - капитан оскалился в гримасе, обозначающей по его мнению дружелюбную улыбку.
- Было весьма познавательно. Еще раз - спасибо, а дальше я сам, как-нибудь.
Зябко улыбнувшись в ответ, штабной неопределенно пожал плечами и, сдержанно пожелав всего наилучшего, зашагал в обратном направлении.
- Смирн-а-а! - загодя заметив подходящего к ним офицера, заорал парень с лычками младшего сержанта.
- Вольно, - небрежно отмахнулся капитан, оглядывая замершее в подобие строевой стойки воинство. - Третья рота? - И, не дождавшись немедленного ответа, недовольно шевельнул бровью.
- Ву ком пре не?
- Так точно. Третья, - продолжая покачиваться на перекладине, четко по-уставному буркнул парень в бронежилете. - А вы, стесняюсь спросить, ху из ху будете?
- Полиглот? - радостно осклабился капитан, азартно потирая ладони.
-Уважаю-ю-ю. Отвечаю. Во-первых - человек, а во-вторых - ваш, отморозки, командир. А ну, мать вашу, в одну шеренгу стаа-а-ановись! Р-равняйсь! Смирна-а-а!
Март-Апрель 2015 года.
Тянуть роту, да и вообще, любой расхлябанный донельзя коллектив, вверх – это адский труд, выматывающий физически, сжигающий морально. Причем тянешь-то даже не выше звезд, а до сколько-нибудь приемлемого уровня. По фронтовым расценкам – приемлемого. Преграды, проблемы, препоны, косяки всё это как казни египетские, испытывающие со всех сторон двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю. Все эти заморочки с лёгкостью изменяют будущее, как шулер карты в колоде, нападают в лоб и бьют исподтишка. Одиночке против них не выстоять. Герои из легенд – в легендах и живут, потому что в реальной жизни не вытягивают – скопычиваются. И что делать в сложившейся ситуации если ты простой смертный? Один из многих тебе подобных? Правильно. Ра-бо-та-ть. На износ. Самому и всех остальных за собой тянуть. Потому как когда вокруг лидера ( или рискнувшего возложить на себя эту паскудную роль) собираются те, кто в него верят и идут за ним, тогда идти становится легче. Оступившись – тебя поддержат плечо и рука, а то и волшебный пендаль товарища. Не хватает своего ума – есть мозговой штурм. Не хватает своих рук – есть руки друзей. Главное – зажечь огонь в сердцах и умах людей.
Ротный, при всём своём непростом характере, резкой и агрессивной манере, привыкший высказывать своё мнение о человеке вне зависимости от звания и положения сумел стать таким лидером, он зажёг в нас этот огонёк веры. Веры, что мы - вечно косячная третья – вылезем из этой задницы, и займём достойное место. В жизни, а если придется, то и в смерти.
Не всё было гладко. Сначала требовалось доказать своё право быть командиром. Это восемнадцатилетним соплякам достаточно грозного вида и громкого голоса, ну и взгляда глаза в глаза чтобы они как щенки прижали хвосты и сидели на месте. А нас… Нас он тупо бил. Прямо вызывал недовольных на поединок и … бил. Да, Толя и Юрик, пулемётчик из второго взвода, смогли свести всё на ничью, но по очкам – по почкам, он безоговорочно вёл в сухую.
Но лишь одной силы мало. Капитан дал нам уверенность в том, что мы делаем. Он сказал, что это хорошо, когда нас мало – значит, он сможет уделять нам больше внимания, что мы лучше усвоим всё то, чему нас будут учить. Значит мы передадим полученные знания своим подчинённым. Приветствуя разумную инициативу при выполнении заданий, он карал за шаблонные или необдуманные решения, разбирая их по косточкам и заставляя наши головы думать над новыми. О-о-о… Нагрузка на мозги была в разы больше чем на тело. А нашими телами он занялся всерьёз – физо начиналось с утра, с перерывами на занятия в учебных классах и приём пищи. Мы не потели в бане, так как сутками ходили в броне.
Я уже говорил, что сержант – это тот, кто лучше рядовых на голову. Так вот – только спустя два месяца, в начале апреля, когда на плац перед палатками из грузовиков стали неуклюже выбираться молодые бойцы пополнения… Только тогда до жирафа дошло, что он готов стать сержантом для семерых балбесов. Только тогда допёрло, что не зря капитан, да что капитан, я сам – ломал себя, пропускал через холод, голод и боль, сходя с ума от происходящего и одновременно сохраняя рассудок трезвым, а разум – ясным. Что отчаянье, страх, лень, усталость можно и нужно преодолеть, чтобы лишь встать на ступеньку выше. А этих ступенек ведущих вверх – много. И скатиться вниз – гораздо проще, чем идти вверх.
