Наш ответ Клэнси

[Tigr]

Камрады! Была уже такая тема про боевик Т.Клэнси "Красный шторм". Но я эту книгу прочитал еще в прошлом веке, а лет шесть-семь назад попытался состряпать ответ. Как у Лукаса - не с самого начала. Может, оцените (только не сильно бейте, пожалуйста).


Околоземное космическое пространство


Начало событиям, развернувшимся на следующий день в Северной Атлантике, было положено в космосе. В два часа двенадцать минут над океаном прошел низкоорбитальный разведывательный спутник 17Ф16 известный под обозначением «Космос-1476». С высоты двести восемьдесят километров он вел разведку надводной обстановки в полосе шириной в тысячу морских миль. Внизу была ночь, и космический аппарат находился в тени Земли, но он не нуждался в энергии солнечных батарей. Питаемый автономным радиоизотопным (ядерным) источником электроэнергии «Топаз-1», его радиолокатор барабанил частой дробью коротких импульсов сквозь плотную завесу облачности от зародившегося в Атлантике циклона. Когда спутник оказался прямо над корабельными соединениями 2-го американского флота, десятки абонентов сети спутниковой связи «Кристалл», подключенных к системе морской космической разведки и целеуказания «Легенда», мгновенно получили точные координаты обнаруженных в океане целей. Потребителями такой информации являлись береговые командные пункты или напрямую боевые корабли и подводные лодки – носители оперативных противокорабельных ракетных комплексов.
Пролетая по орбите 7,75 километра в секунду, «Космос-1476» вышел из зоны поиска. Восходящий участок траектории был пройден. Четырехтонный спутник появился над освещенной солнцем стороной Земли. Дальше его путь пролегал над пустынными районами северной полярной «шапки» планеты, где искать было абсолютно нечего. Поэтому для сохранения энергоресурса его бортовые системы перешли в «спящий» режим, чтобы активироваться снова на следующем витке, который начнется над южной частью Тихого океана через сорок пять минут. Но к тому времени эстафету слежения на субполярной орбите подхватит уже другой спутник типа 17Ф16. Перед началом войны численность советской военной космической группировки была наращена до восемнадцати аппаратов системы «Легенда», которая начиная с 1978 года контролировала всю акваторию Мирового океана. Глобальное информационное поле и автоматизированная передача разведданных позволили советскому военно-морскому флоту впервые в мире на практике интегрировать различные разведывательные и ударные силы и средства в единый разведывательно-ударный комплекс – качественно новый элемент вооруженных сил, основой которому служила космическая «Легенда». Несколько суток подряд все это низкоорбитальное «созвездие» отслеживало перемещения американского военного флота в Северной Атлантике. Теперь пришло время нанести по нему удар.



Североморск, Кольский полуостров


Крупноформатные фотоснимки были разложены в хронологическом порядке.
- Вот они! Временной интервал от двух до шести часов, - сказал начальник штаба вице-адмирал Патрушев, и Военный совет Северного флота склонился над ними.
- Что это, Юрий Никитович? – командующий Громов указал на последний снимок. – Больше похоже на негатив.
- Это американский флот в Северной Атлантике, Феликс Николаевич. Так он выглядит в радиодиапазоне из космоса. Эта фотография сделана час назад с экрана оконечного устройства приема данных по системе «Легенда». Фон – это поверхность океана, а яркое пятно в центре – засветка от помехи, которую поставили американцы во время последнего прохода нашего спутника.
- Ну, и что это нам дает? Почему они только сейчас стали «давить» наш спутник?
- Вести непрерывное радиопротиводействие бессмысленно. Мы бы все равно вычислили перемещение их флота по положению пятна засветки в течение определенного времени. Выводы из обстановки следующие: противник продолжает оперативное развертывание на театре с соблюдением мер свето- и радиотехнической маскировки. Его задача – сформировать объединенный ударный флот НАТО для достижения господства в Северо-Восточной Атлантике и срыва наших операций на вражеских коммуникациях в океане.
- Да, Юрий Никитович, мне об этом известно из докладов ваших разведчиков за последние два дня. Но что изменилось теперь, чтобы собирать Военный совет?
- Теперь американцы находятся в пределах досягаемости нашей береговой авиации, - ответил начштаба и назвал координаты.
- Значит, они пришли, - выдохнул адмирал Громов. - Наконец-то… Война на море началась очень успешно, и в этом была немалая заслуга командования и штаба Северного флота. Но не было ничего окончательного, пока у врага оставался мощный авианосный флот. Советские адмиралы понимали это, но своих авианосцев не имели, поэтому им приходилось ждать, когда приблизятся вражеские. Неприятная ситуация для боевого планирования, и ошибки тут быть не должно.
- Откуда у вас появились такие сведения?
- Радиотехническая разведка, Феликс Николаевич. – Система морской космической разведки и целеуказания «Легенда» располагала спутниками двух типов, и если где-то противник начинал глушить аппараты активного радиолокационного слежения, то спутники электронного прослушивания тут же пеленговали местоположение постановщика помех. – Ее точность, конечно, невысокая и названные мною координаты приблизительные, но как источник первичной информации вполне достоверные.
- Разрешите, товарищ командующий… - подался вперед начальник разведуправления, который сидел рядом со своим «шефом» Патрушевым, и Громов кивнул ему. – Помеха, которую мы отслеживаем, эффективна только на краткосрочную перспективу. Например, чтобы выиграть время при смене генерального курса или перестроении сил в боевой порядок. Американцы знают это, и поэтому воспользовались ей, когда приняли свое тактическое решение.
- Какое?
- Оно само вытекает из сложившейся обстановки – попытаться перехватить у нас инициативу и десантом с моря отбить обратно Кефлавик. В принципе сил для этого у них достаточно – целое амфибийное соединение и тысяч двадцать морпехов. Наши аналитики считают, что они начнут операцию против наших войск в Исландии уже этим утром.
- Сильно сомневаюсь, - громко возразил сидящий напротив генерал-лейтенант морской авиации. - Американцы не сунутся на остров, пока не сразятся со мной. - Разумно, - поддержал первый заместитель командующего вице-адмирал Игорь Касатонов и пояснил:
– Вряд ли американцы ввяжутся в десантную операцию, предварительно не устранив нашей воздушной угрозы.
- Что скажете, Владимир Григорьевич? – Громов обратился к морскому летчику.
- Достанем куда надо, от полюса до полюса. – Командующий авиацией флота генерал-лейтенант Дейнека кивнул на «грифованный» глобус большого диаметра. Правда, точный расчет маршрута штурманы всегда выполняли математическим способом, так что это был скорее символ стратегического статуса Северного флота, зоной ответственности которого являлся весь Мировой океан. Второй летчик – тоже в звании генерала ВВС только на ранг ниже – что-то быстро писал. Дейнека посмотрел в его блокнот.
- До цели свыше трех тысяч километров. Это если брать по дуге большого круга, то есть по прямой как полет птицы.
- Какие будут предложения, товарищи?
- Привести в действие план «Полярная звезда», – немедленно ответил Дейнека. Это означало, что вся ударная авиация флота, сведенная в Пятую морскую ракетоносную Киркинесскую Краснознаменную авиационную дивизию под командованием генерал-майора Попова, автоматически начнет подготовку этой приоритетной боевой операции и временно прекратит выполнение всех других второстепенных задач.
По отношению к остальным родам сил ВМФ морская авиация обладала важнейшим преимуществом – высокой оперативной мобильностью. Она способна была атаковать цель за тысячи миль спустя всего несколько часов после взлета. Сила удара восьми самолетов Ту-22М3 равнозначна бортовому залпу целого ракетного крейсера проекта 1164. Ударная мощь всего этого авиасоединения эквивалентна десяти кораблям этого типа – их такого количества просто не было в составе флота. Сейчас ее целями – главными целями всего советского военно-морского флота – были три американских авианосца в Северной Атлантике. Настала пора проверить на практике теорию «национального противоавианосного решения». Эта теория предполагала нанести массированный удар по главному противнику, располагавшему крупными ударными кораблями, как можно дальше от своих берегов. Поэтому носителями мощных тяжелых противокорабельных ракет стали дальние бомбардировщики, но многотысячный парк самолетов тактической (фронтовой) авиации ВВС, напротив, вообще не имел оружия такого класса.
- Добро, готовьте решение на операцию, - разрешил адмирал Громов. – Какая вам нужна помощь?
- В организации дозаправки в воздухе, товарищ командующий. – Ракетоносец Ту-22М3 с нормальной нагрузкой имел радиус боевого применения в две с половиной тысячи километров, да и то при оптимальном профиле и скоростном режиме полета, которые не представлялось возможным выполнить при скрытном подходе к цели и последующей сверхскоростной атаке.
- Игорь Владимирович, прошу вас согласовать с Главкоматом ВВС и командованием Дальней авиации необходимый наряд сил самолетов–заправщиков и их использования по нашим оперативным планам, – сказал своему первому заму Громов.
- Уже сделано, Феликс Николаевич. В управление флота прибыла оперативная группа офицеров из штаба Дальней авиации для организации взаимодействия с нами. Кроме того, из ее состава товарищу Дейнека выделено несколько бомбардировщиков для восполнения потерь.
Командующий спросил у летчика: - Владимир Григорьевич, сколько времени вам потребуется для подготовки операции?
- Шесть часов, товарищ командующий, включая время, необходимое для доразведки целей.
- Товарищи, мы не можем столько ждать! Американцы в любую минуту начнут высадку в Исландии и вырвут у нас почти достигнутую победу. Мы должны не допустить этого! – Член Военного совета возглавил политуправление флота пять лет назад, когда после взрыва ракетного арсенала в бухте Окольная было заменено все руководство Северного флота. Он хорошо помнил это и не желал участи своего предшественника.
- Зачем нам терять время? – спросил он. - Нужно немедленно ударить по ним всеми силами, полагаясь на наше преимущество в обнаружении целей из космоса. Мы всегда обязаны помнить, товарищи, о возложенной на нас ответственности и доверии, оказанном нам партией, правительством и всем советским народом в деле защиты социалистического отечества.
Начальник политуправления собирался продолжить, но командующий Громов остановил его жестом.
- Мы все коммунисты, и я уверен, что каждый из нас твердо знает, за что сражается с врагами. Именно поэтому мы сейчас и собрались, чтобы решить, как лучше исполнить свой воинский долг перед Родиной. А теперь возвратимся к предметному обсуждению плана операции «Полярная звезда». Я хочу выслушать ваши мнения о предложении, поступившем от Александра Ильича.
- Нанести удар прямо сейчас нереально, - заявил Патрушев.
- Почему? – спросил Громов.
- Возможности космической «Легенды» по выдаче целеуказания ударным силам слишком преувеличены, товарищ командующий, - ответил начальник разведки флота.
- А ее разработчики из «фирмы» Челомея утверждали, что это чуть ли не «всевидящее око божье», когда вводили систему в опытную эксплуатацию на флоте, - возразил один из заместителей командующего.
- Да, между прочим, по ее данным наши разведчики точно вычислили место высадки английского десанта на Фолклендах в 1982 году, - добавил первый зам Касатонов. – Если бы аргентинцы располагали такой информацией, то исход той войны мог быть совсем другим.
- Юрий Никитович, по-моему, «Легенда» прошла проверку боем, - командующий повернулся к своему начштаба.
- Бесспорно, Феликс Николаевич, для ведения стратегической разведки «Легенда» неоценима. Но тогда во время англо-аргентинского конфликта у нас было две недели, чтобы все хорошо обдумать и сопоставить данные, полученные из космоса. А сегодня счет времени пойдет на часы, а на завершающем этапе «Полярной звезды» - уже на минуты.
- Ну и что?
- Чтобы воспользоваться «Легендой» как средством целеуказания ударной авиации, нам придется идеально синхронизировать налет бомбардировщиков с проходом спутника. Иначе он уйдет по орбите дальше, и нужно будет ждать следующего. От двух до шести часов.
- Хотите сказать, что преимущество в нанесении опережающего на несколько часов удара сопровождается риском того, что этот удар придется в пустоту?
- Совершенно верно, - кивнул Патрушев. - Выход ударного авиасоединения на цель с заданной вероятностью обеспечивается только при непрерывном ведении разведки, в первую очередь – воздушной. Однако стопроцентной гарантии нет даже в этом случае.
- Хорошо, положим, что самолеты отыскали цель. Какова вероятность успеха их удара? – спросил адмирал Громов.
- При условии уклонения от вражеских истребителей, бомбардировочная дивизия трехполкового состава способна построить первый массированный ракетный удар с одного или нескольких направлений, – ответил генерал-лейтенант Дейнека. - Количественно это выражается в ста шестидесяти противокорабельных ракетах в обычном снаряжении и с минимальными интервалами подлета к целям.
- По нашим расчетам этого достаточно, чтобы гарантированно причинить неприемлемый ущерб главным целям в ордере, – закончил вице-адмирал Патрушев.
- Неприемлемый ущерб? Это значит потопить? – уточнил начальник политуправления.
- Нет, Александр Ильич, это значит, вывести их из строя на продолжительное время.
- Американские авианосцы нужно обязательно потопить!
- Да, было бы неплохо, - согласился начштаба.
- Так в чем же дело?! – удивился Александр Ильич. - Полторы сотни ракет хватит, чтобы уничтожить весь вражеский флот!
- Не факт, - вставил Дейнека.
- Почему? По вашим же словам получается, что на каждый корабль противника приходится по две наших ракеты. Такое соотношение говорит само за себя, не так ли?
- Так, если бы это были зачетные стрельбы на итоговых учениях флота. Но с учетом противодействия систем ПВО и ПРО противника, целей достигнет только десятая часть наших ракет.
- Не могу поверить, что у американцев такая эффективная защита, товарищи! Скорее всего, это обычная для них реклама, – начальник политуправления завел свою любимую тему. - По-моему, товарищ Дейнека недооценивает возможности советского оружия… Вспомните хотя бы пожар на «Форрестоле» во время «грязной» войны во Вьетнаме! Огромный корабль едва не погиб и горел целую неделю от случайного взрыва одной-единственной крохотной ракетки. Наши ракеты – лучшие в мире, и куда мощнее американских!
Пожар на американском авианосце «Форрестол» 29 июля 1967 года в Тонкийском заливе спустя двадцать лет стал хрестоматийным образцом советской «антиавианосной» пропагандистской компании, в ходе которой все зарубежные публикации об авариях на авианосцах представлялись как подтверждение их низкой боевой живучести и гарантированного уничтожения во время войны.
- Докладываю вам, Александр Ильич, что через полтора года после «Форрестола» у берегов того же Вьетнама на атомном «Энтерпрайзе» разом сдетонировало сразу девять авиабомб, что эквивалентно одновременному попаданию трех-четырех наших ракет, - ответил летчик. - Последствия оказались отнюдь не катастрофическими, и уже через несколько часов после взрыва авианосец возобновил взлет и посадку самолетов.
- Все это говорит лишь о том, что желаемое нами обеспечение эффективных ударов по авианосцам иногда выдается за действительное в силу тех, или иных обстоятельств, - поддержал Патрушев. - На самом деле уровень боевых повреждений корабля такого класса зависит от множества причин, в том числе и от состояния его боеготовности в момент атаки и места, в которое попадет ракета. За показатель уровня критического ущерба мы принимаем девять прямых попаданий. Американцы увеличивают его до двадцати…
- Юрий Никитович, давайте прервем эту лекцию и вернемся к насущному, - сказал Громов. – Для вас, Александр Ильич, специально повторяю, что нам нет необходимости обязательно топить авианосец. Достаточно лишить его боеспособности до конца войны, то есть сделать невозможным применение им своей палубной авиации.
- Феликс Николаевич, желательно все-таки именно уничтожить американские авианосцы. Вы же прекрасно понимаете, что это не только военный успех стратегического размаха, но и событие огромного политического и морально-психологического значения.
- Да, я понимаю. На этом вопрос закрыт. – Командующий Северным флотом повернулся к генералам авиации. Командующий военно-воздушными силами Северного флота представил решение на операцию, выполненное им по карте. Впервые ее замысел был сформулирован в первом приближении лет пятнадцать назад под кодовым названием «Полярная звезда». С тех пор этот план постоянно уточняли, совершенствовали, вносили изменения и отрабатывали на командно-штабных учениях флота. Очень скоро станет ясно, чего стоят эти миллионы часов планирования. В двадцатом веке русский флот не провел ни одного морского сражения кроме проигранного в 1905 году Цусимского. То, что сейчас задумали советские адмиралы и генералы, должно стать тому реваншем в новом оперативном и техническом исполнении.
- Завершающая фаза операции начнется после доразведки целей силами разведывательного обеспечения. Решение боевой задачи будет выполняться нанесением ракетного удара с двух направлений – главного и вспомогательного. Построение удара и управление силами осуществляется с борта ВКП назначением времени удара «Ч» после выдачи целеуказания соединениям А и Б. – Дейнека закончил читать пояснительную записку к решению на операцию «Полярная звезда».
- Владимир Григорьевич, отдавайте боевой приказ своим летчикам, - распорядился командующий Громов и обратился к своему Военному совету:
- Всё, к чему мы готовились столько лет, товарищи, всё то, что мы могли сделать здесь – мы сделали. Теперь всё находится в руках наших авиаторов. Пожелаем им удачи, чтобы наша победа на море была выкована в небе! – Адмирал указал пальцем вверх, но над потолком вместо неба залегала многометровая толща сверхплотной скальной породы.



Авианосец «Эйзенхауэр»


В это же время в трех тысячах километров к юго-западу от Кольского полуострова другие люди рассуждали о том же:
- Итак, мы вошли во враждебные воды, и врагу стало известно об этом, – объявил своему походному штабу командующий Бейкер после того, как выслушал доклад флагманского штурмана и узнал у офицера разведки о том, когда над кораблями пройдет очередной русский спутник-шпион. - Ваши рекомендации, джентльмены?
- Адмирал, сэр, во-первых, советую немедленно ввести схему воздушного патрулирования по плану оперативной готовности номер один и, во-вторых, повысить уровень боеготовности всего нашего авиакрыла до наивысшего, - сказал его командир Джонсон. Сокращенно его должность называлась КАК. По совместительству он руководил всей палубной авиацией 21-го ударного соединения. Сейчас в воздухе патрулировали его «Викинг»* и Е-2С, с которым взаимодействовали истребители с авианосца «Кеннеди». На «Эйзенхауэре» шесть боеготовых перехватчиков F-14А «Томкет» дежурили на «крыше» в районе третьего самолетоподъемника. У двух «Томов» была готовность в «шлеме» – так морские летчики называли семиминутную готовность к взлету, когда экипажи уже сидят в кабинах, а ракеты «воздух-воздух» установлены на пилонах внешней подвески. Вторая пара находилась в пятнадцатиминутной готовности и резервная – в тридцатиминутной. Остальные самолеты были не снаряжены и убраны в подпалубный ангар.
- О’кей, если вы готовы, мистер КАК, тогда начинайте, - разрешил Бейкер.
- Да, сэр, вот план полетов, составленный мною и кэптеном Дениэлсом. – Капитан 1-го ранга был командиром «Эйзенхауэра», но базирующееся на его корабле авиакрыло в вопросах боевого применения подчинялось не Дениэлсу, а непосредственно командиру авианосной группы и командующему соединением.
Джонсон объявил по отсекам:
- Внимание группе запуска, говорит КАК! Катапульту №3 приготовить для Е-2С, №4 – для заправщиков. Первую и вторую зарезервировать для 1-й эскадрильи.
В дивизионе запуска приготовились подать пар на стартовые катапульты от главной энергетической установки «Эйзенхауэра». Через несколько минут должна начаться операция по наращиванию сил авиационного дозора 2-го флота. Наряд находящихся в полете самолетов дальнего радиолокационного обнаружения и управления перехватчиками возрастал в пять раз, а глубина контролируемого ими воздушного пространства увеличивалась вдвое. Поскольку в целях маскировки сами корабли не излучали никакой энергии, они не могли ничего «видеть» самостоятельно вокруг себя. Такая «слепота» была платой за необнаружаемость пассивными средствами радиотехнической разведки русских. Поэтому их «глазами» стали самолеты Е-2С «Хокай». На каждом авианосце базировалось по пять таких летающих радаров, что давало возможность посменно вести воздушный дозор круглые сутки.
Полетные операции начало авиакрыло «Кеннеди». С его палубы поднялся отряд ДРЛО VAW-125, самолетам которого придавалось по паре корабельных истребителей из 14-й эскадрильи «Топхаттерс».** Первый «Хокай» занял позицию в пятистах пятидесяти километрах впереди по курсу соединения, два других – на траверзных курсовых углах*** на таком же удалении к северу и к югу. Четвертый самолет прикрывал флот с тылового направления, а последний барражировал прямо над кораблями, оставаясь в экстренном резерве с выключенным пока оборудованием. При таком построении дозорных сил, мониторинг воздушного пространства вокруг авианосного соединения реализовывался в секторе трехсот шестидесяти градусов на огромную глубину в тысячу триста километров в своем максимуме – словно прозрачный гигантский купол, накрывший боевые порядки американского флота, в пределах которого будет обнаружено и уничтожено все, что размером превышает бейсбольный мяч. Но практические возможности такой системы контроля сдерживали технические факторы и известные физические закономерности. Поисковая способность основного средства авиационной разведки – самолетного радара AN\APS-125 кругового обзора – зависела от размеров и профиля полета воздушной цели. Так вражеский бомбардировщик «Хокай» засечет за семьсот сорок километров при полете обоих на высоте девяти тысяч метров. Но тот же бомбардировщик мог оставаться незамеченным до рубежа четыреста шестьдесят километров, опустившись вниз и скользя, прижавшись к поверхности моря. Однако самыми сложными целями были советские высокоскоростные крылатые ракеты. За них радар AN\APS-125 «цеплялся» с расстояния не более двухсот семидесяти километров. Эти обстоятельства делили зону сплошной видимости концентрическими кругами, из которых только во внутреннем гарантированно обнаруживались все классы воздушных целей на всех режимах полета.

Камрады, если годно, то продолжу. Спасибо за внимание!

 

[NATOvskij]

интересная история о современых военых действиях, достаточно интересно читать. Интересно что будет дальше.

 

[anderman]

Камрады, если годно, то продолжу.

Непременно! :aplodir:

 

[Tigr]

Аэродром Кировск-Южный, Кольский полуостров.


Заполярный аэродром передового базирования морской дальней авиации потрясал своими размерами. Затерянные где-то в сопках Хибины посреди дикой почти первобытной местности вытягивались серые линии его бетонных полос «нулевого» класса, упираясь в горизонт и причудливо рассекая тундру точно выверенными направлениями, строго привязанными к меридиану. Воображение рисовало, что кто-то очень давно, может быть, за миллион лет до нашей эры создал все это. Однако безлюдность и заброшенность казались только на первый взгляд. Этим ранним дождливым утром насквозь промокший Кировск-Южный больше всего был похож на встревоженное осиное гнездо.
- Командир отдельного авиационного отряда гвардии подполковник Гребенников, - комполка представился прямо на мокрой бетонке незнакомому генерал-майору морской авиации. Тот в ответ отдал честь и протянул руку:
- Будем знакомы, подполковник. Рад принять твоих гвардейцев, - его ладонь была крепкой. - Слышал, вы хорошо отработали по Германии
- Это был Битбург, товарищ генерал-майор, американская авиабаза в ФРГ.
- Это хорошо. Сегодня мне понадобится каждая машина с опытным экипажем. Чем больше, тем лучше. – Они шли к командно-диспетчерскому пункту аэродрома. – Как добрались?
Накануне Гребенников получил задание отобрать самые подготовленные и слетанные экипажи 13-й тяжелобомбардировочной дивизии и усилить ими на Кольском полуострове ударное соединение морской ракетоносной авиации Северного флота. Этой ночью из Прилук на Украине они перегнали десяток новейших Ту-22М самой совершенной третьей модификации. На новом месте базирования понятие «ночь» было относительным – в это время года за полярным кругом солнце не опускалось ниже линии горизонта и, не смотря на сплошную облачность над Кольским полуостровом, освещенность была как в обычный пасмурный день.
- Бывал на высоких широтах, подполковник?
- Бывал, только вот привыкнуть никак не могу. Ведь у нас сейчас темная ночь.
- Да, а вот у нас в тундре полгода – ночь, полгода – день. Добро пожаловать на Север, подполковник, - сказал полярный летчик Геннадий Попов. – Топливо в воздухе принимал?
- Приходилось, товарищ генерал-майор.
- Тогда слетаемся, а лететь нам сегодня далеко да долго. Большая прогулка.
- Насколько большая?
- Часов на девять с тремя дозаправками в оба конца… Кстати, в небе меня зовут «Беркут-1». – Это был радиопозывной командира 5-й ракетоносной Киркинесской Краснознаменной авиадивизии. Он уже получил приказ командующего авиацией Северного флота на проведение операции «Полярная звезда» и был назначен командиром ударного соединения Б. Но прежде предстоял серьезный предварительный инструктаж для тех, кто воплотит в жизнь расчеты стратегов.


