Ода Бризу.
- Нахрена они вообще остеклили кокпит, если сажать самолет все равно приходится по телевизору? – проворчал подполковник Бриз второму пилоту.
Бриз принадлежал к очень ограниченному кругу счастливцев, которые знали, что планета – круглая. Знали не потому, что это знали все, и не потому, что видели фотографии из космоса, и даже не потому, что лично измеряли по звездам кривизну поверхности планеты – им не нужно было ничего измерять. Они знали, что планета круглая, потому что видели это своими глазами.
Пожилой летчик ворчал неспроста - с двадцатикилометровой высоты ему открывался грандиозный вид на планету, который был бы еще грандиознее, если бы сходящиеся треугольником кромки крыла-фюзеляжа не перекрывали ему весь обзор нижней полусферы.
- Смотри, какая красотища неописуемая, - сказал он штурману.
- Так точно, тарищ подполов... э-э-э, подполковник!
- Я те щас дам подполовник! – грозно ответил Бриз.
К этому летательному аппарату у подполковника было особое отношение, которое было трудно понять обычному человеку. В какой-то степени это было его детище. В его постройке он участвовал еще с самого начала, когда проект не существовал на бумаге, а существовало лишь некое порожденное манией величия неопределенное желание в головах акционеров компании Аэроспейс Дайнемикс, ожиревших от чересчур хороших времен, – желание создать самый мощный в мире бомбардировщик.
Подполковник Бриз был главным военно-техническим советчиком этого проекта. В первые же дни работы он выдвинул требования к перспективному бомбардировщику, которые большинство членов комиссии сочли сумасшедшими. Требования включали долговременный полет на тридцатикилометровой высоте и скоростях, превышающих трехкратную скорость звука. Машина должна была обладать беспрецендентно низким ЭПР во всех диапазонах вплоть до метрового. Наконец, она должна оснащаться мощной станцией постановки помех.
Выдвинутые требования вызвали настоящий шквал дискуссий внутри комиссии. Одни утверждали, что столь высокие требования к динамике полета и экстремально низкой ЭПР самолета были принципиально несовместимы. Другие возмущенно кричали, что на стоимость одного подобного самолета можно построить двадцать стандартных сверхзвуковых бомбардировщиков. Третьи пытались оценить боевую нагрузку самолета и находили ее смехотворно малой. У Бриза моментально появилась целая орава врагов, которые доказывали несостоятельность его концепции и пытались выставить его двинувшимся рассудком старым дураком.
Однако Бриз был непреклонен. Он по крупицам собирал доступную информацию о технологических достижениях военно-промышленного сектора и с упорством маньяка находил контраргументы на каждый аргумент критиков, отвечая на каждую выпадку оппонентов целыми очередями ораторски искусных оскорблений. В конце-концов его аргументы убедили представителей правительства, и полный комплект требований был передан инженерам. Схватившись за голову, они принялись за работу, от души проклиная упорство подполковника, и вскоре Бриз уже сидел в своем детище в роли летчика-испытателя.
Самолет был выполнен по схеме «летающее крыло», представлявшее собой остроугольный равнобедренный треугольник. Кабина и двигатели располагались над крылом, а нижняя его часть была зеркально гладкой, делавшей его незаметным для радаров наземных станций и низколетящих самолетов. Чтобы достичь требуемых скоростей и высот, самолет получил шесть сгруппированых в две моторные группы двигателей с прямоточным режимом, а также охлаждение фюзеляжа топливом. Управляющих поверхностей не было. На низких скоростях управление было газодинамическим, в то время как в погоне за управляемостью на высоких скоростях впервые было применено магнитное управление ионизированным пограничным потоком.
Это была блестящая сторона медали, и уже совершая первый полет подполковнику пришлось познать ее тусклую сторону. На низких скоростях самолет имел отвратительную аэродинамику, был нестабилен и норовил свалиться в неуправляемый штопор, а каждая посадка была настоящим приключением. В этом не было бы ничего страшного, если бы существовавшие программы автоматического управления полетом подходили под аэродинамику машины – они не подходили, и на первых парах самолетом приходилось управлять вручную. Отказ двигателя газодинамической системой управления означал бы верную гибель машины – к счастью, этот двигатель был продублирован. Хуже дело обстояло с магнитным управлением ионного потока – на высоких скоростях отказ этой системы приводил к перегреву корпуса и потере управления. Никто не мог сказать с уверенностью, успеет ли самолет в таком режиме сбросить достаточно скорости до наступления катастрофы. Баснословно дорогая машина, при малейшем дефекте управляющих систем грозившая потерять управление либо банально сгореть в атмосфере – все это требовало от пилота стальных нервов.