Фух, ну и мысли же в голову приходят. Странно, по срочке у меня к этому времени мозги зашорлись окончательно. Всё мечтал лишь бы поесть, поспать да проволынить от службы. А сейчас спокойная уверенность в своих силах, знаниях и настойчивое желание быть лучше.
Всё прямо как у перфекциониста… хах.
Ладно, собираем вещи в рюкзак – меня и ещё с десяток ребят спускают в карантин.
Будем нянчится с молодыми. Это только у меня одного на левом плече злобно скалится чёртик? Или его старший брат злобно ржет за спиной? У всего взвода. Мвехе-хе-хе.
Вешайтесь духи.
Междумировая
7-я версия. Местами совпадает с 1-м вариантом.
2014-15-й год. Декабрь-февраль.
Попасть в сержантскую учебку ну никак не входило в мои планы, так как я прекрасно представлял, что такое быть сержантом - быть сержантом, это быть лучшим. Быть выше на голову подчинённых в знаниях, навыках, в опыте. Но самое главное - быть сержантом, это быть лидером. Со всем вышеперечисленным у меня были проблемы. Мне не верилось что я достоин чего-то большего, чем звание ефрейтора по случаю демобилизации, которой, увы, не предвиделось даже в отдалённой перспективе. Но Толя сказал, что я дурак, что у меня заниженная самооценка и что он прав. Как впрочем, всегда. И поступил очень подло – подал рапорт сам. Конечно, я строил догадки насчёт того, что он не любил зимовать в поле – ведь мы с ним вместе служили срочную в Забайкалье. Тамошние зимы это отдельная и жуткая песня. А сержантская учебка, несмотря ни на что - это тёплая казарма хотя бы восемь часов в сутки. Но это только мои нелепые догадки. На самом деле он чётко знал, что я никуда от него не денусь и подам рапорт следом.
В итоге мы, а так же остальные, кто был или назначен или вызвался сам, убыли на четырёхмесячные курсы младших командиров в Улан-Удэ. Если бы я знал, что нас отправят в Улан-Удэ, то прибежал б с рапортом в штаб бригады первым.
По прибытии сразу же началась учёба. Скажем так – надежды на тёплые зимние квартиры не оправдались. Бывали недели, превращающиеся в месяца, когда мы бывали в казарме всего на пять минут - забрать почту и обратно в поля. Да и полигон был тем ещё местом. Толяныч не раз помянул себя и меня за компанию крепким словом за необдуманное решение.
Про подготовку я скажу, что нас готовили хорошо, много практики, много зубрили, стреляли, водили, занимались строевой, физо и убирали снег. Хотя после атмосферы раздолбайства, которая свойственна в спешке формируемым частям, жёсткая уставная жизнь учебки, где распорядок дня, это священная корова, плюс приправленная маразмом и долболюбизмом – это было реально в тягость даже таким прожженным партизанам как мы, забивавшим в части на многое. Командирам учебных рот и взводов было без разницы кого строить по нескольку часов на плацу или на взлётке - сопливых и прыщавых восемнадцатилетних или своих сверстников. Удоды. Хотя дисциплиной, в отместку, мы не отличались и число катапультрованных среди моих сверстников было бы ужасающим, если б не прямой приказ сверху, запрещающий разбазаривать через отчисления направо и налево ценные кадры младших командиров. Короче отчислить нас было можно, но проще было вылюбить до потери пульса. К счастью, после известных событий, когда во время второй попытки выбить пришельцев с Аравийского полуострова был полностью испепелён, растоптан, сожран и развеян по ветру Корпус ООН, кому-то в Генштабе зачесалось в попе и выпуск был досрочный. Впрочем, командиру учебной роты я всё же нагадил, в отместку за его шакалье поведение - обе обоймы, без патронов, от его табельного пистолета, неосмотрительно оставленные в сейфе, уехали со мной. Как компенсация за то, что он присваивал наши деньги. А платили нам хорошо – две тысячи рядовым, плюс надбавки за хорошую учёбу, классность, физо, знание языков и так далее. То есть выходило бы.