Авианосец «Эйзенхауэр»


Мрачная громада затемненного авианосца утюжила в ночи океанские волны. Однако внутреннее освещение «Эйзенхауэра» работало на максимальную мощность. Не смотря на позднее время, шестьсот пятьдесят моряков, сведенные в пять дивизионов авиационной боевой части крыла, находились в постоянном движении как внутри лесного муравейника. На переход к полной боеготовности авиакрыла, раскрепленного в ангаре по-походному, требовалось несколько часов на техобслуживание и предполетную подготовку десятков единиц корабельного авиапарка.
- Как мое крыло? – спросил КАК.
- Шеф, нам пришлось заменить правый движок на «Томе» из 1-й эскадрильи, - ответил по внутренней связи командир боевой части ремонта авиационной техники. - При пробном запуске у него оторвалась лопатка компрессора и вскрыла изнутри корпус как лопнувший арбуз. Никто не пострадал, шеф.
Джонсон посмотрел на своего заместителя:
- Чертов TF-30! – КАК был лично знаком с мотором этой марки.
То, что двигатель TF-30 ужасен и показывает наихудшее согласование с характеристиками самолета, морские летчики поняли давно, не смотря на активный пиар* истребителя в американской военной печати. Чудеса пилотажа, которые вытворяли F-14A в голливудских кинобоевиках, так и остались постановочными трюками, а все попытки повторить их на практике приводили к росту аварийности палубной авиации.
- Парни из «Пратт-Уитни» уже обкатали новый мотор на стенде, шеф, и сейчас все о’кей, - командир авиатехников закончил доклад из ремонтной мастерской на второй палубе в корме «Эйзенхауэра». Турбореактивные двигатели серии TF-30 фирмы «Пратт-Уитни» надежностью не отличались и поэтому были ахиллесовой пятой главного «защитника авианосцев» - морского перехватчика F-14A «Томкет».** По этой причине на корабельном складе всегда имелся дополнительный запас таких моторов, а приписанные к команде корабля внештатные гражданские специалисты от производителя быстро произвели высококвалифицированную замену. Джонсон понял это по интонации голоса своего подчиненного, поскольку его слова заглушал невообразимый шум, который стоял внизу.
В повседневной деятельности на борту авианосца достаточно шумно от работы турбин и механического оборудования. Сейчас к этому добавился тупой рев вентиляторов из гигантского закрытого ангара, занимавшего по высоте три межпалубных пространства. Для рационального использования всей его площади на «Эйзенхауэре» практиковалась свободная расстановка авиационной техники с уменьшенными промежутками. Этому способствовало то, что большинство палубных самолетов имели переламывающиеся консоли крыла, а у вертолетов складывающимися выполнены несущие винты и хвостовые балки. В расстояние между расставленными в притирку машинами свободно проходила только ладонь руки. Оттуда их выкатывали на площадки техосмотра и вооружения.
Прежде чем оказаться подвешенными на самолеты, боеприпасы проделали длинный путь из арсеналов на днище авианосца. Выбор авиационных средств поражения, контроль за их расходом и грузопотоками передвижения по кораблю осуществлялся из специального поста бортовым компьютером. Подача вооружений из погребов к самолетам проводилась в два этапа с помощью механизированной системы, управляемой автоматически по программе с пульта, находящегося под ангаром. Там на второй палубе проходила разборка пакетов бомб и ракет, в заводской упаковке уложенных на грузовые поддоны и подаваемые элеваторами снизу из хранилища. Боекомплект авиакрыла насчитывал сотни единиц воздушного оружия, поэтому из-за хронического дефицита свободного пространства на корабле для его окончательной сборки временно использовались помещения столовой личного состава. Только для перехватчиков F-14A требовалось сразу сто двадцать управляемых ракет «Феникс». Монорельсовые электрические краны укладывали их – проверенные и исправные – на ленточный конвейер, протянутый к элеваторам верхней ступени. Вилочные погрузчики снимали 443-килограммовые ракеты с ленты и перекладывали на гидравлические тележки типа «рокла», которые закатывались на грузовую платформу подъемника в ангар. Во всех операциях ручной труд использовался в минимально необходимом объеме на самых сложных и ответственных участках работы, где роботизированная техника не справлялась. Подвеска вооружения велась параллельно. Пока электрики соединяли разъемы «Фениксов» с проводкой самолетов F-14А, оружейники набивали барабанные магазины их авиационных пушек «Вулкан». По шестьсот семьдесят пять снарядов в каждый.
Снаряженные самолеты водители тягачей в синих рабочих куртках цепляли за переднюю стойку шасси и буксировали к лифтам, сделанным в вырезах по бокам полетной палубы, которая архитектурно являлась конструктивной частью корпуса и участвовала в обеспечении его продольной прочности. На авианосце было четыре стартовых катапульты, и каждую обслуживал свой самолетоподъемник – один с левого борта и три с правого. Их размеры и грузоподъемность позволяли доставлять на «крышу» сразу по два незаправленных F-14A со сложенными крыльями, на что требовалось не более пятнадцати секунд.

Аэродром Кировск-Южный, Кольский полуостров.


До этого дня столько людей в офицерском клубе собиралось лишь на торжественные мероприятия и праздничные концерты. Но сейчас присутствовали только командиры полков и эскадрилий, их заместители, старшие офицеры – все те, кто сегодня поведет дивизию в бой. В этом им помогали представители сил и служб, обеспечивающих их удар: разведчики, спасатели, метеорологи. И все уже знали, о чем скажет командир. И хотя не осталось ни одного свободного места, над заполненными рядами стояло какое-то неестественное спокойствие. Лишь некоторые поглядывали в сторону чужаков из ВВС. Морские летчики носили флотскую форму, а звания имели как в военно-воздушных силах. Но сейчас на всех были надеты одинаковые летные комбинезоны. Однако за годы совместной службы на изолированной от внешнего мира «точке» офицеры дальнего гарнизона хорошо знали «своих» в лицо и безошибочно выделяли взглядом новичков из отряда Гребенникова. Он протиснулся между рядами кресел и сел в свободное.
- Подполковник Гребенников? – тихо спросил сосед справа. – Я буду вашим ведущим. Так утверждено в таблице взаимодействия полка, - немного виноватым тоном добавил он. Действительно, сложилась некорректная ситуация, когда Гребенников оказался в тактическом подчинении у офицера в звании на ранг ниже. Дело в том, что таким образом генерал Попов решил разбавить свою дивизию самолетами усиления и поставить их, естественно, ведомыми у своих проверенных командиров.
- Как-нибудь переживу. Перейдем на «ты»? – предложил Гребенников.
- Конечно. – Летчики пожали руки. – Уже пришлось повоевать?
- Да. В прошлом году несколько боевых вылетов на прикрытие вывода войск из Афганистана.
- А теперь? – спросил его новый товарищ майор Зорькин.
- И теперь тоже. – Гребенников прибыл в Кировск-Южный менее двух часов назад, но за это время успел услышать и об атаках Исландии, и норвежской авиабазы Будё, и острова Ян-Майен никак не меньше десяти раз. Взрослые серьезные люди – элита советской военной авиации – в своем узком круге хвастали друг перед другом словно мальчишки. Гребенников и сам был таким, но в новом коллективе оставался немногословным. Азарт войны и успеха захватывали, но оставался один открытый вопрос, и все обходили его молчанием.
- У нас не вернулось несколько машин. - Зорькин первым заговорил про это, и скорее даже не для Гребенникова, а для самого себя. – Не боевые потери в основном. Эти американцы такие супермены только в своих фильмах.
- В первый день войны наша дивизия потеряла почти что полк, - не глядя, ответил Гребенников. Комполка вспомнил Новицкого, чей бомбардировщик на обратном пути рухнул где-то в тылу врага. – Давай не будем слишком самоуверенными, майор.
Генерал Попов поднялся на импровизированную трибуну и начал предполетный инструктаж.
- Товарищи офицеры, наш час пробил! Получен боевой приказ! – Пилоты ракетоносцев ждали этого момента с первой минуты войны, а до ее начала много лет готовились к нему. Летно-тактические учения по сценарию «Полярной звезды» напряженно продолжались весь год, как над сушей, так и над водой. Иногда получалось, иногда – нет. Последний раз месяц назад в акватории Баренцева моря они «воевали» с 7-й оперативной эскадрой Северного флота, сражавшейся на стороне «синих». Ее флагман проявил чудеса изворотливости и военной хитрости, оставив летчиков ни с чем. Оставалось уповать, что на этот раз американский адмирал не будет таким же ловким. В конечном счете, успех операции определят не заранее отработанные планы и технические возможности, а человеческий фактор. Комдив указал на большую карту Атлантического океана:
- Всем хорошо видно? Это наши цели. 21-е авианосное ударное соединение ВМС США, тридцать два боевых корабля. Курс – сорок пять, скорость – двадцать узлов. Координаты - 49030’ северной, 290 западной. Это разведсводка на два тридцать по данным космической разведки. – На карте это выглядело наглядно и просто. Попов продолжил:
– Мы взлетаем по общей схеме в пять двадцать, строимся и «заворачиваем за уголок», - так на жаргоне морских летчиков называлось обогнуть Скандинавский полуостров с севера. – Машины будут сильно перегружены, поэтому резче трех «же» не дергать, а крен добавлять наклоном головы, а не ручкой, чтобы не посыпаться вниз… Основной маршрут указан в полетных картах. Вы получите их у начальника штурманской службы дивизии.
Генерал вел инструктаж дальше, а его подчиненные делали пометки в своих рабочих блокнотах и аэронавигационных картах – порядок взлета, эшелоны высот, районы сбора и зоны дозаправки, основные и запасные маршруты, скоростной режим, время смены курса, контрольные точки, дисциплина связи и многое, многое другое.
- Это все, товарищи, - закончил Попов. – Вопросы есть?
- Товарищ генерал-майор, как там с погодой? – с места спросил командир авиаполка, дислоцированного на соседнем аэродроме. Самолетам предстоял путь через три климатические зоны.
- Давайте метеосводку на квадрат места цели, - распорядился комдив и приписанный к дивизии специалист Главного метеорологического центра доложил:
- В районе выполнения боевых задач формирование погоды определяется первой четвертью циклона с давлением в центре 740 миллиметров ртутного столба, расположенным в точке №25. Это над Азорами. В течение ближайших суток ожидается ветер: направление север, северо-запад восемь – десять метров в секунду с увеличением до двенадцати во второй половине. На море – три балла, облачность в десять баллов, видимость – три-пять миль, возможны осадки – дождь. В осадки видимость пониженная – до двух миль. По мере прохождения циклона со скоростью десять узлов погода ухудшится, но произойдет это только на следующий день. С получением утренних метеокарт прогноз будет уточнен, но можно быть твердо уверенным в том, что погодные условия в районе цели не наложат ограничений по применению оружия.
- Небо за нас, – улыбнулся генерал. – Однако, тех, кому не повезет, сейчас проинструктирует наш «ангел-хранитель». Я сам буду внимательно слушать, и вам того желаю.
Его место на трибуне занял представитель поисково-спасательной службы морской авиации:
- У кого возникнут проблемы, тяните на север. Кефлавик вас примет. Это лучшее решение. Тем, кому придется катапультироваться над океаном, нужно приготовиться поплавать на спасательных плотиках. Радиомаяк включается автоматически по приводнению. Ждать будет холодно, но помощь придет – мы перебросили в Исландию эскадрилью летающих лодок Бе-12 специально, чтобы подбирать экипажи сбитых бомбардировщиков. Если возникнет необходимость, подключатся и подводные лодки, которые развертываются в этом квадрате. Мы разыщем и спасем всех, кто окажется в воде, но я желаю каждому благополучного возвращения домой на свой аэродром.
- Спасибо. Еще вопросы?
- Что известно о противнике?
Оперативную обстановку на ТВД доложил капитан 1-го ранга из разведуправления Северного флота:
– Ваши главные цели – это «Америка», «Кеннеди» и атомный флагман «Эйзенхауэр». Плюс два крейсера ПВО типа «Тигондерога». Их необходимо подавить в первую очередь, чтобы гарантированно поразить авианосцы. Пока вы до них доберетесь, наш спутник пройдет над целью еще один - два раза. Американцы знают его расписание, и, наверняка, воспользуются этим, чтобы скрытно усилить свою противовоздушную оборону. Наибольшую опасность представляют шесть эскадрилий корабельных перехватчиков F-14.
- Я дополню, – сказал Попов, когда разведчик сел на свое место. – Напоминаю, что район удара отстает от нашего места на три часовых пояса. Сейчас над Атлантикой ночь. Мы появимся там сразу после рассвета по местному времени – последнего рассвета для американцев. То, что мы сегодня атакуем – это все, что они смогли собрать. Больше у них ничего нет, и если мы разгромим авианосное соединение, это будет означать победу в войне на море! – тон комдива внушал уверенность. Однако неоспоримым оставалось то обстоятельство, что максимальная дальность применения ракетного вооружения советских бомбардировщиков Ту-22М составляла четыреста километров, а радиус перехвата американских палубных истребителей F-14 «Томкет» был в два с половиной раза больше. Этот простой факт делал успешное проведение операции «Полярная звезда» в единственно возможном варианте победить врага не техникой и оружием, а мозгами в головах советских командиров.
- Тем не менее, товарищи, задача очень сложная, – продолжил генерал. – Вы знаете, что мы не сможем прорваться к своим целям сквозь заслон вражеских перехватчиков. В лучшем случае, прорвутся не все, а это уже неприемлемо по плану построения массированного удара. Поэтому решением операции предполагается ввести противника в заблуждение относительно наших действий и дезориентировать его авиацию с помощью соединения А. И только если «Альбатросы» не справятся со своей задачей, мы перейдем к запасному варианту. Вы все прекрасно знаете, что это значит.
Они знали и были готовы исполнить свой долг перед страной – сразиться с американскими кораблями и победить, или погибнуть.
- Меня не успели ознакомить с запасным вариантом, – шепотом сказал Гребенников, наклонившись к соседу.
- Тебе повезло потому, что это безнадежное дело. Самостоятельный поиск и прямая атака лоб в лоб. Это гонки на перегонки, кто быстрее запустит ракеты: или мы свои, или американцы – свои.
- Теперь все стало ясно, кроме одного – как оно будет на самом деле, – подвел итог Гребенников. Он был не мало удивлен отличиями в планировании ударов. В Дальней авиации ВВС плановые таблицы наземных стационарных целей, например, авиабазы Битбург в Германии, были давно составлены и отработаны. А вот его коллегам из морской ракетоносной авиации задача была поставлена всего несколько часов назад и даже без указания точного местоположения объекта удара.
- Кто укажет нам цель? – спросил кто-то сзади.
- «Чайки», – комдив Попов имел в виду 392-й отдельный разведывательный авиаполк дальнего действия ВВС Северного флота, который базировался в Кипелово. – Они уже в воздухе и сегодня их ведет сам генерал Дейнека… Всё, товарищи офицеры, время, и… ни пуха нам, ни пера! – он просто обязан был произнести эту ритуальную фразу в самом конце инструктажа.
- К черту! – хором ответил зал. Не смотря на то, что все они состояли в коммунистической партии и прошли курс атеистического воспитания в военных училищах, летный и техсостав дальней авиации представляли самый суеверный род сил советских ВВС. Раньше это не афишировалось, и за этим строго присматривал политотдел. Но так, или иначе здесь вы не найдете ни одного самолета с бортовым номером «13», ни одного фотоснимка экипажа перед вылетом на задание. По этой же причине сегодня аэродромный инженерно-технический персонал Кировска-Южного усердно рисовал черной краской котов на серебристых боках крылатых ракет Х-22 «Буря». Изображение черного кота – непременное условие точного попадания «Бури» в цель. Не менее важное, чем, например, устойчивая работа двигательной установки или надежность системы управления. И хотя в сетевом графике работ этого не запланировали, молоденький солдат срочной службы из полковой группы предварительной подготовки ракет старательно вывел малярной кистью кошачьи принадлежности, чтобы никто случайно не спутал настоящего матерого котяру с простой кошкой. Весь ритуал был не менее серьезен, чем отчетно-выборные мероприятия в комсомольской организации части. В обоих случаях одна неуместная улыбка может все испортить.
- Погуляй как следует, мартовский коток! – довольный проделанной работой, единственной, которую ему сегодня доверили, рядовой похлопал по корпусу ракеты перед тем, как ее подтянут лебедками на балочный держатель под крылом бомбардировщика. Дюралюминиевая оболочка отделяла его руку от плескавшихся внутри трех тысяч литров несимметричного диметилгидразина (гептила) и концентрированной азотной кислоты. Объем топливного бака определял размеры ракеты, которая не вписывалась в габариты бомбового отсека Ту-22М3. Поэтому ракетоносцы вооружались только парой Х-22 на внешней подвеске,* что создавало дополнительное сопротивление движению самолета в воздухе. Этот недостаток воспринимался, как неизбежное для жидкостных ракетных двигателей, обеспечивающих высокую скорость и дальность, и считался приемлемым, поскольку была твердая уверенность в том, что американцы панически боятся этих ракет. Но до сих пор, однако, они представляли угрозу лишь для личного состава имевших их на вооружении советских авиачастей, столкнувшихся с массой эксплуатационных проблем. Дело в том, что подолгу хранить в арсеналах снаряженные ракеты Х-22, заправленные сотнями килограммов активно «парящего» окислителя и не менее едкого и токсичного топлива, было нельзя. После слива баки необходимо тщательно промыть нейтрализующим раствором и просушить, что требовало спецсредств, сил и времени, и с трудом выполнялось даже на стационарных аэродромах вроде Кировска-Южного. Подготовка ракет к боевому применению проводилась в обратном порядке, и хотя по требованиям техники безопасности все работы выполнялись в химзащитных спецкостюмах, случаи отравлений и ожогов происходили постоянно. Но сегодня все обошлось.

 

[Dire Straits]

Tigr
Браво!
Но я бы поработал над средсвами художественной выразительности. А так же очень часто встречается довольно примитивные и однообразные "он сказал","он спросил",он ответил",попробуйте немного разообразить,типа "бросив искрометный взгляд онсо злостью ответил", или "с нескрываемым интересом он поинтересовался", или " с радостью в глазах он наконец смог произнести...",ну что-типа такого,я не филолог,конечно,но в глаза просается.
А так,вполне достойный,а главное более правдоподобный,ответ Кленси!
Жду продолжения! :aplodir:

 

[Tigr]

Dire Straits

Спасибо! Буду признателен, если отредактируете (я, как написал выше, с этим покончил лет 6-7 назад, ибо понял, что таланта нема, однако то что есть - выложу).


Авианосец «Эйзенхауэр»


В ночном океане вспыхнуло море призрачных огней – теперь работы велись на верхней палубе авианосца, и это включилось ее светомаскировочное освещение. Сначала наверх подняли две эскадрильи «Томкетов», затем последовали остальные самолеты авиакрыла. Буксировщики расставляли их в парковых зонах полетной палубы, ограниченных бело-красными пунктирными линиями быстрого опознавания.
Адмирал поднялся на ходовой мостик, откуда управляли движением гигантского судна.
- Что-нибудь не так, сынок? – Далеко не всех своих подчиненных командующий знал в лицо. Вахтенный рулевой принадлежал к числу тех немногих и нравился Бейкеру за то, что обладал чувством юмора.
- Шеф, я записался на флот, чтобы посмотреть мир. Но все, что я вижу – это только вода, сэр.
- Матрос, три четверти земного шара покрыто водой, и в этом можно легко убедиться, проходя службу в военном флоте. А если ты хотел посмотреть остальную четверть Земли, то тебе следовало идти в сухопутные войска. Говорят, в Германии сейчас жарко, сынок. – Вахтенная смена в рубке рассмеялась как по команде. «Скоро всем нам станет не до смеха», - подумал Бейкер. Он только что смотрел на ФКП – своем флагманском командном пункте – прокладку генерального курса, который вел его корабли на северо-восток.
- Уже пять часов как мы находимся в пределах досягаемости русской авиации. Когда нам ее ожидать? – спросил тогда Бейкер. - Адмирал, сэр, последний раз советский спутник пролетел над нами тридцать минут назад. После этого можно ожидать взлета их бомбардировщиков в любую минуту, сэр, – офицер информационного центра ФКП слово в слово повторил то, о чем докладывал за пару часов до этого, когда над соединением прошел предыдущий спутник-шпион. При этом разведчик почувствовал себя идиотом, но добавить к сказанному ему было нечего.
- А кроме ваших предположений есть еще какие-нибудь данные?! – закипел адмирал. Офицер молчал, и Бейкер злился потому, что уже знал ответ. Больше никаких сведений его штаб не получит. Противник вел в счете в «войне за информацию», хотя американцы готовились к ней давно и всерьез. Флагманская рубка в надстройке «Эйзенхауэра» была оборудована аппаратурой объединенной системы наблюдения военно-морских сил США, которая обнаруживала, классифицировала и устанавливала национальную принадлежность всех объектов на море и в воздухе в любое время суток и при любых условиях погоды. В интересах противовоздушной обороны сил флота на флагманский командный пункт 21-го соединения и вышестоящее звено – командный центр 2-го флота на штабном корабле «Маунт Уитни» – поступали сведения от береговых систем ПВО, АВАКС и космической системы наблюдения по всему району ответственности стратегического объединения флота в Северо-Восточной Атлантике. Прикрытие от ударов со стороны Ледовитого океана, информационное и оперативное взаимодействие с ВМФ поддерживали также три зоны ПВО – Северо-Европейская, Атлантическая (английская) и Исландская. Однако сейчас первая и последняя из них оказались полностью нейтрализованными русскими. Радиолокационные посты линии «Дью», развернутые от Северной Норвегии до арктических районов Канады для вскрытия воздушно-космической обстановки над полярным океаном, подверглись вражеским ударам и перестали существовать как единое целое. Опережающие действия противника разрушили этот оборонительный барьер, а англичане находились слишком далеко к югу, чтобы можно было положиться на них. Теперь американским морякам оставалось рассчитывать только на собственные силы для отпора врагу.
- Нам придется сражаться один на один, - сказал контр-адмирал. Его штаб знал это еще вчера.
- Мы готовы, сэр, - объявил командир авиакрыла Джонсон. Он был прав. Даже в условиях полной информационной изоляции, действуя совершенно автономно авианосцы и другие корабли обладали значительным собственным ресурсом по сбору данных о противнике в пределах зоны действия своих бортовых технических средств. Флагманский командный пункт контр-адмирала Бейкера снабжался сведениями о надводной, подводной, воздушной и радиоэлектронной обстановке, поступающими из боевого информационного центра (БИЦ*) авианосца, размещенного на галерейной палубе сразу под верхней полетной. Сейчас в целях поддержания мер по обеспечению скрытности все корабельное поисковое оборудование работало только на прием в неизлучающем режиме. Поэтому основными источниками информации в настоящий момент были пост радио- и радиотехнической разведки в выгородке БИЦа и автоматизированная система сбора, обработки и распределения тактических данных NTDS,** к которой подключались находящиеся в дозорном полете палубные самолеты дальнего радиолокационного обнаружения Е-2С «Хокай».*** Это был, конечно, не стратегический масштаб объединенной системы наблюдения, но вполне достаточный для информационной поддержки ведения боевых операций в радиусе полторы тысячи километров зоны ответственности авианосного соединения.
- Давайте посмотрим на наш план обороны, – сказал командующий Бейкер. В информационном центре флагманского командного пункта, отвечающем за организацию ПВО, как самого авианосца, так и всего соединения в целом, система NTDS боевого управления «Эйзенхауэром» могла решать и флагманские задачи руководства всеми кораблями авианосной группы в воздушно-морском сражении.
- Наша лучшая защита – это нападение, сэр. Мы встретим русских на дальних подступах к нашему флоту. Благодаря новой схеме воздушного патрулирования мы упредим Советы и нанесем по ним удар первыми задолго до того, когда они смогут нанести свой, – с уверенностью добавил КАК. По специальности он был летчиком-истребителем, которым предписано быть агрессивными.
- Превентивные удары – это хорошо, – согласился адмирал. Он понимал, что в современной войне победит тот, кто выстрелит первым. – Однако упреждающие действия по определению предполагают, что мы обнаружим противника раньше, чем он обнаружит нас. Но с потерей Исландии и всего остального мы лишились внешнего загоризонтного целеуказания, а у Советов остались их чертовы спутники, от которых нам никуда ни деться! Мы точно знаем, что русские обязательно прилетят за нами, но не знаем, когда это произойдет. Чем восполнить дефицит разведданных?
- Сэр, русские тоже не могут во всем полагаться на свою космическую разведку, - сказал начальник походного штаба. – К тому же мы ставим помехи их спутникам, что должно повлиять на точность их работы. - Иван пригонит целое стадо своих «Беаров»,**** которые рано, или поздно выследят нас.
- Им не так просто будет сделать это, – сказал КАК. Он имел в виду то, что флот перешел в режим «минимайс», сразу как пересек границу досягаемости советских самолетов-ракетоносцев. Это значило, что корабли полностью «выключились», то есть больше не применяли свои мощные обзорные локаторы и не вели радиопереговоров, используя для связи лишь световые сигналы на расстоянии прямой видимости. - При такой маскировке вся радио- и радиотехническая разведка русских окажется беспомощной. А если «Беары» начнут работать в активном режиме, то сразу обнаружат себя со всеми вытекающими для них последствиями. Моим истребителям будет одно удовольствие расправиться с ними.
- Звучит неплохо, но не слишком ли много оптимизма, мистер КАК? – В отличие от подчиненных, положение Бейкера позволяло ему иметь сомнения. «Вредный ты сукин сын», – подумал о нем командир авиакрыла, пока адмирал продолжал рассуждать вслух:
- Иваны могут думать по-другому и у них, наверное, тоже есть заготовки мирного времени, не так ли? В Исландии они все провернули так, будто бы готовились к этому всю жизнь. Какой сюрприз они преподнесут теперь?
- Сэр, русские сейчас скованы в выборе тактических решений из-за нехватки горючего на пределе дальности полета их ударных самолетов, а мы остаемся для них незаметными из-за предпринятых мер маскировки. Зато сами будем непрерывно получать информацию от наших «Хаммеров»,* что даст нам выигрыш во времени и, соответственно, преимущество в борьбе за первый залп.
Собранная в небе информация незамедлительно транслировалась в БИЦ «Эйзенхауэра» и остальных кораблей, оснащенных терминалами цифровой радиолинии передачи тактических данных «Линк-11». Зона поиска на дисплее пока оставалась чистой. В плане она напоминала цветок с четырьмя лепестками по числу работающих самолетов Е-2С «Хокай». Эти «лепестки» были вытянуты в максимуме на северо-восток, юго-восток, юго-запад и северо-запад. В этих направлениях наблюдение осуществлялось на наибольшем удалении от центра походного ордера 21-го соединения. Но из-за кривизны окружностей, очерченных радиусами действия самолетных локаторов, в других направлениях это расстояние уменьшалось и достигало своего минимума в точках пересечения поисковых зон соседних по полетному строю Е-2С – так называемых «окнах угрозы». Все это делало общую картину довольно запутанной и понятной лишь специалистам-локаторщикам и их компьютерам.
- Чисто, чисто, чисто, - доложил старший радиометрист, поочередно переключая на мониторе радиолокационные картинки, получаемые сразу с четырех патрульных самолетов. Но долго так продолжаться не могло, и все это понимали.
- Я поднимаюсь в ходовую рубку, – сказал Бейкер. Перед боем адмиралу захотелось глотнуть свежего морского воздуха. «К чему бы это?» – мелькнуло у него в голове.
Командующий покинул ФКП и переместился на верхний ярус «острова»-надстройки, где по привычке пошутил с молодым рулевым.
- Когда это начнется, шеф? – тихо спросил тот.
- Скоро, сынок, скоро… - также тихо ответил старый моряк. Темное от загара и ветра лицо боевого адмирала было покрыто тонкой сеткой морщин.