Стальные нервы у подполковника Бриза присутствовали, и с началом Священной Войны из летчика-испытателя он плавно превратился в боевого летчика. И вот теперь он летел в ночном небе Франсильвании на свою очередную миссию, накренив самолет на десять градусов, чтобы хоть немного полюбоваться угасающим закатом.
Один из летчиков истребителей сопровождения отдал салют Бризу, и затем истребители, резко развернувшись, полетели обратно. Бриз двинул рычаг тяги, мягко потянул на себя штурвал, и тяжелая машина величаво устремилась в высоту, выдыхая жар из огромных прямоугольных сопел.
Через два часа он уже выгружал свой смертоносный груз над старым, чудом уцелевшим бомбардировки автозаводом, на котором клепались Крокодилы. Однако это была лишь вторичная цель – никто не стал бы гнать самый дорогой в мире летательный аппарат ради никому не нужного заводишки с дряхлым оборудованием, не обновлявшимся уже лет сорок. ПВО СИКЭ еще в первые дни войны прекратило свое и без того бесславное существование, и любой бомбардировщик под прикрытием пары истребителей справился бы ничуть не хуже. Первичная задача лежала по другую сторону Исламистианского Союза – воздушная разведка территории Туркостании.
Туркостания была страной, малопостижимым образом объединявшая в себе две культуры – северную культуру Альянса и южную культуру Союза. В основе государства лежала одна из ветвей исламистианства, бывшая столь же тоталитарной и догматичной, как и религия СИКЭ, однако не налагавшая ограничения на технику и науку. Несмотря на диктаторскую, теократическую власть, экономика имела рыночную основу и была неплохо развита. Экономические центры страны больше напоминали крупные города Альянса, в то время как остальная территория напоминала затерявшиеся в пучине веков дремучие территории Союза.
Правительствам стран Альянса было известно, что Туркостания втайне поддерживала СИКЭ, и потому мониторила ее всеми доступными средствами – в том числе и с помощью недосягаемого для средств ПВО Фенрира. Туркостанскому правительству были не по душе постоянные нарушения воздушных границ – так возникла комиссия Небесных Стражей, которым было поручено разработать стратегию перехвата Х-57. Очень быстро стало ясно, что одолеть аппарат, способный разгоняться много выше трех махов, было возможно лишь «Стальными Сапсанами» - мощными скоростными перехватчиками из жаропрочной стали. Сапсаны имели мощные радары и ракеты, могли ненадолго развивать трехмаховую скорость и даже временно выходить на рабочие высоты Фенрира при помощи «прыжков» по параболической траектории.
Теоретически, Сапсан мог перехватить Фенрира, но только при условии, что его выведут на цель с ювелирной точностью. Однако для этого требовалось решить проблему с малозаметностью бомбардировщика, что было намного сложнее. Снизу Фенрир был идеально защищен от радарного облучения плоскостью крыла, им же экранировались горячие выхлопы расположенных над крылом двигателей. Единственный шанс обнаружить Фенрира состоял в том, чтобы подняться выше его рабочей высоты полета и уловить инфракрасное излучение его мощных двигателей – что было неподвластно ни одному самолету в мире. После долгих дебатов единственное решение, которое удалось найти техническим экспертам, состояло в специальных аэростатах, оснащенных инфракрасными датчиками и поднимавшихся на сорокакилометровую высоту. План перехвата состоял в том, чтобы заранее разведать цель атаки Фенрира, навешать над ней аэростатов и навести с их помощью Сапсаны.
План был непростой и требовал больших затрат, однако сбить Х-57 было вопросом престижа для Туркестанского правительства – нужно было непременно показать, что никто не может безнаказанно нарушать государственные границы. Операция получила одобрение. Разведка умело распространила дезинформацию о повышенной активности испытаний на ракетном полигоне, и немного позже подполковник Бриз уже держал курс в сторону оного полигона, не подозревая, что 144 стальных сокола в состоянии полной боевой готовности с нетерпением ждут его прибытия.