Спустя три месяца изматывающей ( пусть и необходимой) муштры, возвращаясь в часть, мы навестили город. Правда, это очень, мягко говоря – навестили. Сказать так, это словно назвать набег татарской конницы на русские княжества дружеским визитом. Прибыв в город, спускали пар на полную катушку: нет, кто-то и к родным наведался, но большинство предпочло проинспектировать кафе и клубы.
Хотя упрекать кого-либо я бы не рискнул, сам прошлой ночью не отличался высокоморальным обликом. И она, ночка, выдалась еще та. А утром, я, изображая Юлия Цезаря, одновременно упаковывал рюкзак, собирал разброшенные по нашей с Катей квартире вещи, трепался по сотовому и пил кофе. И жутко торопился. Ну, по крайней мере, пытался. С минуту на минуту, Юля, жена Анатолия, должна была транспортировать дрыхнущего на заднем сиденье машины супруга к моему подъезду. Остальные клятвенно обещали быть на вокзале ровно к пол девятому, когда должен был отправляться наш поезд. Учитывая, что все билеты были доверены мне, как способному быть самым адекватным в нетрезвом состоянии, то я с тревогой на трезвом сердце беспокоился за них. Что военная, что простая полиция - просто озверела, а ночной звонок на сотовый дал чётко понять, что ребята отрывались на полную катушку. И на похмельную головушку переживать за них было больно. Однако вопреки мрачным предчувствиям, никого из наших военные полицаи не поймали. Так что, попав на поезд, точнее заскочив в уже изрядно разогнавшийся вагон, ну не мог просто так оторваться половинки души своей, я выслушал мнение о себе от очень симпатичной проводницы, громко попросил прощения, преклонив перед ней одно колено, после чего был отправлен по адресу – Южная Америка, Перу, город в горах. Найдя своё место, закинул рюкзак на багажную полку, снял зимнюю куртку и лёг спать.
В часть явление сержантов народу ждали где-то через месяц, про досрочный выпуск знал комбриг и начштаба, но они сами были на учёбе, оставив за себя замполита. Когда народ понял, что можно было ещё дня два-три потусоваться в городе, грустно стало всем. Однако грустить было некогда, так как с бригадой произошло нечто страшное. Первый же же визуальный осмотр места дислокации бригады из окна арендованной на станции "Газели" поверг нас в шок. Это была не наша бригада! Точнее наша, но какая-то не такая. За три месяца обстановка в ней изменилась в худшую сторону - вместо брезентовых палаток, вокруг которых постоянно бегал наиболее молодой боец, следивший за тем чтобы они не сгорели от раскочегаренных печек, стояли новёхонькие немецкие палатки с внешними источниками отопления. Вместо старых ЗиЛов, которые могли ездить только в виде автопоезда - новенькие Уралы, выкрашенные в матовый двухцветный камуфляж. Кстати со свежепомятыми бамперами, что выдавало их активную эксплуатцию. Старые бронетранспортёры, которые мы закатывали на руках, исчезли, растаяли как дым, а в парках под навесами стояли новые "бумеры", которых в Арбатском то округе было раз-два и обчёлся. Кстати, что было подло, так это то, что в учебке нас готовили на БТР-80 и БМП-2. А уж когда нас переодели в новенькие отечественные копии зимней формы вероятного противника, отличавшиеся лишь камуфляжной раскраской, мы все дружно поняли что крупно влипли. Я даже отчётливо вспомнил, что читая "звёздочку", сидя на думающем месте, наткнулся на статейку про то, что Россию всё-таки уломали в ООН отправить ограниченный воинский контингент. Но я не думал, что этот контингент будут формировать в таких вот местах. Хотя прямого подтверждения моим страшным догадкам не было.
А вот радость самого комбата была просто неописуема. Собака и то так не умеет радоваться как радовался наш лютый с виду, но добрый внутри комбатя. Обрадуешься тут когда на ораву молодого пополнения, которое утопило и растворило в своём долболюбизме все положительные стороны нашего батальона, превратив его в глазах комбрига в тёмное место залётчиков, косячников и чудаков всё же нашлась управа. В виде вчерашних, свеже выдрессированных в овчарнях училища сержантов, которые начали такие кровавые репрессалии распущенному молодняку, что те потели даже на промёрзшем до хрустального звона полигоне. Кровавые в смысле, что кровавых мозолей было много... Ну и климат всё же на редкость гадостный, уж простите меня местные. Кровь из носу шла даже у меня, живущего всего-то в пятистах километрах от здешних мест. Чего уж говорить про остальных.