Аэродром Кировск-Южный, Кольский полуостров.


Подготовка к полетам была организована инженерно-авиационной службой дивизии на стоянках, техпозициях и в укрытиях в несколько потоков. Наземные технические экипажи готовили одновременно все самолеты эскадрилий, а расчеты различных полковых групп обслуживания – последовательно, один Ту-22М3 за другим. Инженерно-технический состав вместе с летчиками в последний раз проверяли, все ли в норме. Командиры воздушных кораблей сверяли соответствие подвешенных ракет полетному заданию и правильность их комплектации взрывателями, а штурманы следили за готовностью бомбардировочного вооружения, автоматов сброса отражателей и десантно-транспортного оборудования. Последнее в виде надувной спасательной лодки с парашютом размещалось в специальном отсеке за кабиной экипажа. Специалисты по обслуживанию заполнили контрольные листы и доложили по команде о готовности бомбардировщиков.
Когда в четыре тридцать утра предполетная подготовка была завершена, полностью снаряженные и заправленные ракетоносцы выстроились на линейке готовности. Затем бортмеханики помогли летным экипажам забраться в высокие кабины и пристегнуться ремнями в катапультируемых креслах. Дальше по регламенту должен производиться запуск и разгон двигателей. При этом для обозначения опасных мест на стоянках служила специальная разметка. Ее также использовали для привязки самолетов к сетке географических координат и точной выставки их навигационных комплексов. Это занимало получасовой цикл прогрева, раскрутки и стабилизации бортовых гироскопов под током от внешних источников. Но зато теперь они прочно держали в памяти место, откуда стартуют самолеты.
- Ну, что нужно сделать в первую очередь? – генерал Попов подмигнул своему второму пилоту и подключился к питанию от бортовой аккумуляторной батареи. – Правильно, Саша, проверить содержимое летного пайка.
- Шоколад есть, товарищ генерал-майор? – Он поставил рукоятку управления двигателем в сектор малого газа и включил ВСУ.* Зажглись навигационные огни.
- Любишь сладенькое, Саша? Может еще бокал вина красного да бабу рыжую? Ладно, давай запускаться. – Он щелкнул первым из семидесяти двух тумблеров, которые необходимо переключить на приборных щитках для приведения в работу правого реактивного двигателя НК-25. В форкиле планера работала бортовая вспомогательная силовая установка, автономно снабжая электроэнергией воздушную пусковую систему. Поданный в стартер сжатый воздух раскрутил вал турбокомпрессора, и агрегат запуска впрыснул топливо в форсунки камеры сгорания, а катушки зажигания воспламенили его. Дальше Попов контролировал процедуру автоматического запуска, следя за увеличением оборотов по прибору и на слух. Одновременно нужно было следить и за температурой газов за турбиной, чтобы быть уверенным, что не происходит зависания оборотов. Когда двигатель разогнался до шестидесяти пяти процентов от номинальной мощности, на табло светосигнализатора погасла соответствующая лампа. Это значило, что запуск прошел нормально и мотор стабильно работает на режиме малого газа. Тоже с электрической системой управления левым мотором выполнил и второй пилот.
- Руслан Алимыч? – командир корабля окликнул штурмана в задней кабине.
- Готов, товарищ генерал. – Он закончил ввод программ в навигационные и прицельные системы.
В небо взметнулась сигнальная ракета.
- Тогда поехали. От винта, Петрович! – скомандовал генерал с высоты двухэтажного дома.
- Есть от винта, Геннадий Иванович! – бортмеханик в ответ улыбнулся щеткой усов. Никаких винтов на турбореактивном Ту-22М3 никогда не было, и, чтобы быть услышанным всего за полметра, приходилось кричать во все горло сквозь гул турбин. Совсем другое дело, когда створка люка кабины опущена и в наушниках шлемофона лишь изредка раздается треск атмосферных помех радиосвязи. Снаружи техник спустился вниз и откатил на обочину бетонки приставной трап. Звук моторов стал еще громче и выше тоном. Это Попов добавил оборотов, чтобы столкнуть с места тяжелую машину. Опробовав тормоза, он запросил рулежку. Помахав закрылками точно прощаясь, бомбардировщик начал движение на торец взлетно-посадочной полосы.
- Только верни мне его назад, Геннадий Иваныч, - одними губами прошептал пожилой техник. Поднявшийся от реактивного выхлопа ветер выбил слезу.
- Борт полсотни первый, рулежку выполнил, - доложил по радио генерал Попов, когда его Ту-22М3 замер стартовой позиции.
- Полсотни первый, взлет разрешаю, - ответил СКП.* – Успехов вам, товарищ генерал-майор!
Попов разогнал двигатели, несколько секунд выждал, чтобы посмотреть, как они ведут себя на полной мощности, и отпустил тормоза. «Беркут-1» совершал двухкилометровый разбег по скользкому покрытию через пелену моросящего дождя. Бомбардировщик был перегружен так, что руководитель полетов на вышке управления воздушным движением молился про себя, чтобы генерал Попов дотянулся до небес прежде, чем закончится взлетная полоса. Очень медленно, как бы нехотя, самолет оторвался от земли и даже не взлетел, а грациозно поплыл в небе как сказочный воздушный корабль. Именно воздушными кораблями и называли летчики дальней авиации свои тяжелые бомбардировщики. Шасси и закрылки убраны. Пробив низкую облачность, командирская машина набирала крейсерскую высоту, оптимальную с точки зрения минимального расхода горючего на километр пройденного расстояния. Для этого необходимо соблюсти баланс противоречий между уменьшением силы лобового сопротивления вследствие падения плотности воздуха на большой высоте и снижением несущих характеристик крыла, которому становилось не на что опираться в разряженной атмосфере. Самое экономичное решение находилось в десяти тысячах метров над поверхностью земли.
Вслед за комдивом последовали остальные. Взлетая с сорокасекундными интервалами, бомбардировщики догоном пристраивались к ведущему. Радиопереговоры были сведены к минимуму. Замыкающий по взлету доложил по УКВ о занятии своего места в строю, и самолеты с набором скорости вышли на маршрут. С разбросанных вокруг шахтерского городка Кировск аэродромов одновременно «вставало на крыло» три тяжелобомбардировочных авиаполка – восемьдесят один ракетоносец 5-й Киркинесской Краснознаменной дивизии. Как стаи диких гусей, они перевалили через заполярные сопки Хибины и поворачивали на север – там, на траверзе мыса Святой Нос находилась зона ожидания летающих танкеров в Баренцевом море. На старте каждый Ту-22М3 весил сто двадцать четыре тонны, из которых сорок процентов приходилось на керосин. Пополнение его запасов в полете необходимо во время долгого пути к цели над волнами и льдами арктического океана. После первой дозаправки самолеты строились в полковые полетные порядки и направлялись к Шпицбергену, оставляя за спиной родной Мурманский берег.


«Чайка-1»


Девять самолетов длинной колонной летели над Ледовитым океаном с получасовыми интервалами. В условленное время они разом развернулись на юг, вытягиваясь по фронту на тысячу морских миль. При этом замыкающий колонну самолет скользил вдоль норвежских фьордов, а передовой находился в другом полушарии, пролетая над сплоченными ледниками Гренландии. Однако лидер полетного строя с позывными «Чайка-1» занимал место по середине этой огромной завесы четвертым номером по счету. Впереди по его курсу лежала поверженная Исландия – ранее чужая и враждебная, но теперь покоренная дерзкой десантной операцией. Сейчас этот вулканический остров летчики рассматривали как запасной аэродром и воспользовались его радиомаяком, чтобы внести поправку своего места.
Эти девять самолетов были воздушными разведчиками. Большие, тихоходные и безоружные, на них, тем не менее, возлагалась главная надежда ударных сил ракетоносной авиации флота. Дело в том, что у космической разведки при всех неоспоримых преимуществах был один существенный недостаток. Информация с орбиты передается не непрерывно, а дискретно по времени с минимальными интервалами в два часа между проходом очередного спутника слежения. В это «120-минутное окно» вражеские корабли могут уйти в любом направлении на сто километров. Для того чтобы ракеты наверняка нашли их, им нужно обеспечить предстартовое целеуказание с точностью на порядок выше. Именно поэтому сегодня самолеты-разведчики развертывались в Северной Атлантике.
Командир «Чайки-1» знал, что найти авианосец на океанских просторах будет исключительно трудной задачей. Раньше поисковые операции флота могли продолжаться несколько суток, прежде чем приводили к результату. Сегодня у разведчиков столько времени не было – уже скоро им начнут «наступать на пятки» ударные соединения ракетоносцев А и Б. Обычно ракетоносная авиация флота ожидала от них целеуказания на своих аэродромах, нанося условный удар только через несколько часов или даже дней. Но теперь американцы, конечно, не позволят советским летчикам осуществить длительное слежение за своими кораблями, как это было в мирное время. Поэтому разведчики находились в очень жестких временных рамках. Им надлежало «вскрыть» цель и тут же указать ее бомбардировщикам, уже находящимся на маршруте полета к ней.
Тем не менее, вражеский корабль, следующий на высокой скорости в открытом море, сложно обнаружить даже наиболее современным поисковым оборудованием. Разведывательные самолеты должны обыскать пустынную акваторию океана, соизмеримую по площади с Западной Европой, и ошибка в курсе всего на один градус будет значить, что самолет пролетит за много миль в стороне от цели. Чтобы этого не случилось, существовала специально разработанная тактика ведения воздушной разведки. Сначала система «Легенда» значительно ограничила размер первоначальной зоны поисков. В распоряжении командира имелись сведения о приблизительном положении противника, полученные из космоса. Но они были двухчасовой давности и теряли свою ценность прямо на глазах. На тот момент авианосцы могли быть в круге площадью примерно тридцать тысяч квадратных километров. С учетом точности работы спутника в сложной помеховой обстановке, эту площадь следовало увеличить, по крайней мере, вдвое. Она возрастет еще на порядок к тому времени, когда «Чайки» выйдут на рубеж, с которого их бортовое оборудование позволит засечь врага. Но в данной ситуации все преимущества мощного поискового локатора на Ту-95РЦ перекрывались его недостатками, в первую очередь, приводившими к потере скрытности. Американские перехватчики всегда реагировали на это «мягко»: электронным противодействием и «выталкиванием» советских самолетов-разведчиков. Больше рассчитывать на это не приходилось – теперь они, не задумываясь, запустят ракету. Все это командир «Чайки-1» прекрасно понимал, как и то, что американцы обязательно выдадут себя сами.

Добавлено спустя 31 минуту 32 секунды:

Арктика


С такой высоты поверхности океана не видно, только фон. Он начал меняться, постепенно вытесняя светлое темным. Полярный океан освобождался от сплошного льда, вместо которого появились айсберги, медленно дрейфующие на юг и создающие угрозу для судоходства. Самолеты также повернули, и это было хорошо видно по тому, как плавно изогнулись влево тянущиеся за ними пышные белые шлейфы инверсионных следов от реактивных двигателей. Опасность, которую они несли для кораблей, была несоизмеримо выше.
Бомбардировщики направлялись к острову Ян-Майен, лениво дымившему одиноким вулканом и являвшимся отличным навигационным ориентиром в бесконечно однообразном Северном Ледовитом океане. В Арктике пилотажно-навигационное оборудование самолетов работало ненадежно. Северный полюс – самая удивительная точка на Земле. Там нет направлений на стороны света, куда ни повернись, везде будет юг. Из-за этого вблизи полюса сходят с ума магнитные компасы и врут гироскопы, поэтому севернее широты семьдесят градусов точное определение координат невозможно. Чтобы обмануть математику, приходится прибегать к ортодромической системе счисления, переворачивая с ног на голову привычную географию. Хитрость состоит в том, что за полюса этой системы принимаются две точки на экваторе Земли. Вместе с ними перемещается вся сетка меридианов и параллелей, а полет все время проходит в районе «квазиэкватора». Но при таком способе позиционирования необходимо постоянно вести пересчет ортодромических координат в обычные географические, что приводит к неизбежному появлению ошибок. Для их компенсации штурманы самолетов воспользовались радиосистемой ближней навигации в районе Ян-Майена. Всего два дня назад на этой скале в Гренландском море действовали вражеские радар и метеостанция, а сейчас в небе над ней находилась зона второй дозаправки ударного авиасоединения Б. Аппаратура сближения работала в одном диапазоне, но с небольшим разносом частот, чтобы избежать путаницы из-за взаимных помех. Каждая пара ракетоносцев должна была выйти на рандеву именно к своему самолету-заправщику.
- Немного назад и чуть-чуть правее, - наводил второй пилот, нагнувшись на бок, чтобы лучше видеть. А подполковник Гребенников ухватился за штурвал обоими руками так, что побелели костяшки пальцев. В турбулентном потоке от воздушного танкера 3МС-II он ювелирно держал курс с точностью до сантиметра, но конус на конце гибкого топливного шланга никак не хотел насаживаться на заправочную штангу в носовой части бомбардировщика.
- Твою мать…, - выругался сквозь зубы подполковник, когда зонд снова соскользнул мимо и вращался по оси вокруг штанги топливоприемника. Так закончилась вторая попытка присоединиться к заправщику. Экипаж четко выполнил маневр сближения и выровнял полет настолько, что самолеты будто бы застыли на месте. На самом деле каждый из них летел в небе на скорости пятьсот километров в час, и оставляемый танкером вихревой след вызывал продольные и поперечные колебания по крену и тангажу у бомбардировщика.
- Еще одна попытка, «Большой», - сказали с заправщика. «Большими» они называли всех, кому передавали топливо. – Сохраняйте восемь тысяч.
- Понял, держу эшелон.
- Чуть плавнее, оставь мне какой-нибудь запас…
Помимо дальних бомбардировщиков-ракетоносцев, в состав стратегической авиации входил и второй не менее важный компонент – самолеты-заправщики. Только такой тандем обеспечивал нанесение ядерных ударов на межконтинентальную дальность. Исключение из списка стратегических сил самолетов класса Ту-22М на международных переговорах о наступательных вооружениях произошло после снятия с него оборудования по дозаправке в воздухе. Поэтому их пилоты растеряли такие навыки, и Гребенникову теперь пришлось подтверждать свою квалификацию прямо во время боевой операции.
- Начинаем… - Командир бомбардировщика осторожно подвел нос воздушного корабля, готовясь снова «выстрелить» штангой, выдвигаемой сжатым воздухом.
На этот раз все получилось.
- Контакт! Зонд вошел, есть зацепление, - струйки холодного пота бежали по лицу подполковника. – Замок сработал.
- Подтверждаю, «Большой». Горючка пошла, - топливо заструилось по шлангу, натяжение которого контролировала специальная следящая система, не допускавшая его провисания. Процесс дозаправки в полете напоминал, как самка кита кормит молоком своего огромного детеныша. Девять минут шкала на топливомере ползла вверх. За это время Ту-22М3 дополнительно принял двадцать тысяч литров керосина, и автомат перекачки топлива перераспределял его по кессон-бакам для поддержания заданной центровки машины.
- Все, залили под пробочку, «Большой».
- Расцепляемся. - Танкер набрал скорость и сбросил из шланга остаток горючего. Гребенников плавно отвернул от курса заправки. Его место тут же занял следующий бомбардировщик. Самолет-заправщик 3МС-II на рубеже четыре тысячи километров мог отдать сорок тонн топлива. Поэтому от него последовательно дозаправлялось сразу по два ракетоносца, и на борту оставалось еще треть запаса, чтобы передать его им на обратном пути.
- «Большой» отошел нормально. Удачи ему, - летчики летающего заправщика попрощались с Гребенниковым.
- Спасибо. Ждите нас в квадрате 56-860, - ответил он по радио.
Район дозаправки выбирался в первую очередь по условиям погоды, чтобы атмосферный фронт столкновения холодных арктических воздушных масс с прогретыми океаническими не мешал самолетам маневрировать. Кроме того, считалось, что чем дальше на север, тем меньше вероятность перехвата противником радиопереговоров между экипажами.

Добавлено спустя 1 минуту 19 секунд:

Авианосец «Эйзенхауэр»


- Послушайте это сами, адмирал, - офицер связи включил динамик громкой связи, когда Бейкер спустился обратно на ФКП, вызванный с мостика экстренным сообщением из поста приема сигналов* авианосца.
- Поступает перехват множества переговоров в диапазоне D.** Говорят кодом, но определенно по-русски, сэр. Мы слушаем их прямо сейчас через спутник и все пишем на пленку.
- Где? – Самый важный вопрос на данный момент. Спутник радиотехнической разведки «Феррит-Д» двенадцать минут вел прослушивание, но так и не определил направление из-за слишком высокой широты места цели.
- Пеленга нет, сэр. Совершенно ясно только одно – это где-то очень далеко на севере исходя из траекторных расчетов движения нашей «птички».
- Вот и наши «друзья», - сказал Бейкер. – Непонятно только, почему они вышли в эфир? Иваны ведь не могут не знать, что мы обязательно услышим их и приготовим теплую встречу. Может, это какой-то подвох вроде радиоигры?
- Я так не думаю, шеф, - осторожно возразил КАК. Все были наслышаны, что адмирал Бейкер терпеть не мог мнений, отличных от его собственного, и плохо скрывал это.
- Почему? – прищурился он.
- Сэр, русские вынуждены нарушить радиомолчание, даже пренебрегая потерей скрытности потому, что выполняют дозаправку в воздухе. – Действительно, трудно себе представить, как состыковать два самолета в единое целое без координации их действий по радио.
- Совершенно верно, мистер Джонсон, - согласился командующий соединением с командиром авиакрыла, которого впервые за сутки назвал по фамилии, а не аббревиатуре его должности. – Значит, плохие парни насытились керосином и рванули на сверхзвуке прямо к нам. Когда и откуда их ждать?
Ответа опять не было. То, что русские прилетят за ними с севера, было ясно и без данных радиоперехвата. Вопрос заключался в другом, какой маршрут в необъятном небе бескрайней Арктики они изберут. От этого зависело пространственное построение оборонительного порядка 21-го соединения, и вариантов здесь было множество.
- Простота, вот в чем секрет успеха русских. Поэтому они всегда на шаг впереди нас, и пока мы не в состоянии ничего противопоставить этому. У Советов образцовое боевое планирование, в котором, вероятно, специально оговаривается условие простоты реализации тактических планов. До тех пор, пока эта тактика эффективна, они не изменят ее. Тем не менее, со временем она станет шаблонной и больше не будет неприятным сюрпризом для нас. Поэтому ставлю семь против двух, что сегодня Иваны выбрали самую короткую дорогу к нам.
- Сэр, если русские бомбардировщики пошли над Норвежским морем и дозаправились на полпути, то они выйдут прямо на нас в этом секторе где-то… через час.
В плане ПВО соединения северо-восточные направления в пределах от тридцати до шестидесяти градусов обозначались как зона наиболее вероятных ударов вражеской авиации, поскольку здесь проходили самые кратчайшие маршруты полета от баз на Кольском полуострове, что обеспечивало минимальное подлетное время к цели с максимальной боевой нагрузкой. Именно по этой оси вытягивался как щупальце один из «лепестков» радиолокационного поля соединения.
- И что их будет ждать, мистер Джонсон? – Риторический вопрос.
- Советы добились победы в Исландии потому, что напали внезапно и подло, сэр, – ответил КАК. – Больше такой возможности им не представиться. Теперь все будет по-честному. Появление ракетоносцев на северо-востоке мы обнаружим за семьсот миль, и встретим их очень далеко от наших авианосцев. Вот тогда и посмотрим, кто кого?
- Но, допустим, что мы ошиблись, и русские поменяют свою тактику и зайдут на нас с севера?
- Тогда полет займет у них на два-три часа дольше и, соответственно, останется меньше времени для поиска и атаки. А мы не будем стоять на месте, сэр.
- Но в этом случае и мы сможем засечь их на меньшем расстоянии, мистер КАК.
- Да, сэр. – По пеленгу триста шестьдесят, то есть строго на север, из-за выбранного построения сил авиаразведки дальность обнаружения сокращалась до одной тысячи километров, и уменьшалась еще больше при полете целей на малой высоте. Это было так называемое северное «окно угрозы». Раньше его закрывала Исландская зона ПВО, но теперь остров находился в руках у Советов. – Тем не менее, у нас остается резерв времени и для организации перехвата на севере. Мы успеваем, сэр, и сами справимся даже без помощи кораблей ПВО.
На способности авианосцев, свободно маневрирующих в море и не застигнутых врасплох, самостоятельно защитить себя основывался один из постулатов о морской мощи Соединенных Штатов. Очень скоро станет ясно, подтвердится ли в современных условиях опыт Второй мировой войны. Тогда японским летчикам-смертникам так и не удалось потопить ни одного настоящего американского авианосца. Сегодня это будут советские роботы-камикадзе.
- Может быть, имеет смысл передвинуть «Красный ястреб» восточнее, чтобы закрыть эту исландскую брешь?
- Не думаю, что это хорошая идея. В конце концов, русские самолеты с одной ракетой и на дозвуковом режиме могут выйти на нас и с северо-западного направления со стороны Гренландии, и если там не будет «Красного ястреба», то это станет полной неожиданностью для нас. Лучше не рисковать.
- А как на счет «звездного налета»? – спросил Бейкер. – Что, если Иваны разделятся и атакуют нас с разных направлений? Тогда нам придется жарко…
- Да, сэр, но это крайне маловероятно, - КАК хотел сказать, что практически невозможно. Операцию такого пространственного размаха чрезвычайно сложно централизованно координировать. Все упирается в ведение постоянной и детальной разведки в реальном масштабе времени для синхронизации ударов. – Вы же знаете, сэр, что флот уже пытался отрабатывать такое управление силами морской авиации. Мне самому довелось участвовать в этих экспериментах. Всегда получалось, что, начиная с дальности в тысячу миль, взаимодействие нарушалось из-за огромных дистанций. Не помогали даже новейшие компьютерные системы управления. Сегодня русские с их примитивной электроникой летят вдвое дальше, сэр…
- Все верно, мистер КАК, - подумав, опять согласился адмирал. Он мог сомневаться в чем угодно, но только не в своем техническом превосходстве над врагом.