Аппаратура неприятно пискнула, и оба летчика уставились на монитор.
- Облучение на проходе. Сапсан, девять часов, дальность двести километров, - сказал Алекс.
- Патруль, наверное, - ответил Бриз.
Они продолжали полет. Ракетный полигон был уже совсем близко.
Аппаратура снова запищала, и на тактическом мониторе появилась новая отметка, затем еще и еще. В течение нескольких минут монитор заполнился отметками, число которых уже превышало двадцать. Алекс вспомнил, как еще будучи десятилетним пацаном он набрел на осиное гнездо и внезапно оказался посреди жужжавшего осиного роя – нет, тогдашние ощущения и эти были несравнимы. При всем желании осы не смогут убить человека, а вот Стальные Сапсаны – могут. Тем не менее, беспорядочное движение перехватчиков на мониторе больше всего напоминало ему именно разворошенный осиный улей.
- Тарищ подполковник, разрешите обратиться, - сказал Алекс.
- Валяй.
- Это похоже на засаду.
- Засада так засада. Сохраняем спокойствие! Они все равно ни хрена не видят. Со своими мухосранскими радарами они слепые, как котята.
- Есть сохранять спокойствие, тарищ подполковник!
Бриз вспомнил, сколько нервов и сил ему пришлось затратить, чтобы обеспечить самолету полную и всеракурсную малозаметность. Он вспомнил бесконечные дебаты с членами комиссии в здании Форума. «Как можно нести подобный вздор!?», - кричал он десять лет назад громким, зычным басом в ответ на замечание одного из экспертов, что малозаметность не приносит заметного стратегического преимущества, - «Ох уж эти хумманитарии, им хоть кол на голове чеши – не доходит, что даже сраный исламистианский Крылатый Медведь с чугуниевыми болванками в бомбоотсеке превратится в супер-пупер-бомбардировщик, если его будет невозможно обнаружить? Разуйте глаза, протрите очки и прочитайте доклад последних учений! Как прикажете отвечать на этот бред, не выходя за пределы нормативной лексики!?»
Тактический монитор был буквально забит маленькими треугольничками, летавшими парами вокруг большого треугольника со стилизованными двигателями и кабиной, символизировавшего Х-57. Требовалось преодолеть около пятисот километров, чтобы покинуть это смертоносное облако. Бриз маневрировал так, чтобы траектория его полета не пересекалась с траекториями парочек перехватчиков – благо, большие размеры бомбардировщика позволяли разбросать датчики излучения достаточно далеко друг от друга, чтобы иметь возможность хотя бы приблизительно определять координаты вражеских машин путем триангуляции. Через несколько минут большинство из них остались позади, и оба пилота уже готовились вздохнуть свободно, как вдруг один из аэростатов уловил тепловое излучение пролетавшего под ним Фенрира, и маленькие зеленые треугольнички дружно развернулись в их сторону.
- Спокойно! Нервы в кулак! Будем прорываться! – рявкнул Бриз, откинул крышку предохранителя и утопил большую красную кнопку.
Двигатели дружно щелкнули клапанами, переключаясь в прямоточный режим, и Бриз ощутил, как тело наливается легкой, приятной тяжестью. Тяжелый бомбардировщик быстро набирал скорость. Туркестанские перехватчики тоже пошли на разгон, однако они были слишком далеко и летели слишком медленно, чтобы настичь его. Две пары, однако, подходили спереди, замыкая Фенрир в клещи.
- Четыре Маха, - сказал Алекс, - Противник на одиннадцать и на два.
- Прорвемся, - сказал Бриз, - Они встретятся в этой точке. Ее нужно проскочить раньше.
- Даже если проскочим, будем все равно слишком близко, тащ подполковник.
- Матчасть учи! Стрелять в заднуюю полусферу кишка тонка. Главное точку проскочить, чтобы не не дать им атаковать в переднюю.
Фенрир все еще набирал скорость. Давай, деточка, сказал Бриз про себя, еще чуть чуть, не подведи меня!
- Скорость четыре и один.
Перехватчики сближались на полной скорости, и уже вышли на баллистическую траекторию, чтобы подняться на высоту Фенрира. Оба пилота с напряжением наблюдали, как вокруг них сжимаются образные тиски.