После того, как мы поужинали тем, что осталось в столовой, а осталось много чего вкусного, так как в нашей части появился аутсортинг и вернулись в расположение батальона, то нас быстренько раскидали по ротам. И попали мы с Толей, и ещё десятью сержиками, в третью роту первого батальона. Или как стало модно назваться - в 1-3. Правда, замполит роты при этом кривился как чёрт от ладана, он то ещё застал легендарную Советскую Армию. Ротный где-то отсутствовал, скорее всего, его тоже направили на курсы. Так что пока мы раскладывали свои вещи по шкафчикам, да осматривались. В палатках, объединенных с помощью надувного коридора в некоторое подобие казармы, было малолюдно - в основном знакомые и полузнакомые личности, с которыми я ещё застал то время, когда вместо благоустроенного военного городка, вокруг были руины заброшенного военного городка. Пополнение было ещё в карантине, но уже успело прославить батальон на всю бригаду - поножовщина, череда СОЧ, два суицида и так далее. Мне что-то не очень хотелось познакомиться с этими монстрами поближе, так как честно осознавал – ни фига я за три месяца не стал сержантом. А судя по ругани, доносившейся из ротной канцелярии, где замполит общался с ротным по телефону - это были какие-то уголовники-рецидивисты с суицидально-маниакальными наклонностями.
-Чёт я очкую,- сказал я сидя на складном стуле у тёплой таканевой кишки, по которой горячий воздух разносился от обогревательного устройства. Только что вернулись с уборки снега.
-Да ты не очкуй! Лошара...,- Толяныч, под гогот остальных, ловко уклонился от моих кулаков.
Февраль -Март 2015
Роту трясёт, батальон лихорадит, бригаду имеют.
За месяц сменилось двое ротных. С первого, по итогам переэкзаменовки сняли капитанские звёзды и отправили куда-то в неведомые дали. На его место встал замполит, но перенервничав, вовсе расстроил службу и после того как в карауле главный замполит беспрепятственно прошёл мимо второго, первого поста, а первый пост – это считай внутренняя территория караулки. и выставленной фишки… Нам то ладно, подумаешь с бетонными столбиками до самого дальнего поста. Замполиту же светил трибунал, время то всё же военное и отдавать под него попаданцев уже не стесняются, но шестое чувство пятой точки у него было хорошо развито - он оперативно слёг с язвой желудка. И на всё это великолепие прекрасно накладывается следующее: в роте на одного рядового – один сержант, прапорщик или офицер. Соответственно то, что целый лейтенант бегает разводящим или даже стоит в карауле, это нормально. Нормально и то, что половина роты в наряде, а вторая половина всеми силами изображает Юлия Цезаря, одновременно занимаясь повседневной рутиной вроде расчистки снега с утра до обеда и боевой подготовкой. Хотя какая подготовка – утром занятия, с обеда заступаем в наряд, и у сменившихся, на следующий день есть время до обеда. Затем они готовятся сменить нас и далее по кругу.
А кроме количества, самая неукомплектованная рота, мы отличаемся ещё и качеством – кадровых военных в роте нет. Старшина роты, он же ВРИО командира роты, это матёрый контрактник, знающий, где и что взять, но забывающий когда и кому выдать. Командиры взводов – пиджаки, только вчера получившие звёздочки младших лейтенантов и знающие ещё меньше нас, я умолчу про то, что двое из них вроде даже не эсве, а вэвээс. Мы – сержанты и ефрейтора, резервисты-партизаны, павианы-ебланы (с) комбат, и вовсе отличаемся в известно какую сторону своей махровой вольницей – половина происшествий в бригаде за сутки – это наша заслуга. Хотя стоп, я вру, кадровый офицер у нас в роте был – это и был наш первый ротный. Но, как пелось в песне моего детства: он где-то там, за горизонтом, он где-то там, где тепло и светло…
Командир батальона нас почему-то не любит и ставит, уже второй месяц, в наряды и дежурства, освободив первую и вторую роты от этих обязанностей, чтобы те сосредоточились на боевой подготовке. И те показывают блин. За наш счёт стреляют, за наш счёт они укомплектованы по полным штатам, за наш счёт они не торчат сутки в караулах. Млять. Так не честно!
Сменившись в очередной раз с караула, сдав оружие, из-за оперативности старшины – после отбоя, мы сходили в столовую, где перехватили что осталось. После обратно в жилой модуль, готовиться ко сну.