Добавлено спустя 4 минуты 51 секунду:

«Чайка-1»


«Чайка-1» пересекла линию полярного круга. Перед ней раскинулись необъятные водные просторы. Это была Атлантика – древняя колыбель флотов, укутанная в плотное одеяло дождевых облаков. Высоко над белоснежным ковром их верхней кромки величественно парил воздушный гигант, переоборудованный из стратегического «бомбера» Ту-95, купаясь в лучах восходящего солнца, огромный и мощный как доисторический птероящер с чудовищным размахом крыльев.
- Вошли в заданный квадрат, - доложил штурман. Он проложил поисковый курс «змейкой». Бортовая система технической разведки и целеуказания (РЦ) «Успех» тщательно процеживала эфир через мелкое сито частотных фильтров. Такой способ поиска назывался пассивным из-за того, что развитые конформные антенны Ту-95РЦ на поверхностях его фюзеляжа, хвостового оперения и консолях крыльев примут и определят любой внешний сигнал, будь то радиопередача или работа локатора, но не излучая ничего в ответ. Смысл заключался в том, чтобы выследить врага и при этом самим остаться незамеченными. Такой же тактики придерживался и американский флот, используя для ведения разведки палубные самолеты дальнего радиолокационного обнаружения. В небесах, на море и околоземном космическом пространстве сложилась крайне неопределенная ситуация, и она не имела однозначного решения. На ее исход могла повлиять любая из многих переменных величин, каждая из которых являлась функцией времени. В общем, на площади в миллион квадратных миль океана велась напряженная игра в «кошки-мышки» с применением сложнейшей радиоэлектроники.
Спаренные винты мерно гудели, рассекая воздух. За час полета каждый из четырех турбовинтовых двигателей НК-12НВ сжигал более тонны топлива. Но его запаса на борту «Чайки-1», доставшегося ей в наследство от бомбовозного прошлого, хватало, чтобы держаться в небе почти целые сутки. Очень ценное качество для самолета дальней океанской разведки. В районе поиска на удалении четырех тысяч километров от своего аэродрома Кипелово на Кольском полуострове он мог барражировать несколько часов подряд. Поэтому экипаж воздушного корабля включал две летные смены для ведения длительного патрулирования. На отдых свободные от вахты располагались в специальном отсеке со спальными местами и камбузом для разогрева пищи. Но сейчас все десять летчиков находились на своих боевых постах.
«Найдем или нет?», – думал каждый из них.
По заложенной программе поиска система «Успех» проводила быстрый просмотр узких участков полосы разведываемых частот в диапазоне от 0,6 до 18 гигагерц, на которых работал противник.
- Есть контакт! – оператор радиотехнической разведки, наконец, что-то засек на своем панорамном приемнике обнаружения. Он оценивал радиоэлектронную обстановку по нескольким приборам, находящимся в его кабине. Многолучевой индикатор мог одновременно отображать несколько обнаруженных радиоизлучающих объектов. Информация о наиболее важных из них выводилась на экран кругового обзора, рядом с которым были размещены еще два индикатора – частоты повторения и длительности перехватываемых импульсов, необходимых для классификации передатчика. - Сигнал слабый, мощность один в условных единицах. – Блок определения частоты зафиксировал параметры принятого излучения, что позволило охарактеризовать его источник.
- Посмотрим, на что это похоже, – сказал разведчик, настраивая осциллограф. Он был хорошим специалистом, и электрическая кривая на электронно-лучевой трубке могла сказать ему о многом. Уже через минуту у него был результат. - Командир, у нас самолетная радиолокационная станция обзорного типа. Пока что очень далеко. – Вот то, что они так настойчиво искали – американский палубный самолет ДРЛО.
- Кто ищет – тот всегда найдет, – резюмировал командир «Чайки-1». Никто из экипажа не подал и виду, но каждый гадал, что же сейчас отразилось на индикаторе американского радиометриста? Но пока русские находились в тех условиях, когда законы физики были на их стороне. В свободном пространстве радиоволны УКВ-диапазона распространяются прямолинейно, словно солнечный луч, теряя в пути свою энергию пропорционально квадрату удаления от передатчика. Через две тысячи километров зондирующий импульс со скоростью света накрыл Ту-95РЦ и был зарегистрирован его чуткими датчиками. Часть электромагнитной энергии отразилась от самолета в обратном направлении в виде рассеянного эхо-сигнала. Он мгновенно вернулся назад к своему источнику – летающему радару Е-2С «Хокай», принося с собой информацию о цели. Но на обратном пути сигнал продолжал слабеть все с той же закономерностью, и на входе локатора AN\APS-125 его мощность оказалась ниже чувствительности приемника. Слабое электронное эхо просто затерялось во внутренних шумах аппаратуры и импульс отметки от «Чайки-1» так и не появился на экране кругового обзора.
От активной локации, которую применили американские самолеты, невозможно укрыться даже на очень большом расстоянии, но след от ее излучения обнаруживается еще дальше. На этом основывался принцип пассивной радиотехнической разведки. Ту-95РЦ просто летал и слушал, как работает в эфире «Хокай», определяя на него направление и оставаясь вне зоны его обнаружения.
- Двести градусов в первом приближении, – для повышения точности фазовый интерферометр синхронизировал сигналы от разных антенн. «Чайка-1» заложила новый галс, но пеленг не изменился – контакт находился на очень большом удалении.
- Новый сигнал обозначился на юго-востоке, – объявил второй оператор. «Уже два», – удовлетворенно отметил командир, пока планшетист отмечал его на карте полярной проекции. Главными инструментами такой разведки были, конечно, карандаш и штурманская линейка. И еще аналитический метод. Он позволял вычислять местоположение противника по вторичным признакам, как астрономы вычисляют в далеком космосе невидимые «черные дыры», и непрерывно вести цель, никак не проявляя себя при этом. Все просто, только изматывающее долго. Чтобы выследить авианосец, нужно запастись терпением.

Добавлено спустя 18 минут 15 секунд:

Авианосец «Эйзенхауэр»


В десять минут седьмого все было готово. Двести тридцать два боевых самолета – целая воздушная армия, за ночь переведенная из походного положения в полную боеготовность, выстроилась на палубах трех авианосцев. Трехсоттридцатиметровая «крыша» «Эйзенхауэра» функционально делилась на три участка – парковый, взлетный и посадочный. Последний представлял собой угловую палубу длиной двести тридцать метров, развернутую к левому борту под углом десять с половиной градусов относительно диаметральной плоскости судна. Такие конструкторские решения и организационные мероприятия позволили авианосцу вести без взаимных помех сразу все типы полетных операций: одновременный старт и посадку самолетов на палубу, их подъем или спуск в ангары. Всеми работами на верхней палубе руководил командир авиационной боевой части с поста управления в рубке на «острове». У него был график работ и планшет «крыши» с макетами самолетов, которые готовятся к полетам, для контроля последовательности их взлета. Массу своих подчиненных на палубе командир различал по их цвету. В зависимости от специальности моряки носили различные спецовки: коричневые – авиационные техники; зеленые – специалисты, обслуживающие катапульты и аэрофинишеры; желтые – регулировщики самолетов по палубе; синие – водители тягачей и погрузчиков; красные – оружейники. Сейчас за дело взялись заправщики. От заправочных узлов на парковых участках палубы они разматывали топливные шланги и тянули их к самолетам. Каждый F-14А вмещал в себя по девять тысяч литров горючего. Кроме того, для увеличения радиуса перехвата на узлах подвески номер 2 и 7 под воздухозаборниками устанавливались дополнительные 1010-литровые топливные баки, сбрасываемые в полете после выработки. «Томкеты» были очень прожорливы. Но заправить нужно не только их. Своей очереди дожидались и штурмовики, и истребители, противолодочные самолеты и вертолеты. Одна норма заправки палубного авиакрыла выражалась шестизначной цифрой. Однако двигатели атомного «Эйзенхауэра» не нуждались в обычном топливе, и поэтому вместо него в бортовых цистернах авианосец возил с собой столько авиационного керосина, что его хватало на шестнадцать суток непрерывных полетов из расчета по четыре самолетовылета в день на каждую машину.
- Разрешаю начало полетов, – распорядился командир авиационной боевой части. С этого момента выход на «крышу» разрешался только летному составу и авиационно-техническому персоналу, непосредственно принимающему участие в полетах или их обеспечении. Теперь летчики поднялись на эскалаторах на верхнюю палубу, чтобы осмотреть самолеты и принять их от своих авиатехников.
Командир авиакрыла собрал на брифинг экипажи перехватчиков.
- Сегодня мы будем драться с плохими парнями на «Бэкфайрах».* Они уже летят сюда – наш старик только что слушал по спутнику, как они говорят. Как вы понимаете, джентльмены, это не учения, сегодня все будет по-настоящему. Вам хорошо известно, что «Бэкфайры» опасные противники, быстрые и до зубов вооруженные. Вы должны постараться завалить их на подходе, и уж в любом случае снять те «птички», которые они запустят. Это все, теперь расходитесь обратно по своим каютам и попробуйте отдохнуть. Сегодня будет тяжелый день для всех нас, и от вашей работы будет зависеть если не все, то очень многое. – Коллектив морских летчиков являлся кастой гордых профессионалов, потому что знал это. По сравнению с военными кораблями других классов, американские авианосцы были практически безоружны. Поэтому тактика их обороны строилась на использовании собственной палубной авиации в качестве воздушного щита, который должен прикрыть свой плавучий аэродром и отразить все попытки врага прорваться к нему на дальность применения оружия.
По внутреннему телефону Джонсон доложил адмиралу на ФКП:
- Предварительный инструктаж закончен, сэр. Можно объявлять «Тревогу-30». – Цифра означала время в минутах, которое пройдет после объявления приказа на взлет до старта первого перехватчика.
- Ветер меняется, – заметил Бейкер, – свежеет…
- Что с погодой? – спросил в микрофон КАК.
- Можете рассчитывать на ближайшие тридцать часов, – ответили из метеорубки крыла. – Затем с прохождением атмосферного фронта состояние моря ухудшится, возможны ограничения по видимости и нижней кромке, сэр. Минимум погоды для авианосцев составлял ветер в семь баллов, облачность на высоте триста метров и предел видимости до мили. Огромные корабли не так просто раскачать на океанской волне, и по условиям безопасности полеты палубной авиации прекращались только в семибалльный шторм.
- Мне все равно, будет ли послезавтра светить солнце, – пожал плечами Джонсон.



«Чайка – 1»


Вслед за первой парой самолетов «Хокай» почти сразу была запеленгована и вторая – очень далеко на юге. «Все правильно, так и должно быть, - кивнул командир «Чайки-1». – Пока все идет по плану». Спустя некоторое время все четыре направления на радиоизлучающие объекты были определены с максимально допустимой для данных условий точностью. Но на этом возможности пассивного поиска себя исчерпали. Добиться больше было нельзя без информации от других самолетов-разведчиков. Однако им запрещалось выходить на связь до тех пор, пока у них не будет собственных пеленгов на обнаруженные цели. Чтобы продолжить, экипажу «Чайки-1» оставалось только ждать.
- Товарищ командир, сигнал на передачу от Пятого! – доложил радист. Бортовой комплекс связи с автоматической подстройкой частоты переключился на прием. Остронаправленная антенна приняла всю радиограмму за доли секунды. Блок разуплотнения привел ее в нормальный вид, и буквопечатающее устройство аппаратуры ЗАС* отстучало телеграфную ленту с набором бессмысленных фраз, несвязанных слов, букв и цифр.
- Расшифровка, товарищ командир, – шифровальщик протянул листок из блокнота с текстом. В нем были позывные самолета-разведчика, время, его координаты на этот момент и пеленги на противника.
Сегодня кроме своей основной работы – ведения воздушной разведки – «Чайка-1» выполняла еще одну, на этот раз главную роль. На ее борту размещался воздушный командный пункт управления морской операцией по уничтожению авианосных многоцелевых групп противника. Перед вылетом штатного командира заменил ни кто иной, как сам генерал-лейтенант Владимир Дейнека, который с 1987 года командовал авиацией Северного флота. «Полярная звезда» в ее нынешнем виде была его детищем, и поэтому он принял на себя личное руководство силами ударных соединений А и Б, разведывательного обеспечения и 1230-го авиаполка самолетов-заправщиков 37-й воздушной армии Дальней авиации ВВС. Летчики на командирском Ту-95РЦ занимались организацией и управлением двумя одновременными ракетными ударами, наносимыми авиацией с разных направлений. То, на что американцы не были способны даже со всеми своими высокими технологиями, командующий Дейнека сделал, перенеся командный пункт из подземного бункера в гранитных скалах Кольского полуострова на продуваемые всеми ветрами небеса Северной Атлантики. Это позволило избежать проблем с недопустимо медленным прохождением тактических данных в радиосетях взаимного обмена информацией и давало возможность в случае необходимости оперативно вмешиваться в стремительные изменения обстановки.
На «Чайку-1» продолжали стекаться сообщения от других разведчиков Ту-95РЦ, и командир по крупицам накапливал все больше данных о враге. Теперь у него была информация от двух независимых источников – добротная, но устаревшая со спутников и свежая, но косвенная от разведывательной авиации. Штурманская группа собирала все воедино, используя графический метод анализа. Еще полчаса назад их рабочая карта лежала девственно чистым листом, но сейчас ее исчертило множество линий, исходивших лучами из одних точек и пересекавшихся в других. Это была старая добрая триангуляция** – способ определения местоположения с помощью построения треугольника. Штурман отмечал координаты «Чаек» и откладывал от них направление на цель, которое они сообщали в своих донесениях. Базой служило расстояние между разведчиками, и поэтому значение их пеленгов было различным. В том месте, где они сходились на карте, в небе летел и сканировал пространство вражеский «Хокай». И так один за другим все четыре. В плане их полетный строй выглядел как квадрат со стороной в 850 километров, в вершинах которого находились самолеты дальнего обнаружения. Тонкая улыбка появилась на лице генерала Дейнека, когда он увидел это в построениях линий на карте.
- Их корабли должны быть тут, – остро отточенный грифель карандаша обломился на пересечении диагоналей этого квадрата. Так предписывали боевые наставления американского флота, которые не являлись секретом для военно-морской разведки. - Привязка по времени?
Самым трудным было отследить динамику развития обстановки, поскольку все ее участники – «Чайка-1», остальные разведывательные самолеты и цели – пребывали в непрерывном движении. Для точной привязки к сетке географических координат требовалось постоянно вносить поправки на их перемещение в пространстве, при этом ни курс, ни скорость американцев не были достоверно известны. Сложные вычисления в условиях цейтнота требовали современного компьютера, но летчики могли полагаться лишь на логарифмическую линейку, калькулятор и таблицы значений тригонометрических функций. И они не имели права на ошибку – от быстроты и точности их расчетов зависела судьба всей операции.
- Делайте скорее проверку, – торопил штурман, когда все неизвестные величины встали на свои места, и вышло изящное уравнение. – Вот наше решение на 9:00, товарищ командир. Согласуется со спутниковыми данными четырехчасовой давности. За это время противник переместился на восемьдесят миль курсом 45.
- Координаты?
- 54 градуса 12 минут северной, 26 градусов 11 минут западной, – ответил штурман и перевел истинные полярные координаты в условные прямоугольные по оцифровке сетки кодированной карты.
- Радист, шифровку командиру соединения А: «Противник в квадрате 905-031-002. Атаковать в 10:00», – приказал генерал Дейнека. – Тоже передать соединению Б. Сражение началось.
«Полярная звезда» перешла в свою завершающую фазу нанесения удара. Время «Ч» назначено, часы и хронометры уже неумолимо отсчитывали его назад.

 

[zeleniy]

Очень понравилось. Так держать

 

[TTT]

Военные не будут обращаться к друг другу,как мистер. :grin:

 

[студент]

Военные не будут обращаться к друг другу,как мистер.

Если только в порядке издевательства. Типа: "Мистер Джонс, швабра и грязный сортир с нетерпением ожидают Вас!"

 

[Rand0m]

Военные не будут обращаться к друг другу,как мистер. :grin:

Ну будут как сэр :think: . Тигр, все читать не стал, особо времени нет, пробежал глазками, очень не плохо. :good:

 

[Tigr]

Камрады, мне могу все выложить за раз, так как отдельные файлы. А "творилось" это давно, поэтому надо еще вспомнить что за чем следует. Но сейчас попробую продолжить.



Норвежское море


Авиационное соединение А («Альбатрос»), ведомое «Чайкой-8» только по азимуту, направлялось на врага. Получив целеуказание от «Чайки-1», они повернули на несколько градусов, и вышли на боевой курс 236 в сопровождении отряда самолетов – постановщиков помех. Ожидалось, что ракетоносцы вот-вот будут обнаружены противником, а до назначенного времени атаки оставалось еще долгих сорок две минуты полета. Тогда Ту-22П включили уникально сверхмощную аппаратуру радиоэлектронного подавления «Букет», «зашитую» внутри их грузовых отсеков. Эта система действовала автоматически без участия операторов и генерировала активные помехи, перекрывавшие весь диапазон частот, на котором работали радары НАТО. Защиты от такого «Букета» не было, и его воздействие простиралось вперед на семьсот километров. С большой высоты каждый Ту-22П прикрывал группу из нескольких бомбардировщиков, идущих в разомкнутом строю. Такое построение полетного порядка обеспечивало безопасность маневрирования и маскировку всего соединения за пеленой электронного шума.
- Сильные помехи с норд-оста, – доложил оператор радиолокационного контроля на борту самолета Е-2С «Хокай», для которого, собственно, и затевалась вся эта искусственная электромагнитная буря.
- Похоже, у нас «гости». – Узкий сектор засветки мешал разглядеть их.
Экипаж этого летающего радара из пяти человек – командира, двух летчиков и двух операторов – был самым лучшим в 125-й эскадрильи 3-го палубного авиакрыла «Кеннеди». Поэтому их машина несла воздушный дозор на наиболее опасном северо-восточном направлении.


Авианосец «Эйзенхауэр»


- Молния от «Синего ястреба»! – сообщил офицер связи с дозорными силами. Срочное сообщение пришло одновременно с началом трансляции радиолокационной картинки с борта самолета Е-2С «Хокай». Походный штаб 21-го соединения теперь мог видеть на дисплее кругового обзора то же, что и летчики в трехстах милях впереди авианосца.
- Никак не могу пробиться сквозь помехи. Здесь сплошное «молоко». – КАК слушал переговоры экипажа «Синего ястреба» и предположил:
- Скорее всего, против них работает «Блайндер-С»,* и «бандиты» идут под его прикрытием. Точь-в-точь по нашим расчетам и именно оттуда, откуда мы их ждем.
- Анализ помехи?
- Средний пеленг на источник излучения шестьдесят три от «Синего ястреба». Мощный сигнал в узком секторе, угловой размер – шесть градусов. – Высокая интенсивность маскирующих помех по уровню намного превосходила сигналы радара AN\APS-125 и приводила к потере свыше семидесяти пяти процентов получаемой им информации. Такое соотношение исключило возможность выполнения радиоэлектронными средствами боевых задач, и поэтому все дальнейшие предположения о действиях противника носили вероятностный характер. – Полагаю, что постановщик помех находится еще очень далеко на северо-востоке, скорее всего, где-нибудь над Норвежским морем.
- Допустим, что вы правы, мистер КАК, и то, что мы сейчас видим – точнее, не видим – и есть русские ударные самолеты… План перехвата, – потребовал адмирал Бейкер.
Операция по отражению авианалета была спланирована в нескольких типовых сценариях для различных тактических ситуаций. Руководившие ею офицеры авиакрыла сравнивали и выбирали оптимальный вариант для сложившейся обстановки. Им предстояло решить, как выгоднее осуществить перехват – из положения патрулирования истребителей F-14 в воздухе или же из положения их дежурства на палубе. В первом случае перехватчики заранее выдвигались навстречу противнику и получали выигрыш во времени по отношению к катапультному старту. Но такое преимущество было рискованным: если вдруг появится необходимость выполнения внезапно возникших боевых задач, то «Томкеты» не смогут переразвернуться на новое направление без дозаправки в воздухе. А это приведет к потере драгоценного времени, каждая секунда которого может стать решающей в предстоящем бою.
- О’кей, не будем спешить посылать к нему перехватчики. В конце концов, русские могут схитрить и направить только один «Блайндер» как приманку, чтобы увести ваших «Томов» на ложный след, – сделал вывод Бейкер.
- Да, сэр, у нас еще есть время, чтобы отследить развитие обстановки и принять верное решение.
- Ваши парни пойдут на перехват прямо с палубы, мистер КАК.
- Согласен, адмирал, но я прошу разрешения поднять уровень готовности истребительной авиации.
Под руководством командиров эскадрилий офицеров Санчеса и Саймза двадцать экипажей – сорок пилотов и операторов перехвата истребителей «Томкет» – снова собрались в зале для тактической подготовки на предполетный инструктаж. В нем указывались задачи эскадрилий крыла, количество самолето-вылетов, очередность взлетов и посадок, порядок связи, управления и заправки топливом самолетов в воздухе.
- Никуда не уходите, ладно? – сказал напоследок летчикам коммандер* Санчес. – Просто сидите здесь и ждите «Тревоу-15». План полетов зачитали по системе громкоговорящей связи авианосца и вывесили на основных боевых постах управления авиацией. В обеспечении действий двух истребительных эскадрилий принимало участие несколько сот человек команды «Эйзенхауэра».


Датский пролив


Небо над проливом заволокло облаками. Это означало изменения погоды в Северной Атлантике. Именно там через тридцать минут начнется последняя фаза операции «Полярная звезда». В тысяче километров восточнее соединение А уже легло на боевой курс. Авиаполки генерала Попова также выполнили поворот по приказу командира «Чайки-1». Теперь они летели строго на юг, оставляя Исландию по левому крылу. Говорили, что на захваченный остров уже переброшены истребители ПВО. Поддержат ли они их атаку? Вопрос не праздный, поскольку шансы у бомбардировщиков пробиться к своим целям сквозь заслон вражеских перехватчиков были невелики. Оставалось попробовать уклониться от встречи с ними, избегая обнаружения американской авиаразведкой.
С севера на главной линии радиолокационного мониторинга воздушного пространства патрулировали американские самолеты «Хокай» с позывными Синий и Зеленый «Ястребы». Они образовали центры двух зон ПВО флота противника. Советские летчики прорывались на юг на стыке между этими зонами, где дальность наблюдения за воздушной обстановкой падала на триста километров. Самым сложным оказалось вписаться в этот «плывущий» коридор, который постоянно смещался и менял направление вслед за летящими на северо-восток «Ястребами». Поскольку их полет не был прямолинейным и равномерным, то границы этой «мертвой» зоны необнаружения то сужались, то раздвигались, и бомбардировщикам приходилось непрерывно корректировать свой курс по данным, передаваемым «Чайкой-1». Но, даже пробравшись незамеченными в это «северное окно», до цели им все равно оставалось еще добрых тысяча километров, надежно прикрытых невидимой паутиной, умело расставленной корабельными самолетами ДРЛО.* Чтобы не быть обнаруженным ими, соединение Б, в отличие от соединения А, использовало не техническую, а естественную маскировку, основанную на неспособности электромагнитных волн дециметрового диапазона, импульсы которых излучали вражеские летающие локаторы AN\APS-125, огибать шарообразную форму Земли. Поэтому дальность радиолокации в нижней полусфере воздушного пространства ограничивалась не столько мощностью передатчика и чувствительностью приемника РЛС, сколько положением радиогоризонта, который отодвинут немного дальше за обычный оптический горизонт за счет рефракции (отклонения) радиолуча в атмосфере. Для патрулирующих на большой высоте «Ястребов» он находился на удалении в четыреста километров. На большем расстоянии понижение земной поверхности вследствие ее кривизны относительно линии горизонта образует зону радиотени - пространства, где обнаружение целей невозможно. Таким образом, полет на малой и предельно малой высоте позволял самолетам маскироваться за выпуклым боком Земли и подбираться к врагу под нижней границей его радиолокационного поля как по тоннелю. Поэтому «северное окно» для «Беркутов» открывалось еще шире, и та тысяча километров уменьшалась почти наполовину. По сравнению с радиоэлектронной борьбой, этот прием тактической маскировки давал возможность приблизиться к противнику по-настоящему скрытно. Даже целому соединению тяжелых ударных ракетоносцев.