- Скорость четыре и два, - сказал Алекс, - не проскочим.
- Хорошо, суки, - тихо проворчал Бриз, - вы тут не единственные попрыгунчики.
С этими словами он легко потянул за штурвал, и тяжелая машина устремилась ввысь, на те высоты, на которых раньше не бывала никогда.
Бомбардировщик набирал высоту. Воздух становился все реже, двигатели теряли тягу с и, наконец, заглохли. Теперь ионно-магнитная система управления держалась лишь на аварийных топливных элементах, запас которых грозил иссякнуть в течение нескольких минут.
- Высота 38 тысяч, - сказал Алекс, когда траектория полета достигла своего апогея, - если не удастся запустить двигатели, нам кранты.
Пройдя вершину параболы, самолет заскользил вниз под пологим углом. Перехватчики остались где-то позади.
- Слушай меня внимательно, - сказал Бриз – прямоточный режим не включится, если турбины стоят на приколе. Придется запускать турбины, а на таких скоростях это чревато. Поэтому: когда я был еще испытателем, я часто пользовался режимом «ДЕБАГ», который позволяет управлять вручную отдельными функциями. Сейчас ты берешь на себя управление, а я вхожу в режим, вручную прикрываю заслонки и запускаю двигатели. Все ясно?
- Так точно, тащ подполковник!
Бомбардировщик беспомощно планировал, теряя высоту и скорость.
- Высота 25 тыщ, - сказал Алекс.
- Товарищ подполковник! По данным КОЛС вражеская пара на двенадцать! Расстояние пятьдесят!
- Включить радар, каждому по две ракеты! Помехи на полную!
Фенрир летал на высотах и скоростях, недоступных ни одному истребителю, потому защищаться ему приходилось самому. В этих целях на нем был установлен небольшой истребительный радар и шесть гиперзвуковых ракет средней дальности.
- Ракеты пошли!
В это время туркестанский пилот с напряжением смотрел на монитор. Мощный радар перехватчика пытался захватить малозаметный аппарат, но слабая отметка вскоре потонула в забивших экран отметках активных помех. Этого следовало ожидать, подумал капитан, а вот чего не следовало ожидать – это молчавшего тепловизора, который на столь малых дальностях давно должен был обнаружить цель. Он не знал, что двигатели Фенрира не работали, а его корпус успел остыть на больших высотах.
- Что на тепловизоре? – спросил он ведомого.
- Ничего, Узбажи!
«Что за дьявол!» - подумал капитан.
- Антирадарной ракетой огонь! – сказал он в микрофон ведомому.
Его собственная антирадарная ракета захватила станцию постановки помех Фенрира, и он нажал на спусковую кнопку. В этот же момент он увидел, как в его напарника, шедшего слева и немного впереди, врезались две огненные точки, превратив его в огненный шар. Система предупреждения о атаке истерично взвизгнула. Капитан среагировал мгновенно и подорвал висевшую под брюхом ЭМИ-бомбу, одну из тех, которые Исламистианский Союз втайне поставлял Туркестании. Тут же погасли все электронные приборы, и кабина наполнилась едким дымом. Одуревшие от ЭМИ ракеты пронеслись в нескольких метрах над его кабиной.
Двигатели Фенрира наконец-то ожили, однако в этот момент в двадцати пяти километрах впереди небо озарила голубая вспышка. Защитная решетка парировала электромагнитный удар, однако он оказался настолько сильный, что излучение мощного тока, бежавшего через заземление решетки, вызвал одновременное зависание всей многократно продублированной системы оптических процессоров бортового компьютера. Тот незамедлительно вошел в аварийный режим и начал перезагружаться.
Экраны на секунду стали черными. «Что за чертовщина!» - выкрикнул Бриз. Только что запущенные двигатели снова отключились. Хорошо хоть турбины успели набрать обороты, подумал летчик. Через несколько секунд программа экстренной перезагрузки снова передала управление операционной системе, и мониторы вновь ожили.
- Тащ подполковник, две ракеты! Десять секунд!
- Беру управление! Режим радиомолчания по моей команде! Давай!