Горячая вода в кранах умывальни была на пару градусов выше уличной температуры. А холодная отличалась от горячей лишь на пару градусов. Странно, что я даже не подхватил насморк или ветрянку. Хотя холод уже в печени плешь проел. Маразм и долболюбизм окружающей меня действительности совсем воровал краски жизни. Раньше после отбоя трепались с Толяном и парнями о чём угодно, в основном о прекрасной половине человечества. А сейчас даже в свободное время все бродят как сомнамбулы. Роту постоянно дрючат проверками, а когда проверок нет – просто смотрами, то шутки вызывают прямо обратный эффект, скоро уже до мордобоя дело дойдёт. Всё, вот сейчас голова коснётся холодной подушки, и я нырну в чёрный омут беспамятства на пять- шесть часов – мы не в карауле, значит, будем утром чистить прилегающую территорию от снега.
Капитан, сопровождаемый разбитным хлыщем из штаба, неторопливо шел к
палаткам третьей роты. Точнее, шел, а еще точнее вальяжно перемещал свое тело именно штабной, а капитан двигался стремительно, но в то же время очень плавно. Почти неуловимо для постороннего глаза, Вот только секунду назад он еще вроде бы здесь, а спустя мгновение уже маячит впереди в метрах пяти от. И хоть убейся, а складывается впечатление,
что за время броска он еще и успевает зафиксировать, все что находится в зоне видимости, а может и вне ее. Хотя, чего, спрашивается, тут фиксировать? Все как всегда и везде. По крайней мере в армии.
Посреди строгих параллелепипедов палаток, пролегают расчищенные от снега дорожки, по бокам которых, немыми свидетелями неукоснительно поддерживаемого порядка, застыли сугробы, облеченные в геометрически строгие формы. Правда, непонятно: сугробы сами по себе белые, или их белой краской залили?
Окинув внимательным взглядом прилегающую территорию новоявленный комроты, остановился и прислушался к бурчанию штабного, запыхавшегося от гонки за неугомонным начальством.
- Рота вообще ужас... Вы не поверите: проверяющий стоит с фонарём у калитки карпома, а часовой на посту орёт благим матом в рацию, что над постом НЛО летает. Что не наряд, так косяк: перед проверкой из штаба командования вообще стрельбу устроили, слава Богу, хоть не подстрелили никого... А что поделать - ни одного кадрового офицера...
Слушая вполуха перечень ожидающих его бед, капитан кивал головой, словно китайский болванчик - бездумно и отрешенно. Его внимание привлекла группа рядовых и сержантов, возившихся с колесом от грузовика напротив турников.
-Вон, посмотрите - , штабной, заметив, что его причитания успехом у аудитории не пользуются, махнул рукой в сторону солдат. – Опять какой-то хренью маются.
Тем временем, «мающиеся хренью», азартно перекидываясь меж собой неопределенными междометиями, раздались в стороны. Откуда-то из глубины толпы, вперед вышагнул коренастый паренек в бронежилете, каске и автоматом за спиной. В дополнение к штатной амуниции между ног парень зажимал колесо от грузовика, оснащенное хитрой системой ремней
и подвязок. Под одобрительные возгласы товарищей боец, лихо ухватился за перекладину турника, уверенно и оточено совершил пять чистых подтягиваний прямым хватом и два - обратным. Затем что называется - запал закончился, но парнишка не сдавался.
-Спасибо за лекцию, - капитан оскалился в гримасе, обозначающей по его мнению дружелюбную улыбку.
- Было весьма познавательно. Еще раз - спасибо, а дальше я сам, как-нибудь.
Зябко улыбнувшись в ответ, штабной неопределенно пожал плечами и, сдержанно пожелав всего наилучшего, зашагал в обратном направлении.
- Смирн-а-а! - загодя заметив подходящего к ним офицера, заорал парень с лычками младшего сержанта.
- Вольно, - небрежно отмахнулся капитан, оглядывая замершее в подобие строевой стойки воинство. - Третья рота? - И, не дождавшись немедленного ответа, недовольно шевельнул бровью.
- Ву ком пре не?
- Так точно. Третья, - продолжая покачиваться на перекладине, четко по-уставному буркнул парень в бронежилете. - А вы, стесняюсь спросить, ху из ху будете?
- Полиглот? - радостно осклабился капитан, азартно потирая ладони.