Авианосец «Эйзенхауэр»


Пришло время очередного доклада.
- Радиоэлектронная обстановка, сэр. Средний пеленг на «Блайндер» продолжает смещаться к югу. Текущее значение семьдесят один. Ширина основного сектора засветки возросла до двадцати шести градусов. – Увеличение углового размера помех характеризовало сокращение расстояния до их постановщика, а изменение направления позволяло судить о его перемещении. Отметки от советских самолетов так и не показались на экране кругового обзора, но их действия ориентировочно оценивались по степени подавления радара на «Синем ястребе». – Появились дополнительные сектора, соответствующие боковым и заднему лепесткам диаграммы направленности. Цели по-прежнему не наблюдаются, сэр.
Тем не менее, эти «невидимки» упорно приближались к соединению американского флота. На авианосце их намерения были очевидны.
- Это определенно русские, – подтвердил офицер контроля спустя двадцать минут после появления сверхмощных помех на северо-востоке. – Контакту присваивается обозначение «Налет-1».
- Исходя из интенсивности излучения, против нас, видимо, работают сразу несколько «Блайндеров», – предположил командир авиакрыла Джонсон. – Значит, они ведут за собой целую тучу «бандитов» и, если не сменят курс, то пройдут южнее позиции «Синего ястреба».
- Но почему так медленно? «Бэкфайры» летают почти также быстро, как и ваши истребители, - сомневался командующий.
- Наверное, еще слишком далеко, сэр. «Бэкфайры» не могут постоянно ходить на сверхзвуке. Русские бросятся на нас в самый последний момент, как гремучие змеи… Я бы не стал этого ждать.
- Я тоже. Сажайте своих людей за штурвалы, мистер КАК.
В зале ожидания постоянно обновлялись бюллетени тактических данных, чтобы держать летчиков в курсе изменений воздушной обстановки. Из динамиков громкоговорящей связи, наконец, раздалось:
- Внимание, всеобщая тревога! Истребительным эскадрильям крыла объявляется «Тревога-15»!
Командир 1-й истребительной эскадрильи «Вольфпак»* Риккардо Санчес вскочил со своего места:
- О’кей, джентльмены, у нас высший уровень. Все за мной, пора оседлать наших лошадок! – Несколько десятков экипажей побросали пластиковые стаканчики с минералкой и разом кинулись к своим машинам. Оказавшись из теплого помещения на холодном ветру верхней палубы, стало ясно, что ненастная ночь сменилась не менее мрачным утром.
- Видимость ни к черту, вся надежда на тебя, - мимоходом бросил Санчес своему оператору, взбираясь в кабину грозного командирского «Томкета».
- У меня все чисто, - доложил начальник команды, совершавшей обход полетной палубы для визуального осмотра и проверки состояния ее резинового покрытия, обеспечивающего надежное сцепление колес самолета даже при попадании на нее морской воды или пролитого топлива. Моряки проверили отсутствие на «крыше» посторонних предметов, которые могло затянуть в воздухозаборники реактивных двигателей и вывести их из строя. – Можно запускать движки, босс.
На ФКП в надстройке авианосца адмирал Бейкер молчал. Отсутствие достоверной информации о противнике откладывало принятие решения на бой. «А кто сказал, что все будет легко и просто как на маневрах?» – подумал он и спросил:
- Итак, еще раз, что мы имеем? – Для расчета времени перехвата необходимо было знать траекторные параметры движения воздушных целей. Но они до сих пор не были определены – «белый» электронный шум в эфире по-прежнему делал свое дело. Поэтому оставалось лишь строить логические умозаключения. Джонсон настаивал на приказе «Тревога-7» и пытался убедить в этом адмирала: - Сэр, Иванам, конечно, известны характеристики нашего радара на «Синем ястребе», и они начали глушить его, когда приблизились к нему на дальность обнаружения, что вполне разумно. Это началось двадцать минут назад. Значит, теперь русские находятся уже где-то в милях пятистах от нас. Считаю, что мы больше не можем ждать, пока помехи ослабнут, чтобы разглядеть и посчитать «бандитов». Тогда, может быть, будет уже слишком поздно. Мы должны начать действовать прямо сейчас! Главное – ввязаться в драку, а там разберемся.
- Как будете стрелять? – Хороший вопрос. Появление у русских гиперзвукового противокорабельного оружия и его сверхзвуковых носителей вынудило американский флот сменить доктрину перехвата самолетов-ракетоносцев на доктрину перехвата самих ракет, что привело к созданию сложной тактической системы противоракетной обороны авиационного базирования «самолет ДРЛО Е-2С «Хокай» - палубный перехватчик F-14А «Томкет» - противоракета «воздух-воздух» большой дальности стрельбы «Феникс», принятой на вооружение в 1973 году. Однако дальнейшее совершенствование технических средств и тактики дальнего обнаружения позволило в настоящее время вернуться обратно к заманчивой идее перехвата вражеских самолетов как более уязвимых по сравнению с противокорабельными ракетами.
- Двумя волнами, сэр. Первая в составе двух эскадрилий достигнет на сверхзвуке линии открытия огня через двадцать минут после получения приказа «Тревога-7». «Фениксы» перехватят «бандитов» за двести шестьдесят миль от центра боевого ордера соединения, то есть до рубежа запуска русскими своих ракет. Сбивать бомбардировщики гораздо проще, сэр. – Истребители «Томкет» имели два варианта боевого применения на сверхзвуковой перехват. В зависимости от скорости полета их радиусы действия составляли триста двадцать или двести пятьдесят километров.
- Адмирал, я жду вашего приказа, сэр, – напомнил КАК.
- Я дам вам зеленый свет, – решил Бейкер. – Мистер Дениэлс, разворачивайте корабль на ветер.
- Да, сэр, - ответил с мостика по внутренней связи командир «Эйзенхауэра» и отдал распоряжение рулевым. Не сговариваясь, все три авианосца с увеличением хода начали поворот на встречу западному ветру. Его скорость над полетной палубой должна быть не менее десяти узлов при катапультировании перехватчиков F-14.
- Теперь вы, мистер Джонсон. Пора пустить русским кровь.
КАК тут же объявил своему авиакрылу:
- Приступаем, джентльмены, у нас есть приказ на взлет!
Завыла корабельная сирена.
- Первой эскадрильи – «Тревога - 7»!
На верхней палубе перехватчики запускали реактивные двигатели – сначала правый TF-30, а после отключения подачи электропитания и сжатого воздуха от корабельных магистралей «Эйзенхауэра» – левый мотор, для старта которого воздух отбирался от уже работающего правого. Звук полсотни самолетов заглушил на «крыше» все остальное, поэтому палубная команда в защитных шлемах и звукопоглощающих наушниках перешла на язык жестов в общении с летными экипажами. Коммандер Рикки «Разор»* Санчес опробовал ручку управления своим командирским «Томкетом». Техник на палубе визуально контролировал истинные перемещения рулевых плоскостей и жестом показал Санчесу, что все о’кей. В задней кабине лейтенант Винлент считывал показания приборов контроля бортового оборудования. При этом инерциально-навигационная система самолета через линию передачи данных подключалась для юстировки к навигационному комплексу авианосца и вводила информацию о курсе и скорости корабля. Затем по указанию палубных регулировщиков самолеты начали выруливать в стартовую зону.


«Беркут»


Советский средний бомбардировщик Ту-22М создавался как многорежимный самолет, способный на сверхзвуковой рывок в стратосфере и на продолжительный полет по низковысотному профилю. Аэродинамика для столь противоречивых требований была согласована при помощи крыла изменяемой геометрии и площади. Расправив консоли крыльев, Ту-22М3 плавно снижались в густеющем воздухе. Его плотность у поверхности была в три раза выше, чем на крейсерской высоте. Соответственно возрастала и сила его сопротивления, которая компенсировалась тягой двигателей, что приводило к значительному увеличению удельного расхода горючего.
- Изменение угла стреловидности на автомате. – Теперь самолет сам устанавливал размах своих крыльев, адаптируя их подъемную силу применительно к меняющимся условиям полета.
- Понял, – ответил второму пилоту подполковник Гребенников. Вместо привычного позывного «Днепр», морские летчики присвоили ему стандартное для их дивизии обозначение «Беркут-1-7».
На высоте пять тысяч двести группа вошла в верхний слой облачности и пробила его за тридцать секунд. Затем прошла через второй, закончившийся на четырех тысячах. Самолеты продолжали идти в плотном строю, плавно ныряя под невидимую границу зоны обнаружения радиолокационными средствами противника, которая начиналась в полукилометре выше. Она не была стабильной и «прыгала» по вертикали в пределах нескольких сот метров, но мере приближения к летающим радарам «Хокай» опускалась все ниже и ниже, прижимая бомбардировщики все ближе к водной поверхности.
- Снижение до двух семьсот. Перевожу барометры, – сообщил штурман. Это был так называемый эшелон перехода, на котором барометрические высотомеры переводятся на нормальное атмосферное давление. Через полторы минуты такого снижения началась сильная болтанка.
- Здесь плохо видно, уходим под облака, – сказал Гребенников второму пилоту.
- Понял, стоим,.. – он имел ввиду, что идет следом за ведущим бомбардировщиком майора Зорькина.
- Ближе становись, потеряем…
Внизу казалось, что восход еще не наступил. Начался дождь, и его капли причудливо размазывались по лобовому остеклению кабины, сталкиваясь с ним со скоростью шестьсот километров в час. В таком сумраке видимость упала почти до нуля, и полет продолжался только по приборам.
Гребенников посмотрел в боковое стекло иллюминатора и спросил:
- Земля под тобой просматривается? – Под словом «земля» подразумевалась, конечно, поверхность воды.
- Практически нет… временами.
Командир воздушного корабля включил автопилот и сверился с полетной картой.
- У нас есть полчаса. – Таков был бюджет времени на бреющий полет из-за ограничений по запасам топлива. Дальше его оставалось только на выход в атаку и возвращение.
В отличие от американского стратегического бомбардировщика Роквелл В-1В «Лансер»,* советский Ту-22М3 не был оборудован системой автоматического огибания рельефа местности на малой высоте. Но у океана нет рельефа – только волны, и длительный маловысотный полет обеспечивал автопилот в режиме поддержания заданной высоты, получая ее текущее значение от радиовысотомера с частотной модуляцией. Его погрешность составляла два метра плюс пять процентов от измеряемой высоты.
«Он точен как часы и его показания верны, – словно заклинание напомнил себе Гребенников. – Если он накроется, то мы и моргнуть не успеем».
При отказе высотомера или автоматической системы управления полетом экипаж просто ничего не успеет сделать. С высоты триста метров трансзвуковой бомбардировщик свалится в море всего через какие-то доли секунды. Слепой полет сквозь непогоду над гребнями волн представлял серьезную навигационную опасность для самолетов, но позволял избежать прямой и явной угрозы – перехвата вражескими истребителями.


Авианосец «Эйзенхауэр»


Сначала с палубы «Эйзенхауэра» взлетел поисково-спасательный вертолет SH-3 «Си Кинг».* Он занял выжидательную позицию и барражировал на кормовых курсовых углах авианосца, готовый броситься на выручку терпящим бедствие. Первая четверка «Томкетов» уже находилась на стартовых позициях, насаженная на крюки катапульт. Позади истребителя Санчеса поднялась панель отражателя реактивной струи. Перед взлетом их машину взвесили. Это делалось для того, чтобы определить давление пара в катапульте С-13-1, которое должно точно соответствовать взлетной массе перехватчика в 70768 фунтов.** На посту управления катапультами между первым и вторым треками оператор высветил его бортовой номер и результат взвешивания. Санчес дал отмашку, подтверждающую правильность этих данных, и в катапульте установили необходимые параметры.
Передняя стойка шасси крепилась к челноку катапульты посредствам ведущего захвата в виде бринделя из стального троса. Приняв с палубы сигнал о надежном зацеплении, Санчес разжжог все пять ступеней форсажа и отпустил тормоза. Теперь только специальный задержник удерживал самолет на месте от преждевременного движения под воздействием тяги двигателей.
- Эй, Винлент, у тебя есть спички? – спросил он по внутренней связи.
- В аварийном запасе, «Разор», а что? – ответил его оператор с заднего сиденья кабины самолета.
- Бросай их в сопла, а то тяга мала, – пилот включал и гасил навигационные огни, что означало полную готовность к взлету. Офицер-руководитель стартовой группы коснулся рукой палубы. По этому сигналу оператор запуска, чья специальность на сленге называлась «шутер»,*** нажал кнопку «Пуск», которая открыла клапан, перепустивший пар из коллектора в цилиндры катапульты. Калиброванное кольцо задержника разорвалось, и истребитель Санчеса начал разгон по треку длиной триста десять футов.**** Этот момент является самым критическим во всем процессе катапультирования, так как в случае если катапульта не разовьет достаточной мощности, самолет не достигнет необходимой скорости отрыва и упадет в воду. Толчок ускорения был чудовищным, и головы пилотов в тяжелых шлемах рывком отбросило назад. Перегрузка едва не размазала летчиков по креслам. За две секунды истребитель набрал нужные ему двести семьдесят пять километров в час и соскочил с катапульты как стрела. В первое мгновение он просел ниже уровня полетной палубы, но подъемная сила крыла и тяга двигателей уравновесили силу тяжести. Коммандер Санчес был «центурионом», то есть на его личном счету числилось свыше сотни взлетов и посадок на палубы авианосцев. Выстреливший его челнок уже вернулся в исходное положение. Вслед за машиной командира эскадрильи стартовала следующая с катапульты №2. Панель газоотбойника №1, охлаждаемая забортной водой, опустилась вниз, освобождая место для рулежки на стартовую позицию ожидавшему своей очереди «Томкету». Тем временем на угловой полетной палубе сработала третья, а потом и четвертая катапульты. А на номере первом опять были готовы к новому запуску. Благодаря такой «карусели» авианосец способен поднимать самолеты в высоком темпе. Все произошло очень быстро. Через две с половиной минуты десять перехватчиков истребительной эскадрильи VF-1 «Вольфпак» уже находились в воздухе. После набора высоты и удаления от авианосца на шесть миль, самолеты выходили из подчинения командира авиационной боевой части. Ими начинал руководить КАК из центра управления воздушным движением. Он направил истребители в район сбора, где они встретились с эскадрильей VF-142 «Хострайдерс»,* взлетевшей с «Америки». Вместе они составили первый эшелон перехвата, ринувшийся в бой на скорости 836 узлов.** Коммандер Санчес повел их за собой на северо-восток, наводимый на цель «Синим ястребом».
- Расчетное время выхода на огневой рубеж «Синей волны – 1» – тринадцать минут, сэр. – Перехватом руководил офицер на «Синим ястребе», поэтому к позывному первого эшелона истребителей добавилось цветовое обозначение «синяя». Самолеты второй волны остались стоять на палубах с работающими двигателями в немедленной готовности к взлету. В горловины их топливных баков были вставлены заправочные шланги, по которым непрерывно подавалось горючее от ближайших узлов заправки на «крыше».


«Чайка-1»


- Ничего, – оператор авиационной системы разведки и целеуказания «Успех» безрезультатно закончил очередной цикл поиска.
- А пора бы уже, – встревожено заметил генерал-лейтенант Владимир Дейнека. Тревожиться было о чем. Ограничения по угловой разрешающей способности пеленгационной аппаратуры «Квадрат-2», накапливающиеся со временем ошибки счисления пути и определение своего места в пределах десяти-пятнадцати километров вследствие заметного ухода по дальности и направлению бортового инерциально-навигационного комплекса «Чайки-1» после шести часов полета над океаном – все это размазало вероятное расчетное местоположение вражеского авианосного соединения по значительной площади водной поверхности.
Без включения своих радиолокаторов повысить точность разведданных Ту-95РЦ не могли. Поэтому им приходилось ждать, пока враг не выдаст себя сам. Однако этого не произошло, а времени оставалось все меньше и меньше, хотя американцы уже должны обнаружить соединение А и обязательно как-то отреагировать на это. С точки зрения тактики морского боя стандартным решением было бы перестроить корабли в ордер ПВО и приготовиться к отражению авианалета. Советские самолеты-разведчики выжидали этого, чтобы зафиксировать их координаты по излучению корабельных локаторов и станций управления зенитным огнем. Но противник действовал не стандартно и не спешил выйти из «тени», не смотря на явную воздушную угрозу. Почему? Ответа у генерал-лейтенанта Дейнека все еще не было. Он признался себе, что ошибался в расчетах логики принятия решений американскими командирами. Теперь за это пришлось заплатить, и ценой являлось самое худшее – неопределенность. Командующий отметил, что на пятьдесят пятой минуте своей завершающей фазы операция начала развиваться не по плану. Возникла перспектива перехода к запасному варианту «Полярной звезды».


Авианосец «Эйзенхауэр»


Пока палубная авиация взлетала с кораблей 21-го авианосного соединения, далеко в небе произошли важные изменения. В БИЦе «Эйзенхауэра» их наблюдали одновременно с операторами «Синего ястреба», находившегося за триста морских миль впереди по курсу.
- Границы сектора засветки возросли и находятся в пределах от 19 до 139 градусов, шеф. – Основная помеха занимала уже третью часть экрана кругового обзора. Но ее спектральная плотность постоянно снижалась, поэтому в определенный момент случилось то, чего терпеливо ожидали американские моряки и больше всего опасались советские летчики – интенсивность помехи упала до того уровня, когда на ее призрачном мерцающем фоне начали просматриваться настоящие цели.
- Появляются еще и еще, их уже две дюжины, – сообщил тактический офицер. «Синий ястреб» передавал информацию в масштабе времени близком к реальному. Тридцатисекундное запаздывание было вызвано необходимостью определения параметров движения воздушных целей, на что затрачивалось три оборота антенны летающего радара «Хокай». – Курс 236, дальность 145 миль. *
На авианосце это расстояние пересчитали на удаление противника от главных сил флота.
- До них 432 мили** по пеленгу пятьдесят шесть, сэр. Скорость четыреста шестьдесят узлов.*** Мы насчитали пятьдесят четыре «бандита». Те, что идут за ними, все еще скрыты помехами.
- Пока все правильно, – согласился командующий. – В первом эшелоне два бомбардировочных полка, во втором – еще один. Это типовая схема построения атакующего порядка ударного авиакрыла русских. Поднимайте следующую волну перехватчиков, мистер КАК.
После получения приказа с «Эйзенхауэра» взлетела вторая истребительная эскадрилья VF-2 «Баунти Хантерс»,**** а «Америка» запустила со своей палубы VF-143 «Пьюкин догс».*****
- О’кей, пора очищать «крышу», – распорядился КАК из «орлиного гнезда» на самом верху надстройки. Каждый из снаряженных самолетов представлял собой потенциально взрывопожароопасный объект, поэтому на время сражения нужно «сбросить» с палубы все, что может летать. Следующие пять минут за второй волной перехватчиков «Эйзенхауэр» поднимал самолеты-заправщики и эскадрилью тяжелых штурмовиков А-6Е «Интрудер», которые вместо бомб и ракет несли объемистые топливные элементы и подвесные агрегаты заправки.
- Управление перехватчиками передано «Синему ястребу». – Флот начал противовоздушную операцию. Помимо многочисленной и сильной авиации, адмирал Бейкер владел тридцатью двумя боевыми кораблями, и каждый вымпел был готов исполнить любой его приказ. Их походный строй раскинулся на сорок миль в диаметре, но костяк составляли, конечно, три гигантских авианосца. Авианосец – этот сгусток боевой энергии – притягивал к себе группу сил сопровождения, также как гравитация собирает планеты вокруг центральной звезды. Каждый авианосец – это центр такой группы, защищенный дозорными, ракетными и противолодочными кораблями. В воздухе, на воде и под водой они выстроили мощные глубокоэшелонированные рубежи непробиваемой обороны на подступах к своему сюзерену. Американские авианосцы оказались очень труднопоражаемыми целями и, соединившись вместе в 21-е ударное соединение, три боевые группы многократно умножили свой наступательный и оборонительный потенциал. Попробуйте, русские, прорваться к центру этой силы!


Северная Атлантика


В планы тех русских, которых вели американские радиолокаторы, не входило прорываться к американским кораблям. Они только обозначали такой прорыв и поэтому назывались силами обозначения. Все они были сведены в ударное авиационное соединение А, состоявшее из бомбардировщиков Ту-16КРМ. Эти устаревшие самолеты с изношенными двигателями уже не применялись по прямому назначению и постепенно снимались с вооружения. Оставшиеся переоборудовались в носители учебных ракет-мишений и использовались для боевой подготовки. Сегодня над океаном шесть эскадрилий «Альбатросов» выполняли именно эту задачу.
Первой раскрыла себя «Чайка-8». Разведчик включил мощную локационную станцию обзорного типа, имитируя поиск и наведение на цель самолетов-ракетоносцев. Оставшись без поддержки мер радиоэлектронного подавления, их экипажи заметно волновались. До времени «Ч» оставалось восемь минут, которые определят, кто первым выйдет на огневой рубеж – советские ракетоносцы или американские палубные перехватчики. Но их все еще разделяли восемьсот километров, и в этой грандиозной гонке во времени и в пространстве американцы уже начали отставать. Пилоты бомбардировщиков врубили на полную мощность собственные генераторы помех, чтобы прикрыть запуск ложных целей. Остаток времени заняло перестроение эскадрилий в боевой порядок, а затем с минимальным интервалом они нанесли первый ракетный удар.
Избавившись от нагрузки, экипажи с облегчением поворачивали назад. Свое задание они выполнили. Полет по их прежнему курсу продолжали только что стартовавшие мишени Д-5НМ – конверсионный вариант четырехтонной противокорабельной ракеты КСР-5.
Замену реальных целей на ложные соединение А провело под прикрытием активного радиопротиводействия. План «Полярной звезды» предполагал сделать это скрытно так, чтобы враг не обнаружил подставу такой приманки. Установленные на мишенях уголковые отражатели размазывали их локационные отметки до размеров тяжелых самолетов, а программа полета копировала профиль атаки сверхзвукового Ту-22М. Работу ракетных двигателей заранее отрегулировали на пониженную тягу, поэтому их скорость была в два раза ниже по сравнению с боевым прототипом и точно соответствовала максимальной скорости современных советских ракетоносцев.
Человеческий гений еще не создал машины совершеннее его самого. Однако у техники есть свои преимущества. Мишени Д-5НМ были изначально обречены на уничтожение, но не ведали ни страха, ни сомнений, ни чувства долга. Ракеты, как и положено ракетам, просто выполняли заложенное в них полетное задание.


Авианосец «Эйзенхауэр»


Изображение вдруг снова померкло сразу на всех дисплеях.
- Что, черт возьми, происходит?! – у адмирала начали сдавать нервы. Отсутствие прямого контакта с противником ставило его походный штаб в прямую зависимость от внешних источников информации. Морское сражение шло на огромных пространствах, и психологические нагрузки на личный состав подогревались напряженным ожиданием начала боя. Это чувство знакомо всем, кто сражался. «Лучше бы видеть их лица в прицел», – подумал Бейкер. Так было бы проще, но сейчас неприятелей разделяли еще сотни миль, и о русских было известно только то, что передавал дозорный самолет.
- Интенсивность помех опять резко возросла. Контроль за «Налетом-1» утерян. Мы обновим данные через несколько минут, – сообщил «Синий ястреб». Пока его бортовой компьютер подбирал схемы адаптации к электронному противодействию, командование 21-го соединения флота пребывало в полном неведении относительно действий врага.
- Что все это значит, черт возьми? – повторил Бейкер. Ему не нравилось все то, что расходилось с его собственными представлениями о ходе сражения.
- Скорее всего, «бандиты» выходят в атаку и пытаются скрыть начало своего разгона, – предположил кэптен Джонсон. Это было самым простым, а потому наиболее верным объяснением.
В это время на самолете «Хокай» отфильтровали помеху и информация, которая потекла с его борта, была просто потрясающей. «Уж не в кино ли я?» – удивился КАК. Все происходящее здорово напоминало ему фантастический фильм «Звездные войны», когда из мрачных глубин Вселенной стремительно появился космический флот Империи.
- «Налет-1» увеличил скорость до 864 узлов.* Соединение ведет радар «Большой выступ». Они ищут нас, сэр.
- Вся королевская конница, вся королевская рать, – сказал адмирал и улыбнулся, хотя картина была по-настоящему пугающей. На экране из ослабевающих помех все появлялись и появлялись новые цели. Их счет пошел уже на десятки. Это был грозный воздушный флот Советского Союза.
- Сто восемь «бандитов», сэр, – подвел общий итог контроллер воздушной обстановки. – Направление атаки по оси 236 в очень плотном боевом порядке. Сектор три градуса. Как раз сейчас «Налет-1» проходит правый траверз «Синего ястреба» всего лишь в сорока трех милях.
- Курс и счет атакующих правильный, время тоже, – сказал КАК. – Они послали против нас все, что у них было. Крыло «Бэкфайров» плюс самолеты усиления, и мы получаем в сумме то, что сейчас показывает радар.
- Верно, мистер Джонсон, я тоже об этом подумал, – опять улыбнулся адмирал. – Вы просчитали замысел русских, теперь закончите это дело.
«Длинные руки» американского флота росли с палуб авианосцев.
- Мои «Томы» не подведут, сэр. – Больше всего КАК сейчас хотел оказаться в кабине лидирующего перехватчика. Командующий понял его без слов. Такова была участь всех старших командиров. Они посылали своих подчиненных в бой, оставаясь сами очень далеко от того места, где их люди проливали кровь.


Северная Атлантика


Армада из сорока американских истребителей уже вступила в бой, но противник пока еще не догадывался об этом. Ради скрытности «Томкеты» выходили на цель с выключенными бортовыми прицелами только по информации внешнего целеуказания, получаемого от самолета дальнего радиолокационного обнаружения. По его команде первая волна перехватчиков выполнила боевой разворот с выходом в атаку в ста семидесяти милях* к норд-осту от «Эйзенхауэра».
- Мы возьмем на себя все, что они пошлют, – объявил в эфире ее лидер коммандер Рикки Санчес, когда операторы перехвата активировали на излучение свои бортовые станции управления оружием и засекли врага на удалении двести сорока километров.
- Не брей их всех сразу, «Разор». Оставь для меня хоть что-нибудь, – тут же отозвался его друг и соперник Боб «Райвен» Саймз, командир «Баунти Хантерс», который вел в бой второй эшелон перехватчиков четырех минутах полета позади первого. Обоими группами руководил «Синий ястреб». С помощью цифровой аппаратуры передачи данных по радиолинии «Линк-11» каждый «Томкет» подключался к его бортовому автоматизированному комплексу ATDS** – авиационному варианту морской системы NTDS, установленной на «Эйзенхауэре» и других кораблях соединения. Его операторов летчики-истребители называли «распассовщиками» из-за того, что именно они назначали им цели и указывали направления ударов сразу для двух эскадрилий. Только в такой связке с самолетом управления «Хокай» истребители F-14 могли полностью реализовать все свои боевые характеристики, заложенные в их конструкцию.
Двадцать «Томкетов» быстро сближались с врагом на встречном курсе. В радиолокации в таких условиях эффект Доплера проявляется наиболее четко при сопоставлении отраженного сигнала с опорной частотой. Поэтому радары систем управления огнем AN\AWG-9 работали в импульсно-доплеровском режиме сканирования на больших дальностях с высокой мощностью излучения и высокой (квазинепрерывной) частотой повторения импульсов. Получив сведения о целераспределении, лейтенант Винлент на заднем сидении командирской машины изготовил оружие к бою. За две секунды автоматика составила «стрелковый» список из шести целей и готовила данные для их поражения. Бортовой радиолокатор переключился на сопровождение в режиме облучения в узком секторе, выдавая через вычислительное устройство информацию для прицеливания на индикатор тактической обстановки в горизонтальной плоскости.
- Дистанция – 119 миль, высота – тридцать четыре тысячи футов, – доложил Винлент о первой цели. Ее путевая скорость была определена по доплеровскому сдвигу частот.
- Роджер, – ответил Санчес и объявил по радио своим перехватчикам: «Всем приготовиться, сейчас начнем свежевать!»
Это была, конечно, обычная для истребителей бравада. В действительности никто из них точно не знал, как покажет себя на деле главное оружие «Томкетов» – дальнобойная управляемая ракета AIM-54C «Феникс». Дело в том, что ее еще ни разу не опробовали в боевых условиях так же, как и не использовали для боевой подготовки перехватчиков. Причина тому крылась в стоимости ракеты. Она первая и пока единственная в мире была оснащена сверхсложной и не менее дорогостоящей системой активного самонаведения на конечном участке траектории. Внедрение суперсовременных технологий в производство вооружений повлекло за собой, соответственно, их резкое удорожание. Поэтому цена за один «Феникс» приблизилась к миллиону долларов, и по экономическим соображениям практику их реальных пусков прошли лишь считанные экипажи из всего строевого состава палубной авиации военно-морского флота США. Коммандер Санчес и лейтенант Винлент, к примеру, такого опыта не имели.
Сейчас для них настал момент истины. За тридцать восемь секунд они запустили шесть своих ракет по шести целям. Сразу после старта «Фениксы» неслись безумно быстро самостоятельно по восходящей кривой аэробаллистической траектории. Оттуда, из стратосферы ракеты камнем падали вниз, и система AWG-9 выводила их в упрежденные точки, где на подлете к целям включались собственные головки самонаведения. Это было крайне сложной задачей, поскольку «Фениксы» и их цели сближались в трехмерном пространстве с гиперзвуковой скоростью.
Эскадрильи «Вольфпак» и «Хострайдерс» ударили разом. Пятикратная скорость звука превратила сто шестьдесят километров дистанции выстрела в короткий траекторный трек, через полторы минуты завершившийся перехватом. Авиационная система ПВО, на которую возлагались такие большие надежды, полностью себя оправдала. Ракетный залп ста двадцатью «Фениксами» мгновенно уничтожил пятьдесят восемь целей. Но уцелевших под их огненным ливнем оставалось еще ровно полсотни. То, что американцы приняли за советские бомбардировщики, упорно продолжало свое самоубийственное движение на юго-запад. Перехватчики со снижением разошлись в стороны, освобождая пространство для огня второй двадцатки «Томкетов».


Чайка-1»


Приблизительные координаты американских авианосцев, аналитически рассчитанные по полетному построению вражеских самолетов «Хокай» и час назад переданные обеим ударным группам, были взяты по средней дистанции и среднему пеленгу со штурманской карты и больше не удовлетворяли требованиям точности для дальнейшего ведения операции. Цели могли находиться в любой из множества точек внутри эллипса длиной сто восемь и шириной тридцать две мили.
- Похоже на селедку, – хмыкнул командующий Дейнека. – Только бы нам ею не подавиться.
Такая точность целеуказания устраивала соединение А, нанесшее вспомогательный удар с ложного направления, но для 5-й ракетоносной дивизии генерала Попова нужно буквально ткнуть пальцем в цель. По плану взаимодействия это необходимо выполнить не позднее времени «Ч + 15 минут», то есть спустя четверть часа после того, как «Альбатросы» запустили ложные цели. Как и рассчитывал Дейнека, противник принял их за настоящие, но даже взлет перехватчиков с палуб авианосцев американцы организовали в режиме полного радиомолчания. Только в воздухе они начали говорить между собой и наводящим их «Синим ястребом». Радист на настроился на их частоту. Он прошел специальную подготовку на курсах военных переводчиков и в совершенстве овладел американским радиосленгом.
- Спорят о том, сколько записать на свой счет, – перевел он трескотню вражеских истребителей в эфире. Многие научные работники и руководители советского военно-промышленного комплекса не верили тому, что истребитель F-14 способен успешно произвести залп ракетами «Феникс» по шести сверхзвуковым целям на дальности более ста пятидесяти километров. Экипаж «Чайки-1» только что убедился в обратном, но сейчас эта информация оказалась бесполезной, поскольку не давала ответа на главный вопрос.
- А у меня опять ничего, – повторил оператор станции технической разведки. Он «растянул» развертку экрана для получения более детальной картины радиоперехвата, но во всем остальном диапазоне кроме работы самолетов «Хокай» и множества сигналов от радиоприцелов «Томкетов» система ничего не зафиксировала. Колонны трех авиаполков узким клином сходились в точке, в которой по расчетам час назад должен был находиться американский флот. Но что их там ожидало сейчас на самом деле?
«Бомбардировщики Попова уже всего в двухстах километрах позади нас, – подумал Дейнека. – Куда мы их ведем за собой?» Оставалось только последнее средство узнать это.
- Включить РЛС, – распорядился он. – Передать приказ остальным.
Если по какой-то счастливой случайности их еще не засекли, то сейчас это непременно произойдет, и на них наведут перехватчик, о приближении которого «Чайка-1» узнает лишь за пару секунд до того, как он выстрелит ракетой. Но теперь вопрос стоял не о жизни и смерти, а о том, сумеют ли разведчики выполнить боевую задачу прежде, чем погибнуть. Экипаж знал это, но был обязан обеспечить точное целеуказание ударным самолетам. Иначе все усилия и жертвы будут напрасны.


Авианосец «Эйзенхауэр»


Как звезды в вечернем небе вспыхивали на дисплее яркие точки.
- Пик активности на частотах русских! – закричал оператор поста радиотехнической разведки авианосца.
- Зарегистрировано несколько новых мощных источников радиолокационного излучения. – Это советские «Чайки» включили свои локаторы «Большой выступ». – Мы насчитали семь «Беаров-D» включая тот, что руководит «Налетом-1».
Картина радиоэлектронной обстановки стала проясняться.
- Они обложили нас с севера широким полукольцом. Идеальное построение для ведения поиска, но мы увидели их раньше, – заметил тактический офицер на ФКП «Эйзенхауэра».
- Я не припомню, чтобы Иваны посылали сразу так много «Беаров-D», сэр. Обычно это была пара самолетов, максимум – две. Тем не менее, нам до них пока не дотянуться.
Приданные дозорным «Ястребам» истребители «Томкет» могли сопровождать их в радиусе трехсот миль в течение часа. Но для рывка на перехват у них уже не оставалось топлива. Все остальные перехватчики сейчас были заняты в сражении с русским атакующим авиакрылом на северо-востоке. Правда, на авианосце «Кеннеди» стояла в резерве последняя истребительная эскадрилья, но она могла взлететь только по личному приказу командующего.
- Если Советы применили «Большой выступ», это хороший признак, – сказал начальник его походного штаба. – Это значит, что они все еще не знают, где мы находимся, и «Налет-1» идет вслепую. Поэтому активная локация – это все, что им осталось, последняя надежда найти нас. Зато мы теперь знаем, где летят «Беары» и сможем перестрелять их как уток, когда они приблизятся и сами подставят себя под наш ракетный прицел.
Самолеты-разведчики океанской зоны Ту-95РЦ были не только легкой, но еще и очень заманчивой мишенью. У русских они имелись в ограниченном количестве, и без их поддержки в дальнейшем эффективность действий советской ударной авиации и подводных лодок в Северной Атлантике будет поставлена под сомнение. Начштаба не хотел упускать такой уникальный шанс:
- Если завалить их всех, то мы оставим Советы без глаз.
- Не сейчас. Пусть это будет десертом сразу после того, как добьем эти «Бэкфайры», – в этот момент адмирал Бейкер был поглощен не стратегическими перспективами, а текущей тактической ситуацией. Он повернулся к командиру крыла:
- Оказывается, все гораздо проще…
Они только что следили по радару за тем, как первый эшелон истребителей выполнил перехват «Налета-1». Получилось совсем как на учениях, даже не верилось. На «Эйзенхауэре» боялись спугнуть удачу, но данные подтверждались. Адмирал остался доволен, однако, в силу особенностей своего нрава он все-таки уел Джонсона:
- Как водится, ваши парни слегка приврали, мистер КАК.
- Сэр, «Синий ястреб» сейчас отправит один «Томкет» из своего эскорта посмотреть на это. – Две эскадрильи «Синей волны-1» сократили численность «бандитов» наполовину, или что-то около того. Но в составе «Налета-1» все еще оставалось примерно полсотни бомбардировщиков. И каждый нес по две противокорабельные ракеты. Наступал самый критический момент боя. Второй рубеж перехвата отстоял от авианосцев всего на двести двадцать миль. С такого расстояния русские уже способны нанести ракетный удар по флоту, и какая-то часть из сотни запущенных ими ракет вполне могла прорваться к американским кораблям.
- Они не успеют, сэр, – заверил командир авиакрыла. – «Бэкфайры» не ударят, пока «Беары» не скажут им куда стрелять. А на это у них уже нет времени – через минуту «Синяя волна-2» откроет огонь.
- Постойте, мистер КАК, придержите ее на рубеже до того, как будут получены данные визуального наблюдения. – Преимущество в дальнем обнаружении целей давало американским морякам выигрыш во времени. Адмирал Бейкер решил воспользоваться им, чтобы до конца выяснить ситуацию.


«Синий ястреб»


По докладам экипажей «Томкетов» появилась невязка данных о результативности перехвата. Отношение успешных пусков ракет AIM-54C колебалось где-то в пределах пятидесяти процентов, что в целом соответствовало тем оценкам, которые в середине восьмидесятых пришли на смену безудержному восхищению этим «вундерваффе».* Локационные данные объективного контроля на «Синем ястребе» говорили о пятидесяти пяти достоверных попаданиях в цель, и еще о десяти вероятных. Летчики Санчеса заявили о семидесяти шести сбитых ими «бандитах». Но истребители всегда склонны преувеличивать свои победы.
- Я - «Синий ястреб-2», – это был позывной одного из F-14, сопровождавших «Хокай», – хочу посчитать, сколько «плохих парней» там осталось.
По меркам пространственного размаха развернувшейся над Северной Атлантикой битвы, русское авиасоединение пролетело совсем близко от их позиции, и пилот «Томкета» собирался его догнать, чтобы установить визуальный контакт и внести ясность в неоднозначность радиолокационной информации. Кроме того, он сам надеялся немного пострелять.
- Второй, у тебя времени в обрез, – предупредил командир летающего радара Е-2С, – Будь внимателен.
Интервал между ракетным ударом первой волны перехватчиков и выходом на огневой рубеж второй составлял всего три минуты. В случае задержки, разведчик рисковал оказаться прямо в центре осиного роя запускаемых его товарищами ракет. Не теряя ни секунды, он повернул назад и на форсаже бросился вслед уходящим на зюйд-вест русским. Его оператор принялся настраивать изображение телевизионной камеры поиска и сопровождения целей TCS,** которая обеспечивала слежение за самолетами на дальностях до восьмидесяти километров.
- Ни черта не видно, сплошная облачность! – сказал он, – хотя… минуточку… – Что-то на миг мелькнуло на экране, но тут же пропало из узкого поля зрения телекамеры, смонтированной под носовой частью истребителя. Оператор принялся сканировать в обратном направлении.
- Матерь божья, ты только посмотри на это, Боб! – На телеэкране они увидели то, чего совсем не ожидали. И никто не ожидал. По радиоканалу переговоры между экипажем передавались на «Синий ястреб». Там не понравилась интонация в голосе летчиков.
- Доложите обстановку, второй… Что там у вас, черт возьми!? – Доклад разведчиков был коротким и обескураживающим.


Северная Атлантика


Всё, время вышло. Скоро будет пройден рубеж невозвращения,* а внешнего целеуказания так и не поступило. Случилось то, что называют кошмаром дальней авиации – преодолеть такой долгий путь и в его конце не найти цели. «Полярная звезда» оказалась на грани срыва. Что делать дальше? Стрелять по расчетной точке, сообщенной «Чайкой-1» час назад? На маневрах генерал-майор Попов действовал бы именно так, не задумываясь, и в который раз заслужил бы для своей дивизии положительную оценку по боевой подготовке. Поступи он также сейчас – и его не в чем будет упрекнуть, кроме того, что ракеты уйдут в никуда. Раньше на учебных стрельбах без реальных запусков подобные условности опускались, но теперь это будет означать полный провал операции. И не только. Попов знал, что второй «Полярной звезды» уже не будет, и дело даже не в том, уцелеют ли сегодня его экипажи и самолеты, или нет. Просто для повторного массированного удара во флотских арсеналах больше не было ракетного боезапаса. Авиационный ракетный комплекс «Буря» поступил на вооружение в 1967 году. С тех пор заводы авиапрома изготовили около тысячи ракет Х-22 всех модификаций. Причем примерно четверть из них в штатном снаряжении несли специальную боевую часть. Именно эти ракеты поддерживались в наиболее высокой степени готовности к применению, поскольку основным сценарием военных действий считалась всеобщая ядерная война. Из остальных ракет значительное количество было израсходовано на учебно-боевых стрельбах, а техническое состояние оставшихся оставляло желать лучшего, хотя они продолжали числиться на вооружении морской и дальней авиации. Генерал вспомнил, с каким трудом для его бомбардировщиков удалось собрать двести исправных ракет со всех четырех флотов.
Можно попробовать еще немного оттянуть время. Система автоматического управления полетом Ту-22М работала в штатном режиме, начиная от трехсот метров. Когда на такой высоте они приблизятся к американскому самолету «Хокай» на четыреста пятьдесят километров, то вскоре будут обнаружены им. Но если отключить автопилот и опуститься ниже к поверхности, то можно отодвинуть этот момент километров на сто, давая «Чайке-1» еще несколько минут. Однако на такой экстремальный пилотаж были способны только летчики самой высокой квалификации. Даже далеко не все асы дивизии Попова имели такой уровень летной подготовки. Поэтому комдив решил, что ни стрелять, ни ждать целеуказания, возможности больше нет.
- Связь мне быстро! – Прижавшись к воде в течение получаса соединение Б следовало в режиме радиомолчания, которое сейчас нарушил Геннадий Попов. Его командирский голос радиоволны разнесли на десятки километров вокруг:
- Внимание всем, я – «Беркут-1»! Приказываю перейти к выполнению задачи по запасному варианту! – Он решил продолжить операцию дальше без поддержки «Чаек».
- Вас понял, «Беркут-1», выполняю, – отвечали командиры подчиненных ему авиаполков. Между ними начался интенсивный радиообмен. Уточнив взаимное местоположение и время на выполнение задачи по остатку топлива, они пошли в набор высоты. Оттуда бомбардировщики могли попытаться самостоятельно обнаружить цель собственными поисково-прицельными системами, но при этом сами попадали в радиолокационное поле противника. Теперь им придется драться без помощи со стороны. На пределе радиуса действия и при отсутствии достоверных данных разведывательного обеспечения нужно забыть о скоординированном и одновременном нападении. Сейчас кто первым увидит цель, тот ее и атакует, а затем ударят и остальные. Если успеют. Но генерал Попов все же рискнул и поставил на карту Атлантического океана всю ударную авиацию Северного флота против призрачной надежды на успех. Если повезет, то победителей не судят, а если нет – то он, скорее всего, погибнет в ближайшие четверть часа.


Авианосец «Эйзенхауэр»


На авианосце царило настроение схожее с эйфорией. Американская морская авиация в который раз решила исход войны на море. Сейчас второй эшелон перехватчиков станет добивать русские ракетоносцы. Они только ждали, когда на «Эйзенхауэре» получат сообщение от «Синего ястреба». Его командир тут же вышел на связь, и его сразу вывели на динамики громкой связи ФКП:
- Внимание! Второй докладывает, что установил прямой контакт с «Налетом-1». «Бандиты» опознаны им как «Кингфиш».*
- Не понял вас, «Синий ястреб», повторите, – отозвался офицер связи на авианосце.
- Повторяю, «Айк», Второй визуально наблюдает авиасоединение противника под обозначением «Налет-1». Это не «Бэкфайры», это – AS-6 «Кингфиш»!
Командир крыла Джонсон посмотрел на адмирала:
- Они там просто спятили, сэр! Это какая-то ошибка, наверное, в классификации! – Он отказывался поверить услышанному и сдернул с головы связиста наушники с микрофоном. – «Ястреб», это КАК, срочно дайте подтверждение!
- Подтверждаю, сэр. Мы все время сбивали не бомбардировщики, а ложные цели!
По сравнению с русским языком палитра ненормативной лексики в английском выглядела бледно. Кэптен Джонсон употребил ее всю несколько раз подряд, прежде чем восстановил способность адекватно реагировать в присутствии адмирала.
- Отозвать перехватчики! Немедленно! – прогремел он на весь флагманский командный пункт. Первая волна «Томкетов» уже выпустила впустую весь свой ракетный боекомплект стоимостью сто двадцать миллионов долларов. Истребители второй волны готовились вступить в бой, и им не объяснили, почему нужно повернуть назад. Самые агрессивные проигнорировали приказ и открыли огонь на поражение.
- Иваны поимели нас, сэр, – выдохнул Джонсон. У него больше не осталось истребителей.
- Они поимели вас, – поправил адмирал. – Поздравляю, мистер КАК.
Стройная картина боя рухнула в одно мгновение как карточный домик. Уверенность в собственном превосходстве на протяжении сорока лет сыграла с американцами злую шутку. Русские знали об этом и очень тонко обыграли этот момент.
«Кто у них командир? – подумал он. – Нет, это неважно сейчас».
Сейчас ему придется начинать все с самого начала. Но теперь время работало на врага. «Нужно думать быстрее. Если хочешь победить, нужно думать быстрее Иванов потому, что за их отвлекающим выпадом непременно последует главный удар. И последует он не через пару часов, не к полудню, а прямо сейчас, пока защитники авианосцев «Томкеты» находятся в сотнях километров от них. Как хорошо они все спланировали! Поэтому думать ему нужно очень быстро», – решил адмирал Бейкер. Но ему остро не хватало ни информации, ни времени. Взвешивая все «за» и все «против», он не находил решения…
- Новый контакт на севере! Обозначение «Налет-2»! – Все ожидали нечто подобного с минуты на минуту, но все же многие вздрогнули. Пока моряки думали, что истребители сражаются с русскими на расстоянии, с которого им не дотянуться до кораблей, все было о’кей. Но теперь обстановка изменилась кардинально.
- Восемьдесят один «бандит». Дальность 350 миль,** пеленг – строго на север.
- Пройдут мимо? – в голосе адмирала никто не уловил надежды.
- Нет, сэр, похоже, они нас достали. Движутся на юг развернутым строем в нашем направлении.
- Проклятие! – Бейкер так и не успел ничего предпринять за отпущенное ему время и больше не мог влиять на ситуацию. Поэтому он приказал:
- Передать командиру ПВО: пусть берется за дело!
По команде все корабли 21-го соединения включили свои радары, разом выбросив в эфир мегаватты энергии в виде высокочастотных импульсов. Они моментально разлетелись во все стороны, как щупальца осьминога бесстыже ощупывая пространство в поисках чего-либо более плотного, нежели воздух, того, что способно отразить их обратно к корабельным антеннам. Если бы это можно было увидеть невооруженным взглядом, то открылось бы феерическое зрелище. Мелкой дрожью искривились линии магнитного поля Земли, когда его напряженность возросла взрывообразно от сильнейшего энергетического всплеска на поверхности океана в том месте, где находился американский флот. К сожалению, физиология человеческого глаза не позволяет видеть это удивительное явление. Зато разведывательная аппаратура на советских самолетах Ту-95РЦ была специально предназначена для такой регистрации.

«Чайка-1»


- Да вот же они, прямо перед нами! – разведчик не смог сдержать своего восхищения, когда самолет захлестнуло мощным потоком невидимых волн, и у него, наконец, появились долгожданные пеленги на источники этого электромагнитного излучения. – Да, курсовой угол очень острый.
Это означало, что только что засеченные радары включились прямо по курсу их полета.
- У меня несколько максимумов на соседних частотах. – Так выглядела на индикаторе обнаружительного приемника развертка «лепестков» многолучевой диаграммы направленности радиолокационной станции AN/SPY-1, которая установлена на американских крейсерах ПВО типа «Тикондерога».* Теперь первостепенная задача – определить его местоположение потому, что где-то рядом с ним должен находиться Его Величество Авианосец, в охранении которого идет крейсер.
- Есть привязка по направлениям от Третьего и Пятого! – Штурман показал командиру планшет с отсчетом координат. Генерал-лейтенант Дейнека посмотрел на полученные данные. Выходило, что еще совсем немного, и «Чайка-1» сама бы обнаружила противника своим бортовым локатором, но американцы раскрыли себя на несколько минут раньше. С отставанием от графика взаимодействия разведчики все же справились со своей задачей. Слишком поздно? У «Полярной звезды» снова появится шанс, если успеть оповестить командира соединения Б, пока запасной вариант, по которому он начал действовать, не стал необратимым. Дейнека приказал своему радисту:
- Быстро передать открытым текстом на частоте «Беркута-1»: «Координаты цели пятьдесят четыре градуса тридцать три минуты северной, двадцать шесть западной. Истребителей противника не ожидается».


Крейсер «Винсеннис»


- Русские очень спешат, сэр. Они начали говорить по открытому каналу, наверное, чтобы не терять времени на шифровку-дешифровку, – предположил оператор радиоперехвата. Но в боевом информационном посту крейсера не оказалось никого, кто знает русский язык.
- Отсканируйте эту частоту и начинайте глушить их передачи. – Это, конечно, не сорвет атаку бомбардировщиков, но, возможно, повлияет на ее результативность. Выбирать командору* Роджерсу не приходилось, и он использовал любую представившуюся возможность. - Наши хваленые летуны обделались, – констатировал он. Суперистребители оказались в двухстах милях в стороне от того места, где им надлежало быть. – Теперь разбираться с Иванами придется нам.
Не смотря на то, что сейчас в воздухе над соединением барражировало свыше сотни палубных самолетов, ни один из них, включая и истребителей F-18С «Хорнет»,** не могли справиться с советскими ракетами. Наконец, авианосец «Кеннеди» поднял последнюю резервную эскадрилью перехватчиков VF-32 «Свордмен»,*** и пост наведения авиации направил ее на север.
- Куда они летят, сэр?! Мы же будем стрелять в этом секторе! – Закричал управляющий зенитным огнем крейсера.
- Убрать их к чертовой матери из зоны нашей ответственности! – Распорядился координатор ПВО, и «Томкеты» развернулись обратно. Теперь командовали не летчики, а моряки. По штатному расписанию авианосной группы командор Роджерс являлся начальником противовоздушной обороны соединения и по приказу адмирала принял на себя командование эскортными силами. Руководя ими из боевого информационного центра «Винсенниса», он сломал прежний строй кораблей и построил их в ордер ПВО таким образом, чтобы защитить авианосцы от нападения с севера. Ранее считалось, что успешно отразить массированный ракетный удар способны лишь авианосные перехватчики, но с поступлением на вооружение американского флота зенитного ракетного комплекса «Иджис»**** корабли получили собственную современную тактическую систему противоракетной обороны. Когда в 1983 году головной крейсер CG-47 «Тикондерога» впервые вышел в море, над его вертолетным ангаром был вывешен вызывающий транспарант: «Stand by admiral Gorshkov: «Aeais» – al sea!»*****
Год назад Уильям Роджерс стал первым, кто испытал это оружие в боевой обстановке, за что впоследствии и получил прозвище «Веселый Роджер».+ Патрулируя прошлым летом в Персидском заливе, он приказал уничтожить неопознанную воздушную цель, которая, как ему показалось, заходила в атаку на крейсер. «Винсеннис» сбил ее первой же ракетой, и ей оказался иранский авиалайнер А-300В, совершавший обычный коммерческий рейс в Дубаи с 290 пассажирами на борту. «Эта трагедия будет преследовать меня всю оставшуюся жизнь!» – узнав об этом, воскликнул тогда Роджерс. Но зато теперь он твердо знал, что его оружие боеспособно и эффективно. Помимо «Винсенниса», системой «Иджис» была вооружена и ее младшая систершип++ – крейсер «Мобил Бей», который благодаря новым пусковым установкам обладал еще большими боевыми возможностями.