-Уважаю-ю-ю. Отвечаю. Во-первых - человек, а во-вторых - ваш, отморозки, командир. А ну, мать вашу, в одну шеренгу стаа-а-ановись! Р-равняйсь! Смирна-а-а!
Март-Апрель 2015 года.
Тянуть роту, да и вообще, любой расхлябанный донельзя коллектив, вверх – это адский труд, выматывающий физически, сжигающий морально. Причем тянешь-то даже не выше звезд, а до сколько-нибудь приемлемого уровня. По фронтовым расценкам – приемлемого. Преграды, проблемы, препоны, косяки всё это как казни египетские, испытывающие со всех сторон двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю. Все эти заморочки с лёгкостью изменяют будущее, как шулер карты в колоде, нападают в лоб и бьют исподтишка. Одиночке против них не выстоять. Герои из легенд – в легендах и живут, потому что в реальной жизни не вытягивают – скопычиваются. И что делать в сложившейся ситуации если ты простой смертный? Один из многих тебе подобных? Правильно. Ра-бо-та-ть. На износ. Самому и всех остальных за собой тянуть. Потому как когда вокруг лидера ( или рискнувшего возложить на себя эту паскудную роль) собираются те, кто в него верят и идут за ним, тогда идти становится легче. Оступившись – тебя поддержат плечо и рука, а то и волшебный пендаль товарища. Не хватает своего ума – есть мозговой штурм. Не хватает своих рук – есть руки друзей. Главное – зажечь огонь в сердцах и умах людей.
Ротный, при всём своём непростом характере, резкой и агрессивной манере, привыкший высказывать своё мнение о человеке вне зависимости от звания и положения сумел стать таким лидером, он зажёг в нас этот огонёк веры. Веры, что мы - вечно косячная третья – вылезем из этой задницы, и займём достойное место. В жизни, а если придется, то и в смерти.
Не всё было гладко. Сначала требовалось доказать своё право быть командиром. Это восемнадцатилетним соплякам достаточно грозного вида и громкого голоса, ну и взгляда глаза в глаза чтобы они как щенки прижали хвосты и сидели на месте. А нас… Нас он тупо бил. Прямо вызывал недовольных на поединок и … бил. Да, Толя и Юрик, пулемётчик из второго взвода, смогли свести всё на ничью, но по очкам – по почкам, он безоговорочно вёл в сухую.
Но лишь одной силы мало. Капитан дал нам уверенность в том, что мы делаем. Он сказал, что это хорошо, когда нас мало – значит, он сможет уделять нам больше внимания, что мы лучше усвоим всё то, чему нас будут учить. Значит мы передадим полученные знания своим подчинённым. Приветствуя разумную инициативу при выполнении заданий, он карал за шаблонные или необдуманные решения, разбирая их по косточкам и заставляя наши головы думать над новыми. О-о-о… Нагрузка на мозги была в разы больше чем на тело. А нашими телами он занялся всерьёз – физо начиналось с утра, с перерывами на занятия в учебных классах и приём пищи. Мы не потели в бане, так как сутками ходили в броне.
Я уже говорил, что сержант – это тот, кто лучше рядовых на голову. Так вот – только спустя два месяца, в начале апреля, когда на плац перед палатками из грузовиков стали неуклюже выбираться молодые бойцы пополнения… Только тогда до жирафа дошло, что он готов стать сержантом для семерых балбесов. Только тогда допёрло, что не зря капитан, да что капитан, я сам – ломал себя, пропускал через холод, голод и боль, сходя с ума от происходящего и одновременно сохраняя рассудок трезвым, а разум – ясным. Что отчаянье, страх, лень, усталость можно и нужно преодолеть, чтобы лишь встать на ступеньку выше. А этих ступенек ведущих вверх – много. И скатиться вниз – гораздо проще, чем идти вверх.
Фух, ну и мысли же в голову приходят. Странно, по срочке у меня к этому времени мозги зашорлись окончательно. Всё мечтал лишь бы поесть, поспать да проволынить от службы. А сейчас спокойная уверенность в своих силах, знаниях и настойчивое желание быть лучше.
Всё прямо как у перфекциониста… хах.
Ладно, собираем вещи в рюкзак – меня и ещё с десяток ребят спускают в карантин.
Будем нянчится с молодыми. Это только у меня одного на левом плече злобно скалится чёртик? Или его старший брат злобно ржет за спиной? У всего взвода. Мвехе-хе-хе.
Вешайтесь духи.