Вместе с двумя другими крейсерами и дюжиной эсминцев и фрегатов УРО* они составляли главные силы противовоздушной обороны 21-го авианосного соединения, сведенные под единое руководство автоматизированного контура ПВО крейсера «Винсеннис». Такой мощной защиты у флота еще никогда не было, и она появилась весьма своевременно.

 

[zeleniy]

А если отдать на корректировку тем кто служил будет вообще прекрасный и реальный рассказ =)
Жду продолжение. Спасибо =)

 

[Tigr]

«Беркут»


Подъем с трехсот до десяти тысяч метров занял семь минут, при этом операторы СПО не без удовольствия отметили отсутствие сигналов тревоги приоритетного уровня – работы радиолокационных прицелов перехватчиков или головок самонаведения ракет. На большой высоте температура за бортом упала, и за ракетоносцами снова потянулись белые «хвосты» быстро остывающих паров сгоревшего топлива. Командиры авиаполков начали развертывать свои эскадрильи в боевые порядки, чтобы бросится туда где, по их мнению, должны находиться цели.
«Чайка-1» вышла на связь, когда этого уже никто не ждал, опередив начало разгона всего на несколько секунд. Как показали дальнейшие события, именно эти мгновения стали решающими в ходе всей операции, поскольку упредили соединение Б от броска в неверном направлении. Но теперь все встало на свои места.
После получаса нервотрепки на малой высоте бомбардировщики с облегчением вздохнули и успокоились. Сейчас они займутся тем, чему учились всю жизнь – уничтожением вражеских кораблей, и уже никто не сможет остановить их. Самолеты закончили перестроение, и авиаполки повернули на новый курс, вытянув дивизию широким фронтом в линию. Все было готово к началу атаки. На световом табло контроля вдруг загорелся сигнал предупреждения о неисправности. Подполковник Гребенников отключил автопилот.
- Возьми управление, – сказал он второму пилоту и обернулся назад. – Ну, что там у тебя?
- У меня здесь кратковременный отказ навигационных средств, – ответил из задней кабины штурман-оператор системы управления ракетным оружием (СУРО) «Планета». Она сопрягалась с бортовым навигационным комплексом НК-45 и из-за неисправности промежуточного электронного блока на вход ее вычислителя перестала поступать текущая информация от инерциальной навигационной системы. Автоматика перешла на резервный режим, тем не менее, теперь все навигационные данные не соответствовали действительности, так как компьютер СУРО не получал информации о скорости и направлении ветра, выдаваемой НК-45.
- А у тебя хоть что-нибудь работает?
Ответ звучит почти обреченно:
- А кто его знает…
- Штурман, если не настроишь блок сопряжения, выверну мехом внутрь! – Отказы, особенно в электронике, случались постоянно во время дальних перелетов и, как правило, устранялись прямо в полете, но от этого не становились менее неприятными, так как обычно происходили в самый неподходящий для этого момент. – У тебя есть пара минут.
- Может, потрясешь немного, Владимир Петрович?
- Сейчас потрясет – мало не покажется…
Применение авиационного ракетного комплекса «Буря» на полную дальность стрельбы требовало строгого выполнения определенных начальных условий запуска ракет, в первую очередь, высоты и скорости носителя, которые должны быть предельно возможными. Поэтому ракетоносцы продолжили набор высоты, пока не уперлись в свой практический потолок.**
В стратосфере следовало полагаться на двадцать пять тысяч килограмм-сил тяги каждого из моторов, чем на несущие свойства крыла, поэтому автоматика механизации сложила их, прижав к фюзеляжу. Здесь космос был гораздо ближе, чем поверхность – через верхнее остекление кабины в темно-синем небе вместе со слепящим солнцем уже показались звезды. Теперь физика полета бомбардировщиков больше подходила под описание полета ракеты, а не самолета.
Быстро обогнав «Чайку-1», ракетоносцы, напоминающие своими изящными очертаниями истребителей, словно выпущенные стрелы стремительно пронзали разряженный воздух как горячий нож масло. Звуковой барьер, который у земли казался непробиваемой бетонной стеной, в четырнадцати километрах выше был намного тоньше. Тем не менее, его прорыв сопровождался пиком волнового сопротивления и ударных волн.
- Ну, как, потрясло? – спросил у штурмана Гребенников по внутренней связи.
- Да, вроде работает, – ответил тот. Во время сильной вибрации при переходе на сверхзвук с бортовой электроникой бомбардировщика произошло примерно тоже, что происходит с телевизором отечественного производства, когда обыватель наносит по нему удар кулаком сверху, чтобы вернуть нормальное изображение во время трансляции футбольного матча. - Сейчас перезапущу систему, и тогда скажу точно, – добавил он. Аналоговый компьютер СУРО «Планета» решал ограниченный круг задач, но делал это относительно надежно и достаточно быстро, а проблема сбоев решалась простым выключением и повторным включением системы. Правда, при этом все надо начинать «с нуля» и это требовало дополнительного времени. «Да, приемник ГЛОНАСС** не помешал бы», – подумал штурман, пока ждал обновления данных по решению навигационной задачи. Удостоверившись в положительном результате, он доложил командиру:
- Да, работает в штатном режиме. Боекомплект в норме. – Встроенные электрические цепи контроля выполнили автоматическую предстартовую проверку.
- Добро, включай РЛС, – разрешил подполковник Гребенников и вышел на связь с командиром звена. – «Беркут-1-7», на боевом!
- «Беркут-1-5», цель номер три, – тут же ответил Зорькин. Целераспределение шло сверху вниз от командиров авиаполков к командирам эскадрилий и дальше к командирам звеньев бомбардировщиков.
- «Беркут-1-7», цель принял. – На индикаторе бортового прицельного радиолокатора большой мощности «ПНА-Б» появилось множество отметок от целей – малых, средних и больших. Самыми большими являлись отметки от вражеских авианосцев и облаков дипольных радиоотражателей, которые выстреливались в небо с кораблей. Штурман принял на сопровождение указанную цель №3:
- Впереди, дистанция 550, – он запустил процедуру подготовки оружия к применению. При выходе в расчетную точку СУРО «Планета» произвела выставку гироплатформ автопилотов ракет Х-22Н и программирование радиолокационных головок самонаведения по направлению и дальности до цели, пока противник не забил радар помехами.
- Облучение с земли, двенадцать часов, – доложил второй штурман-оператор систем радиоэлектронной борьбы. Это значило, что впереди их уже ждали и тоже готовились к бою.
- Угу, – только и буркнул в ответ Гребенников. Сейчас он и его второй пилот были сильно заняты пилотированием тяжелого самолета. Пуск ракет допускался только в прямолинейном полёте без скольжения. Обе турбины взревели на максимальной мощности, их сопла полностью раскрылись.
Полный форсаж! Уследить за показаниями всех приборов невозможно, они просто взбесились. Контроль только за основными – стрелка указателя числа М*** упорно двигалась к цифре 2, пока рост приборной скорости полета не остановился на тысяче восьмистах.
- Все, предел. Выжали все, что смогли…
На последней третьей по счету модификации Ту-22М, официально только что принятой на вооружение ВВС, благодаря новым моторам, наконец, удалось достичь того, что планировалось с самого начала разработки самолета в 1967 году – создать «двухмаховый»* бомбардировщик. Тем не менее, эта характеристика оказалась скорее демонстрационной, чем боевой, поскольку сейчас внешняя подвеска двух шеститонных одиннадцатиметровых ракет «съедала» пятьсот километров скорости.
Теперь Гребенникову оставалось только удержать такую скорость до пуска ракет, чтобы обеспечить им максимальную дальность стрельбы. Но это было непросто. Прибор оборотов двигателей начинало зашкаливать, а при взгляде на стремительно падающую вниз шкалу топливомера становилось страшно. Рост температуры газов за обоими турбинами принял угрожающий характер. Сверхзвуковой полет имел ограничения именно по температурному режиму работы моторов, у которых после нескольких минут полного форсажа начинали разрушаться монокристаллические лопатки в контуре высокого давления турбины. Но этих минут было вполне достаточно на последние сто пятьдесят километров, так как каждый километр этого расстояния самолеты покрывали всего за две секунды.
На щитке СУРО появился световой сигнал «ПР» («пуск разрешен»). До этого момента ракеты «жили» за счет питания от бортовой электросети бомбардировщика, но теперь в их сухие аккумуляторы был подан ранее ампулированный электролит и произведена их зарядка. Аккумуляторы будут автономно снабжать ракеты энергией до тех пор, пока турбогенератор, приводимый работающим реактивным двигателем, не выйдет на номинальный режим.
- Дистанция 390, двадцать секунд. – Штурман вел отсчет для того, чтобы произвести запуск одновременно с остальными восьмидесятью ракетоносцами. Тогда, по расчетам, плотность удара окажется такой, что противоракетная оборона американских кораблей захлебнется и пропустит часть ракет к основным целям.
Обратный отсчет обнулился.
- «Беркут-1-7», пуск ракеты! – На самом деле их было сразу две. С разницей в пару секунд они отцепились от балочных держателей под крыльями и успели упасть на полкилометра, когда у них раскрылся нижний киль, запустился ракетный двигатель и включился программный механизм. Пять часов полета прошли только ради этого короткого мгновения – ракетного залпа. Сто шестьдесят ракет унеслись, направляясь в сторону врага, но не вниз, а вверх, взлетая вдвое выше по отношению к высоте пуска. Некоторое время бомбардировщики провожали их взглядом.
- Супостатам осталось жить шесть минут,– услышали они по радио голос своего командира генерала Попова. – Все, война окончена, летим домой!
Самолеты дивизии начали разворот на курс возвращения.



Стратосфера


При запуске ракеты Х-22Н имели начальную скорость равную скорости самолета-носителя в момент сброса. За короткий промежуток свободного падения она практически не изменилась. Но зато ее радикальное приращение произошло сразу после включения собственных ракетных двигателей.
Жидкостный Р201-300 был многорежимным с двумя раздельными камерами сгорания и выхлопными соплами. Первые четыре секунды он работал в стартовом режиме с чудовищной тягой восемь с половиной тонн, разгоняя ракету до скорости более чем в три раза превышающую звуковую. На пятой секунде полета автопилот АПК-22 послал электрические команды на исполнительные механизмы рулей, а двигатель переключился на промежуточный режим. Начался программный набор высоты с перегрузкой в семь единиц. При достижении заданного значения числа М уменьшился угол подъема и вырубился стартовый двигатель, вместо которого заработал маршевый с отдельным соплом. За полминуты после старта высота полета возросла вдвое и составила двадцать два с половиной километра. В разряженной почти до марсианской плотности атмосфере ракеты перешли в горизонтальный полет и достигли своей максимальной скорости на активном участке траектории – одного километра в секунду.
Все свои три тысячи литров топлива ракеты сожгли за минуту и их двигатели заглохли. Дальше они летели по инерции, расходуя на преодоление сил сопротивления воздуха запас кинетической энергии, полученной при разгоне. Это выражалось в постепенном снижении скорости. Однако уже через полторы минуты Х-22Н находились в ста пятидесяти километрах от запрограммированной точки нахождения целей и спикировали вниз под углом тридцать градусов. Под воздействием силы тяжести ракеты снова ускорились, пока не вошли в плотные слои атмосферы, где началось интенсивное торможение. За их носовыми радиопрозрачными обтекателями, от трения раскалившимися до четырехсот градусов, включились радиолокационные головки самонаведения типа ПМГ. Они работали на единых фиксированных частотах и не обладали селективными свойствами, поэтому захватывали на сопровождение любую цель, первой оказавшейся в центре локационного визира и имевшую наибольшую эффективную площадь рассеивания электромагнитного излучения. Противник пытался воспользоваться этим, запустив помеховые генераторы, чтобы сорвать сопровождение и перенацелить ракеты на ложные цели – облака ленточек из металлизированного углеволокна. Но гиперзвуковая стая уже начала атаку, разделившись на несколько частей по количеству выбранных для поражения кораблей.


Стратосфера


При запуске ракеты Х-22Н имели начальную скорость равную скорости самолета-носителя в момент сброса. За короткий промежуток свободного падения она практически не изменилась. Но зато ее радикальное приращение произошло сразу после включения собственных ракетных двигателей.
Жидкостный Р201-300 был многорежимным с двумя раздельными камерами сгорания и выхлопными соплами. Первые четыре секунды он работал в стартовом режиме с чудовищной тягой восемь с половиной тонн, разгоняя ракету до скорости более чем в три раза превышающую звуковую. На пятой секунде полета автопилот АПК-22 послал электрические команды на исполнительные механизмы рулей, а двигатель переключился на промежуточный режим. Начался программный набор высоты с перегрузкой в семь единиц. При достижении заданного значения числа М уменьшился угол подъема и вырубился стартовый двигатель, вместо которого заработал маршевый с отдельным соплом. За полминуты после старта высота полета возросла вдвое и составила двадцать два с половиной километра. В разряженной почти до марсианской плотности атмосфере ракеты перешли в горизонтальный полет и достигли своей максимальной скорости на активном участке траектории – одного километра в секунду.
Все свои три тысячи литров топлива ракеты сожгли за минуту и их двигатели заглохли. Дальше они летели по инерции, расходуя на преодоление сил сопротивления воздуха запас кинетической энергии, полученной при разгоне. Это выражалось в постепенном снижении скорости. Однако уже через полторы минуты Х-22Н находились в ста пятидесяти километрах от запрограммированной точки нахождения целей и спикировали вниз под углом тридцать градусов. Под воздействием силы тяжести ракеты снова ускорились, пока не вошли в плотные слои атмосферы, где началось интенсивное торможение. За их носовыми радиопрозрачными обтекателями, от трения раскалившимися до четырехсот градусов, включились радиолокационные головки самонаведения типа ПМГ. Они работали на единых фиксированных частотах и не обладали селективными свойствами, поэтому захватывали на сопровождение любую цель, первой оказавшейся в центре локационного визира и имевшую наибольшую эффективную площадь рассеивания электромагнитного излучения. Противник пытался воспользоваться этим, запустив помеховые генераторы, чтобы сорвать сопровождение и перенацелить ракеты на ложные цели – облака ленточек из металлизированного углеволокна. Но гиперзвуковая стая уже начала атаку, разделившись на несколько частей по количеству выбранных для поражения кораблей.


Авианосец «Эйзенхауэр»


С неба падали ракеты и дождь – обычный и «алюминиевый» из рубленой фольги. Пачки этих дипольных радиотражателей являлись приманкой, на которую корабельные передатчики помех старались перенацелить русские ракеты. Когда это получалось, то «вампиры», пробив облака ложных целей и ничего не найдя за ними, принимались искать другие цели, но разрешающая способность их систем самонаведения обеспечивала захват только очень крупных кораблей. Из-за высокой скорости полета ракеты чаще всего не успевали с маневром и камнем рушились вниз. Гигантские фонтаны столбов поднятой взрывами воды служили наглядным примером того, что произойдет с кораблями в случае прямого попадания.
- Господи, что это было?! – сквозь вой сирены заорал сигнальщик, увидев на яркую вспышку по левому борту. Это только что в двух милях к северу взорвался «Винсеннис». Но на мостике авианосца моряки в бинокли смотрели не на крейсер, а в небо на ракеты, которые он сбивал. Американские зенитчики смотрели вверх и не верили собственным глазам. Вслед за последней волной «вампиров», изрядно поредевшей от огня «Винсенниса», в атаку на авианосец выходила еще одна. Разбираться в чем дело, не было времени – у «Эйзенхауэра» оставалась только последняя линия обороны из собственного немногочисленного вооружения.
Восьмизарядная ракетная установка Mk29 «Си Спарроу» на кормовом спонсоне уничтожила вражескую ракету на расстоянии в четыре мили. Другую успел перехватить один из кораблей эскорта, а третья резко изменила курс и взорвалась в стекловолоконном облаке, медленно опускавшимся на водную поверхность за кормой «Эйзенхауэра».
Оставалось еще три. Пара зенитных автоматов открыла огонь с дистанции меньше двух тысяч метров. Носовой «Вулкан-Фаланкс» с сумасшедшей скоростью гвоздил снаряд за снарядом в приближающуюся ракету и добился попаданий по касательной. Этого было не достаточно для детонации боевой части, но маленькие 20-миллиметровые снаряды отклонили ее с траектории. С оглушительным всплеском она приводнилась в кабельтове* от левого борта.
Вторая зенитка захватила на сопровождение сразу два «вампира», бок о бок летящих с кормовых курсовых углов прямо на корабль. Компьютер управления огнем автомата никак не мог выбрать, по которой из них вести стрельбу и постоянно производил сброс цели. Ракета, разуется, не собиралась ждать и попала точно в центр отражающей поверхности авианосца прямо под надстройку островного типа, возвышающуюся над верхней палубой. Все, кто в ней находился, погибли практически мгновенно.
Третий «вампир» почему-то пролетел мимо, не причинив совершенно никакого вреда. Но, как оказалось, это было только начало. Та ракета, что упала в море, последний участок своего пути прошла под водой. Она вскрыла обшивку подводной части борта как консервную банку по длине около двадцати ярдов, прежде чем сработал взрыватель ее кумулятивно-фугасной боеголовки.
Русская ракета сделала свое дело и сделала хорошо, но и человек, который построил «Эйзенхауэр», тоже отлично знал свое дело. Бортовая конструктивная защита авианосца простиралась по всей длине корабля, охватывая реакторные отсеки, погреба боезапаса и топливные резервуары. Она состояла из пяти продольных бронированных переборок, доведенных до главной (ангарной) палубы, причем четвертая из трехдюймовой брони проходила по всей высоте корпуса от днища до «крыши». Пространство между ними общей шириной семь метров использовалось под расширительные и фильтрационные камеры, цистерны для балласта и авиационного топлива и было запрессовано специальным наполнителем – негорючим пористым материалом типа пенопласта, предназначенного для гашения ударной взрывной волны.
Если бы не такие конструкторские решения, которые обеспечивали защиту подводной части судна от контактного подрыва боевой части торпеды массой до шестисот килограммов в тротиловом эквиваленте, то мощный удар кумулятивной струи узким лучом выжег бы двенадцатиметровый коридор внутрь носового отсека главной энергетической установки корабля и добрался бы до ядерного реактора A4W фирмы «Дженерал Электрик». Но колоссальное давление потока раскаленных газов, встречая сопротивление разных материалов и сред с различной плотностью и физическими свойствами, сошло на нет где-то на двух третях этого расстояния. В образовавшийся туннель с оплавленными краями тут же хлынуло море.
- Сработала защита реактора! – вахтенного ударило лицом о пульт управления носовым эшелоном ГЭУ* и он забрызгал все вокруг своей кровью. Сильное сотрясение при взрыве автоматика восприняла как аварийную ситуацию и сбросила компенсирующие решетки в активную зону. Поглотители нейтронов заглушили реактор.
- Второй, у меня тоже! – одновременно с этим почему-то остановился и второй реактор в кормовом эшелоне. Корабль лишился энергии, и высокопроизводительные водоотливные насосы остановились.
Какое-то время «Эйзенхауэр» еще двигался по инерции, а затем встал. Пробитый отсек быстро заполнялся забортной водой. Двери в водонепроницаемых поперечных переборках наглухо задраили, загерметизировав затопляемый отсек и тех людей, кто не успел из него выбраться. Некоторое время они еще стучали в переборки.
Выше, на галерейной палубе, погас свет и начался пожар. В БИЦе мигнули и потухли уцелевшие мониторы – электропроводка и телефонные провода оказались разорваны в клочья, жарко запылала их изоляция.
- Что происходит на «крыше»!? – заорал кэптен Дениэлс.
- «Остров» горит, сэр! – кричал кто-то в ответ.
- Где адмирал?
- Был на ФКП, когда туда попала ракета… - Дальше ничего разобрать не удалось. Помещение боевого информационного центра быстро заполнилось ядовитым дымом от горевших полимеров и алюминиево-магниевых сплавов. И хотя их доля в наборе корпуса не превышала трех процентов по массе от общего объема судостроительной и броневой стали, сейчас загорелись вентиляционные каналы, из которых они были выполнены. Именно по ним огонь проник сверху из надстройки.
Тут же включилась автоматическая система пожаротушения «Галлон», орошая водой из распылителей, установленных по подволоку, что резко усугубило ситуацию – соединение воды с горящим магнием привело к выделению и воспламенению водорода.
- Кто-нибудь, выключите ее немедленно! – задыхаясь, прохрипел Дениэлс. Он только что получил изолирующий противогаз и запасные регенеративные патроны к нему. – Начинайте эвакуацию пострадавших!
Обгоревших и отравившихся в боевом информационном центре начали выносить в галерею. Галерейная палуба, на которой размещался БИЦ, находилась сразу под верхней полетной, называлась так потому, что располагала сквозным проходом (галереей) от носа до кормы авианосца. По этому коридору пожар мог быстро распространиться по всему кораблю.
Начальник прибывшей пожарной команды из дивизиона живучести начал руководить борьбой с огнем. Его люди в специальных костюмах, маркированных хорошо видимой в темноте фосфоресцентной краской, заменили личный состав БИЦа.
- Сэр, здесь мы организуем рубеж нераспространения огня, а затем начнем продвижение в очаг возгорания, - он показал кэптену Дениэлсу на ламинированный негорючим пластиком план боевого информационного центра. – Но мне потребуются проводники, которые хорошо знают расположение помещений.
- Командир, вам нужно здесь проделать отверстия в верхней палубе и через них подать пожарные стволы прямо в БИЦ и залить там все пеной, - посоветовал Дениэлс.
Пожарный посветил герметизированным фонарем вверх:
- Распилить три дюйма брони вот этим? – он поднял руку, в которой держал переносную циркулярную пилу. – Сомневаюсь, сэр. Тут потребуется кумулятивная боеголовка русской ракеты.
В этот момент палуба ускользнула из-под ног, и крен на левый борт стал очень заметным. Командир корабля схватил у кого-то из аварийно-спасательной группы УКВ-радиостанцию и вызвал начальника дивизиона живучести:
- Что там у вас, мистер Стич?!
- Сэр, где-то не выдержала водонепроницаемая переборка! Снова принимаем воду в низы!
- Пока мы не перевернулись, мне нужны ваши оперативные расчеты по оценке остойчивости, пусть даже приблизительные!
Плоскость верхней полетной палубы и основания надстройки-«острова» пересекались под прямым углом. Это место являлось своеобразным уголковым радиоотражателем. Именно на его «блик» и навелась русская ракета, которая разрушила основание надстройки и вызвала сильный пожар. Когда крен авианосца увеличился, поврежденные крепления не выдержали и прямоугольный семиярусный «остров» высотой шестнадцать метров сначала накренился, а затем полностью рухнул на центральную часть верхней палубы. Грохот стоял такой, что находящиеся внутри корабля моряки приняли это за еще одно попадание ракеты.


Северная Атлантика


«Серый ястреб» получал информацию о происходящем от собственного радара и с флагманского крейсера ПВО «Винсеннис» по цифровому радиоканалу.
- Что там происходит внизу? – занервничал командир самолета, когда эта связь прервалась. Американская палубная авиация барражировала над верхней кромкой облачности на большой высоте и летчики не могли видеть трагедии, произошедшей с их кораблями.
- Ничего хорошего, сэр, – мрачно ответил связист, перенастраивая приемник на альтернативные частоты аварийной связи. Он безуспешно пытался разобраться в лавинообразно возросшей мешанине радиообмена, который вел флот во время русской атаки. – О, боже мой! Есть прямое попадание в «Эйзенхауэр», сэр!
Кружившие рядом перехватчики с «Кеннеди» буквально с цепи сорвались. Они то и дело парами перестраивали полетный порядок, выплескивая свою агрессивность в маневре.
- Дайте мне цель! Дайте мне цель! – настойчиво требовал их командир, когда узнал, что его родной авианосец только что получил в палубу сразу три ракеты. Но после потери флагманских кораблей управление и взаимодействие нарушилось, и никто не знал или не решался принять командование на себя.
Однако немного спустя, сразу все уцелевшие командиры пришли в себя и поспешили взять в свои руки руководство боем, и это создало еще большую неразбериху. Кто-то в посту наведения авиации на «Америке» буквально взмолился, чтобы хоть кто-нибудь прикрыл соединение флота от удара «вампиров». В трехстах милях севернее на «Синем ястребе» приказывали всем, кто может, перехватить уходящие назад русские бомбардировщики. Разъяренные пилоты 32-й эскадрильи, наконец-то, получили целеуказание и бросились в погоню, чтобы рассчитаться с врагом за свой искалеченный корабль. Командир «Серого ястреба» молча следил за ними по радару.
- Пошлем им вслед «Шершней»? – спросил оператор наведения. Четыре эскадрильи палубных истребителей F-18 «Хорнет» тоже рвались в бой, но управление ими перехватил офицер на «Сером ястребе».
- Они находятся в воздухе уже второй час и скоро начнут бросать пустые подвесные баки, – ответил командир и оставил эти самолеты при себе кружиться над разгромленным флотом. – Еще не известно, найдут ли эти «птички» себе «гнездо», где смогут сесть.
Его решение было правильным, но за него пришлось выслушать шквал проклятий от всех сорока летчиков-истребителей.


«Беркут»


Операция «Полярная звезда» закончилась. На курсе возвращения машину вел автопилот по запрограммированному маршруту через Норвежское море. Летчики перейдут на ручное управление, когда выйдут на встречу с воздушным танкером, а пока только контроль по приборам и обмен впечатлениями о своем задании.
- Интересно, как мы отработали по цели? – вслух размышлял подполковник Гребенников. Сейчас, наверное, не только один его экипаж хотел знать результаты их удара – в том числе и от этого будет зависеть присвоение внеочередных воинских званий и награждение летчиков дивизии. Думать об этом было приятно потому, что за потопленный авианосец могут представить к ордену, а то и больше. Но о потерях противника в кораблях бомбардировщики могли лишь догадываться, поскольку не приближались к ним ближе, чем на триста километров. Они не знали, что специально для этого один из самолетов Ту-95РЦ остался висеть над океаном, чтобы издали пощупать американцев своим радаром и подслушать их радиопереговоры. На основании такой развединформации генерал-лейтенант Дейнека рассчитывал сделать выводы об эффективности операции «Полярная звезда». Этот разведчик уже не вернется к себе домой на Север. Напротив, «Чайка-2» пересечет океан на юго-запад и приземлится в Сан-Антонио на далеком свободном острове Куба, разведав по пути обстановку в Центральной Атлантике на предмет вражеского судоходства.
- А это что еще?! – вдруг удивленно воскликнул второй пилот.
- Это… где? – Гребенников оторвал взгляд от приборной панели. Через остекление кабины он увидел яркий солнечный блик слева по борту. Его отражал какой-то серебристый диск неустановленных размеров.
-Да это же настоящее НЛО! – второй пилот был потрясен увиденным.
-Дай мне бинокль, – сказал Гребенников и навел окуляры на облака. Он не верил в пришельцев, но все же не мог объяснить, что же сопровождало его самолет четыре года назад во время ночного полета над Карским морем на учениях «Арктика-85». Говорили, что ВВС ведут секретную статистику, регистрирующую появление неопознанных летающих объектов в полярных областях планеты в четыре раза чаще, чем в остальных регионах мира.
- Похоже, что у твоей «летающей тарелки» турбовинтовые двигатели, - наконец, сообщил он, увидев в облаках две длинных белых полоски инверсионного следа. Ничем другим это быть не могло. Теперь второй пилот тоже разглядел их.
- Да, – согласился он, – тянуться с запада на восток практически перпендикулярно нашему курсу. Кто еще может здесь летать, кроме нас?
- Сейчас попробую рассмотреть, – Гребенников снова поднял бинокль к глазам.
- Ну, что там? Заблудился кто-нибудь из наших?
- Сейчас, не спеши… Вот это встреча! Вижу, от кого мы все время прятались по дороге сюда!
- Американец?!
- Точно! Летучий радар собственной персоной! – То, что они поначалу приняли за «тарелку», на самом деле было обтекателем антенны дисковой формы, установленным поверх фюзеляжа самолета Е-2С «Хокай». Это был «Синий ястреб», который к этому времени уже отпустил свой истребительный эскорт на дозаправку.
- Что будем делать, товарищ командир? – Делать, в общем-то, было нечего. Хотя противники находились буквально на расстоянии «вытянутой руки» и оба самолета обладали самым совершенным вооружением, один радиоэлектронным, а другой – противокорабельным, но они оказались не способны вступить в бой друг с другом из-за отсутствия у них необходимого для этого оружия.
- А что мы, собственно, можем? – В воздухе сложилась парадоксальная ситуация, но на войне всякое бывает.
- Если что, у нас есть ГШ-23, – операторы из задней кабины напомнили об установке защиты хвоста с 23-миллиметровой автоматической пушкой.
- Ты думаешь, он будет гоняться за нами, что ли?!
- Нет, но он позвал сюда своих истребителей.
- Ты что, серьезно?
- Конечно. Хочешь, дам тебе их послушать? – Станция предупреждения об облучении (СПО) дублировала информацию о поступающих данных звуковыми сигналами в наушниках оператора бортового комплекса обороны. Он переключил трансляцию на шлемофон Гребенникова, в котором раздался нудный прерывистый звук низкого тона. Это говорило о том, что прицельные системы вражеских перехватчиков работают в режиме обзора и ищут себе цели.
В кабине наступило долгое молчание. Преследование противником считалось маловероятным, так как у советских бомбардировщиков была фора в расстоянии, по меньшей мере, в триста километров. Однако все эти предположения, построенные из расчетов скоростей и наличия у самолетов горючего, внезапно обрушили взбешенные американские пилоты из 32-й истребительной эскадрильи «Свордмен», которые собрались, во что бы то ни стало, отомстить за свой уничтоженный флот. «Достанем и расстреляем их всех, – сжав зубы, решили они наказать ненавистных «Бэкфайров». – Кому не хватит наших «Фениксов», добъем из пушек!»
Действительно, общий ракетный боезапас дюжины палубных перехватчиков был сопоставим с численностью самолетов авиадивизии генерал-майора Попова. Но система управления огнем американских F-14 «Томкет» могла обеспечить одновременный обстрел нескольких целей только в узком пространственном секторе. Зная об этом, советские бомбардировщики возвращались назад в разомкнутом в полетном строю, растянутым по всей северной части компаса. Таким образом, каждый вражеский истребитель имел возможность преследовать всего одну цель и из восьмидесяти бомбардировщиков под удар могли попасть только двенадцать. Поэтому сегодня кому-то повезет, а кому-то – нет.
- Где они? – Сейчас Гребенников совсем забыл, что еще несколько минут назад думал о том, что за эту операцию ему могут дать полковника. Теперь его мысли были совершенно о другом.
- У нас за спиной. – Хотя Ту-22М3 не имел локатора заднего обзора за исключением радиоприцела для хвостовой огневой точки, дальность действия которого была слишком мала, информацию об угрозе со стороны задней полусферы пространства экипаж получал от СПО. Эта всенаправленная за счет нескольких приемных антенн станция фиксировала излучения других передатчиков и классифицировала их по имеющейся базе данных радаров известных типов. Сейчас загорелся сигнал опасности третьего уровня в порядке убывания приоритета выбора главной угрозы – СПО обнаружила работу радиолокатора «воздух-воздух».
- Далеко?
- Пока еще далеко, но быстро догоняет. – Станция предупреждения об облучении являлась устройством пассивного типа и не могла определять расстояние, но на ее индикаторе круговая шкала градации относительной мощности принимаемого сигнала показывала уровень излучения, исходящего от главной угрозы, что можно было интерпретировать как относительную дальность до противника.
- Применим помехи?
- Нет, рано еще. – Действительно, эффект Доплера на догонных курсах был менее выражен, и поэтому дальность обнаружения цели радаром снижалась в три раза по сравнению с дальностью обнаружения целей на встречном курсе. Поэтому американский перехватчик вполне еще мог не засечь их, но включение бортовой аппаратуры РЭБ* сразу привлечет его внимание.
- Штурман, остаток?
- Двенадцать тонн, командир. – Топливо было выработано уже на три четверти. При таком остатке никак нельзя переходить на сверхзвук, если не хочешь свалиться в океан с пустыми баками. Оставалось надеяться, что американец испытывает такие же трудности.
Ту-22М3 продолжал вести автопилот на крейсерской скорости 930 километров в час.
- Ну, что там у нас на хвосте? – Гребенников тихо выругался. Из десятков самолетов американцы выбрали именно его машину.
- Захват! – тут же предупредил оператор РЭБ. Когда радар на вражеском перехватчике перешел в режим захвата цели, на его приборе загорелась центральная красная лампа «Захват/пуск», а звуковой сигнал в наушниках изменил тон на высокий и стал непрерывным. – Включаю помехи!
Теперь офицер перехвата на американском истребителе видел только азимут на цель, но данные о дистанции поступали некорректные, поскольку помеховая модуляция ретранслируемых советским бомбардировщиком сигналов постоянно уводила строб дальности радара с реальной цели.
- Срыв захвата, - сообщили Гребенникову из задней кабины. Так происходило несколько раз подряд. Как только радар на американском перехватчике производил сброс цели, оператор на Ту-22М3 выключал станцию помех, чтобы не давать о себе дополнительной информации на тот случай, если противник их потерял. Но американцы не отступали. После нескольких циклов такой радиоэлектронной войны, «Беркут» перешел на непрерывную постановку помех, и его командир с отчаянием констатировал:
- Не отстает, гад! Висит прямо у нас на хвосте! – Отбиться от современного перехватчика не было никаких шансов. Наличие хвостовой пушки уже давно не вызывало ни у кого иллюзий защищенности.
Пилоты на «Томкете» из 32-й эскадрильи находились еще в более жестких условиях. «Горючее, горючее, горючее», – заклинал оператор управления огнем, пока перепрограммировал ракету в режим наведения на источник помех. «Да черт с ним!» – решил его командир. – «Сначала дожмем этого русского!»
Ракеты «Феникс» могли бить на расстояние свыше ста пятидесяти километров только цели, летящие им навстречу. В заднюю полусферу дальность применения «Фениксов» резко падала из-за разницы скоростей ракеты и цели.


Авианосец «Америка»


- Мачта снесена вместе с верхним ярусом «острова», сэр! – доложили с полетной палубы. Это было результатом всего лишь близкого разрыва шестисоткилограммовой боеголовки русской ракеты, прошитой очередью из зенитного автомата и сдетонировавшей в двухстах метрах от корабля. Во время ракетной атаки все три американских авианосца получили прямые попадания, но ни одно из них не оказалось смертельным. Однако после этого только «Америка» осталась на ровном киле с неповрежденной полетной палубой и сохранила способность принимать самолеты. Ей досталось меньше остальных благодаря отважному крейсеру «Мобил Бей» – в авианосец ударила единственная русская ракета. Она попала не в бронированную палубу, а в незащищенный борт выше ватерлинии, пробила его вместе с броней продольной переборки ангара и взорвалась внутри. К счастью, ангар был пуст, и пожар после взрыва удалось локализовать с помощью быстро опущенных огнестойких занавесов, которые разделили огромное помещение на три автономных герметизированных отсека. Командир авианосца лично руководил тушением огня. Он торопил потому, что у возвращавшихся перехватчиков F-14 заканчивалось топливо и теперь лишь его «Америка» одна могла их им обеспечить. Сейчас в воздухе практически с пустыми баками находилось две сотни самолетов, которых необходимо было срочно сажать, чтобы дозаправить для перелета на береговые аэродромы в Шотландии.
- Даю пробное давление в топливную магистраль, – откуда-то из глубин авианосца вышел на связь командир дивизиона живучести. – Через десять минут сможем возобновить заправку самолетов, но если последует новая атака, то я бы предпочел принять ее правым бортом, сэр, поскольку в левом уже есть одна здоровенная пробоина.
Но опасаться следовало не новой атаки.
Другие менее значительные очаги возгорания были уже потушены. Машины корабля не пострадали и могли развить полную мощность, а котлы исправно давали пар на турбины и паровые катапульты. Сильно дымящий авианосец повернул против ветра. Пока пожарная команда упорно боролась с пламенем, бушующем в центральной части ангара, тут же за огнестойкой шторой авиатехники уже принимали самолеты, которые начали садиться на авианосец. Дело пошло на лад, однако оставалось еще множество более мелких повреждений. Потенциально наиболее опасными из них были протечки в заправочной системе, трещавшей по швам.
«Америка» находилась в строю уже четверть века – приличный возраст для любого корабля, но только не для американских авианосцев, срок службы которых продлевался до пятидесяти лет за счет реализации судоремонтной программы SLEP.* Но «Америка» еще не прошла капитальный ремонт и модернизацию, и поэтому изношенные трубопроводы постоянно текли, причем, когда корабль перед выходом в этот поход принял полный (боевой) запас авиатоплива, течь увеличилась. Сейчас обширные топливохранилища общей вместимостью почти два миллиона галлонов** были заполнены на восемьдесят процентов, и после взрыва керосин стал бить из них струями. Аварийные партии заделали появившиеся трещины в цистернах и трубах, по крайне мере в основных магистралях до которых смогли добраться. Затем дали давление, чтобы убедиться в восстановлении прочности.
- Здесь жарко как в аду, – сказал вахтенный старшина из дивизиона живучести, несший пост противопожарной безопасности на второй платформе. Пятью палубами выше все еще горел ангар и здесь внизу температура, и задымленность продолжали расти. Ниже находился только бронированный настил второго дна палубы трюма.
- По-моему, здесь запах стал сильнее, – его напарник снял респиратор. Втекший при аварии керосин стекал вниз и скапливался где-то на днище корабля, интенсивно испаряясь. Вентиляция пока справлялась. Специальное авиационное горючее марки JP-5 не воспламенилось лишь только потому, что имело повышенную до шестидесяти четырех градусов Цельсия температуру вспышки. Сейчас было где-то чуть больше тридцати.
- Так, посмотрим, что у нас тут, – старшина посветил фонариком на планшет со схемой отсека. Корабельное освещение погасло при взрыве ракеты, а аварийное намеренно отключили из-за угрозы короткого замыкания. – Точно, похоже, опять прорвало магистраль.
Старшина повернулся к своему напарнику и, не смотря на жару, в один миг покрылся холодным потом, когда увидел, что тот собирается делать. Матрос хотел доложить офицеру в пост энергетики и живучести об обнаружении новой утечки и уже снял трубку стационарного телефонного аппарата.
- Нет, не делай этого! – Но уже было слишком поздно. Ладонь уже провернула рукоятку динамо-машинки телефона, при этом возникла электрическая искра. Одна электрическая искра – все, что необходимо для детонации воздушно-топливной смеси керосиновых паров.
Первый из пятичасовой серии внутренних взрывов сильно раскачал огромный корабль, сбросив с верхней палубы за борт множество моряков авиационной боевой части. Кружившие над авианосцем вертолеты тут же бросились подбирать их с воды. Полминуты огненный смерч блуждал по внутренностям «Америки», выжигая все на своем пути как реактивный огнемет, пока не нашел выхода наружу. О его приближении красноречиво говорил нарастающий снизу гул. Едва успев подняться на ноги после первого взрыва, уцелевшие заправщики на полетной палубе сразу сообразили, что пробило топливную магистраль и «дело пахнет керосином», а, следовательно, нужно уносить ноги, что они и сделали с завидным проворством. За ними ринулись и те, кто вообще ничего не понимал в происходящем, но жизнь любил ничуть не меньше. На «крыше» началось самое страшное, что может случиться на корабле. Старший офицер и морские пехотинцы из отряда корабельной полиции выскочили из рубки, чтобы остановить панику, но в этот момент под давлением через вентиляционную шахту огненный фонтан ударил высоко в небо. Те, кто хоть на секунду замешкались, исчезли в нем без следа. Это чудовищное извержение видели за двадцать миль вокруг.
Моментально все четыре акра* полетной палубы залило огнем. Взрывом раскидало и опрокинуло самолетные тягачи и погрузчики. Ударная воздушная волна подняла с палубы все, что не было закреплено. Тормозные колодки и швартовые цепи разлетелись во все стороны смертоносными снарядами. Прицеп с жидким кислородом кувырком катился по «крыше», рассыпая кислородные баллоны. При столкновении друг с другом или ударах о палубу они взрывались словно бомбы. Как ни странно, но среди уцелевших в этом аду паника прекратилась. Чтобы выжить, люди остановились и дали пламени отпор потому, что бежать дальше края палубы было некуда.
«Америка» отвернула от ветра, чтобы ослабить поток воздуха над полетной палубой. Экипаж с новой силой принялся бороться за живучесть своего судна. Спустя некоторое время борьба с огнем приняла организованный характер. Сначала автоматика включила водяные распылители, установленные по бортам и палубе. Под прикрытием завесы из морской воды два пожарных автомобиля начали наступление на парковый участок палубы впереди надстройки. Там в районе первого и второго самолетоподъемников дожидались своей очереди быть опущенными в носовую часть ангара три только что севших истребителя «Томкет». Теперь они стояли в луже горящего керосина и походили на пылающие свечи. Как расплавленный воск с них капал дюралюминий – то, из чего они были сделаны. Такой жар могли вынести только пожарные в специальных огнезащитных костюмах и шлемах, остальные помогали им, находясь позади, разматывая и наращивая шланги. Храбрый водитель самоходного подъемного крана пробивался к горящим самолетам, расталкивая брошенные на палубе самолетные тягачи и погрузчики. Пожарные автомобили со своими турельными пушками заливали ему путь пеной. Когда ее запас закончился, то их подключили к корабельной пожарной магистрали.
Пока «Америка» корчилась в агонии, к ней подошли другие корабли, чтобы помочь. Эсминец «Чендлер» приблизился к правому борту и поливал струями воды пылающий авианосец, а крейсер «Арканзас» принимал на борт раненых.
Тем временем на «крыше» подъемный кран, наконец, столкнул за борт обломки самолетов, а аварийная партия сумела перекрыть поврежденный топливопровод, который питал пожар. В следующие пять минут были погашены одиннадцать тонн разлитого по палубе горючего JP-5. Но внутренние взрывы продолжались – от слабых до «неистовых». Командир корабля предпринимал отчаянные усилия, чтобы сохранить свой плавучий аэродром.
- Сэр, адмирал Баггет запрашивает, сможем ли мы возобновить посадку самолетов? обратился к нему офицер связи.
- Ответ утвердительный. Передавайте, что мы начнем снова принимать самолеты сразу, как подготовим палубу.
- «Дельта-5», «дельта-5», – объявили в эфире, обращаясь к пилотам, находящимся в зоне ожидания. Цифра означала время в минутах, на которое откладывается посадка. За это время угловая посадочная палуба должна быть очищена от обломков, проверена исправность аэрофинишеров* и надежность их стальных тросов. Расколотые зеркала и линзы оптического блока светотехнической системы посадки заменили регулировщики с простыми сигнальными флагами. Офицер визуального управления посадкой занял свой пост на специальной площадке по левому борту в кормовой части корабля.
Но в этот момент в ангаре произошел очередной объемный взрыв. Из первого и второго самолетоподъемников повалил густой черный дым, а из вентиляционных отверстий снова начали рваться языки пламени. Подкрепления угловой полетной палубы разрушились, и ее свисающий боковой участок просел, изогнув дугой третий и четвертый катапультные треки. Из пробитых нефтяных танков в воду потек горящий мазут. Кто не изжарился сразу, пытались спастись и прыгали за борт, попадая в это огненное море.
- Сэр, из котельных и машинных отделений сообщают, что люди теряют сознание от густого дыма и жары. – Внутрикорабельная связь и машинный телеграф вышли из строя, поэтому распоряжения отдавались по живой цепочке из моряков.
- Эвакуируйте их. Пусть Джереми обеспечит им проход. – Пожарной команде предстояло спуститься вниз сквозь шесть горящих палуб, чтобы вывести людей из огненной ловушки.
Минуту спустя новый ужасный взрыв потряс корабль где-то у самого днища. Тысячетонная громада авианосца вздрогнула как смертельно раненый зверь. Видимо, это взорвался корабельный арсенал. Бронированная полетная палуба оказалась выгнутой, а стены ангара просто выбиты, засыпав обломками море вокруг. Вихрь пламени высоко взвился над кораблем.
От этого взрыва погиб начальник дивизиона живучести Джереми с большинством своих людей. Лишь единицы смоги выбраться из трюма. Все они сильно обгорели и им оказывали первую помощь прямо на верхней палубе, поскольку помещение корабельного лазарета находилось в огне.
- Что там внизу, - спросил командир корабля у одного из них. Моряк был полностью покрыт ожогами, и ему кололи морфий.
- Корпус пробит… в нескольких местах… Мы принимаем воду, сэр, - ответил он и умер. Корабль, не смотря ни на что, до сих пор держал двадцатиузловую скорость, хотя при последнем взрыве рулевое управление заклинило. Но теперь забортная вода заливала главную энергосиловую установку. Когда все ее четыре эшелона оказались затоплены, котлы погасли, обороты паровых турбин «Вестингауз» сразу упали и огромные гребные винты замерли навсегда.
«Америка» остановилась, ее корпус почернел от ожогов. Окутанная желто-серым облаком ядовитого дыма, она смотрелась со стороны как грешник в преисподней. Остальные корабли наблюдали за гибелью гиганта с расстояния, опасаясь приближаться из-за не прекращающихся взрывов. Объемный пожар охватывал все новые и новые отсеки. Воздушные потоки разгоняли пламя настолько, что возникал эффект горна, в котором плавилась судостроительная сталь. Бороться с огнем стало нечем - пожарные магистрали в районе взрыва оказались разрушены и вслед за этим лавинообразно начали отказывать все остальные корабельные системы. Заложенный в конструкцию «Америки» запас прочности оказался исчерпан. Она была обречена, медленно зарываясь носом в море и кренясь на правый борт. Когда крен достиг семи градусов, платформа первого самолетоподъемника, которую при взрыве заклинило в нижнем положении, начала черпать воду в ангар. Навешанные по периметру верхней палубы надувные спасательные плоты автоматически раскрылись.
Когда об этом доложили адмиралу Баггету на штабном корабле «Маунт Уитни», он решил, что медлить больше нельзя:
- Убрать ребят с корабля, - приказал он. «Тех, что еще живы», – добавил он про себя. Фрегаты и эсминцы начали спасательную операцию, снимая экипаж гибнущего авианосца. Спустя десять часов полностью выгоревший остов гигантского корабля пошел ко дну. Холодные волны сомкнулись над тем, что раньше гордо называлось «Америка». Она забрала с собой больше жизней, чем некогда печально известный «Титаник».

 

[Aleks]

Камрады! Была уже такая тема про боевик Т.Клэнси "Красный шторм". Но я эту книгу прочитал еще в прошлом веке, а лет шесть-семь назад попытался состряпать ответ. Как у Лукаса - не с самого начала. Может, оцените (только не сильно бейте, пожалуйста).

Только то что это аля-Кленси, удерживает меня от коврового табуреткометания тяжлыми сапогами :grin:

:good:

Добавлено спустя 1 минуту 47 секунд:

А вот если была бы АльтИстория...

 

[Tigr]

Вообще-то, это и есть альтернативная история.

 

[anderman]

Там один абзац два раза повторяется.

Добавлено спустя 1 минуту 32 секунды:

коврового табуреткометания тяжлыми сапогами

Ой, молчал бы! У самого табуретки в сапогах! Сколько косяков только я выполол -- четыре книги издать можно!

 

[mike1977]

Да тигр из-за Вас мне пришлось отменить мои мероприятия в Укиенд)). НУ что я могу сказать, рассказ класный, читается на ура, единственное для рядового читателя слишком много технических ньюансов , но для нашего форума просто супер.Кстати это конец или еще есть продолжение?

 

[Aleks]

Ой, молчал бы! У самого табуретки в сапогах! Сколько косяков только я выполол -- четыре книги издать можно!

Но заметь что теперь с технической стороны их мало.
а за то что выполол - отдельное спасибо тебе и остальным форумчанинам. :good:

Добавлено спустя 2 минуты 32 секунды:

Вообще-то, это и есть альтернативная история.

А ладно, я сам с усами

 

[anderman]

Но заметь что теперь с технической стороны их мало.

Дык сколько тапок было брошено!

 

[Aleks]

Немного вопросов:
1) Где спутники разведки связанные с АУГ?
2) Не упрощена ли работа АВАКСА Е-3 "Сетри" и Е-2 "хокай" (дальняя зона ПВО)? Они там что, глухие что ли?
3) Почему непоступает информация об обстановке с континентальных средств разведки (ПВО), радиоразведка что, дрыхнет, какого они не пасут Исландию?
4) Ложный ордер неупомянут.
5) "Гроулер" какой-то хилый. Да и остальное РЭП/РЭБ.
6) где Ф/А-18? Фениксы Ф-14надцатыми, но ПВО в средней дальней зоне в.т.ч. и на них.
7) корабли дозора РЛС? На каком расстоянии от ауг? Спят? Ждут трибунала?
8) противоракетный барьер... :???: Там ведь и эсминцы УРО и крейсера. + учитываем и их станции помех.
9) Расстояния имхо - маловаты.
10) Три утопленных?
11) штабом ауг непросчитаны все варианты нападения, как буд-то им неизвестно как их будут топить. Демонстративная группа принята за реальную... Ну не знаю... Тогда адмирал точно лох.