Бриз двинул ручку вниз. Он знал, что это могут быть только антирадарные ракеты, и что они не могут наводиться, если выключить станцию постановки помех. Фенрир наклонил вниз свой треугольный нос, и Бриз ощутил неприятную отрицательную перегрузку. Обе антирадарные ракеты самоликвидировались где-то над кабиной. Двигатели ожили, и Бриз снова потянул ручку на себя.
- Один еще живой, дальность пятнадцать, превышение сто! – крикнул Алекс.
- Радар, две ракеты, огонь!
Летевший вслепую туркестанский капитан увидел два быстро приближавшихся огненных факела. Он дернул ручку катапульты. Мощные реактивные двигатели безотказно отработали, выбросив катапультное кресло из кабины, однако скорость была слишком велика для катапультирования. Под безжизненным телом капитана обе ракеты взорвались в непосредственной близи его перехватчика, заполнив небо горящими осколками.
Падая вниз, один из этих осколков попал в воздухозаборник Фенрира. Двигатель взорвался, лопатки пробили броневые перегородки и уничтожили два других. Раздался мощный взрыв: автоматика отстрелила всю моторную группу. Самолет накренился.
- Три двигателя осталось, тащ подполковник, - сказал Алекс.
Бриз промолчал, умелым движением выровнял самолет и дал полный газ. Системы, казалось, работали нормально. Скорость поползла вверх и медленно приближалась к двум Махам. Потерявшие след перехватчики все еще неслись куда-то в неизвестном направлении.
Через несколько минут полета оба пилота спокойно вздохнули. Только теперь они в полной мере осознали, как близко они находились от верной гибели.
- Пронесло, кажись. Будет теперь, что внукам рассказать...
Граница была уже совсем недалеко. Группа малозаметных СуР-50, гордость великоросской морской авиации, стартовала с авианосца и понеслась навстречу Фенриру на бесфорсажном сверхзвуке, чтобы обеспечить подполковнику Бризу дорогу домой без приключений.
- Нахрена они вообще остеклили кокпит, если сажать самолет все равно приходится по телевизору? – проворчал подполковник Бриз второму пилоту.
Бриз принадлежал к очень ограниченному кругу счастливцев, которые знали, что планета – круглая. Знали не потому, что это знали все, и не потому, что видели фотографии из космоса, и даже не потому, что лично измеряли по звездам кривизну поверхности планеты – им не нужно было ничего измерять. Они знали, что планета круглая, потому что видели это своими глазами.
Пожилой летчик ворчал неспроста - с двадцатикилометровой высоты ему открывался грандиозный вид на планету, который был бы еще грандиознее, если бы сходящиеся треугольником кромки крыла-фюзеляжа не перекрывали ему весь обзор нижней полусферы.
- Смотри, какая красотища неописуемая, - сказал он штурману.
- Так точно, тарищ подполов... э-э-э, подполковник!
- Я те щас дам подполовник! – грозно ответил Бриз.
К этому летательному аппарату у подполковника было особое отношение, которое было трудно понять обычному человеку. В какой-то степени это было его детище. В его постройке он участвовал еще с самого начала, когда проект не существовал на бумаге, а существовало лишь некое порожденное манией величия неопределенное желание в головах акционеров компании Аэроспейс Дайнемикс, ожиревших от чересчур хороших времен, – желание создать самый мощный в мире бомбардировщик.
Подполковник Бриз был главным военно-техническим советчиком этого проекта. В первые же дни работы он выдвинул требования к перспективному бомбардировщику, которые большинство членов комиссии сочли сумасшедшими. Требования включали долговременный полет на тридцатикилометровой высоте и скоростях, превышающих трехкратную скорость звука. Машина должна была обладать беспрецендентно низким ЭПР во всех диапазонах вплоть до метрового. Наконец, она должна оснащаться мощной станцией постановки помех.
Выдвинутые требования вызвали настоящий шквал дискуссий внутри комиссии. Одни утверждали, что столь высокие требования к динамике полета и экстремально низкой ЭПР самолета были принципиально несовместимы. Другие возмущенно кричали, что на стоимость одного подобного самолета можно построить двадцать стандартных сверхзвуковых бомбардировщиков. Третьи пытались оценить боевую нагрузку самолета и находили ее смехотворно малой. У Бриза моментально появилась целая орава врагов, которые доказывали несостоятельность его концепции и пытались выставить его двинувшимся рассудком старым дураком.
Однако Бриз был непреклонен. Он по крупицам собирал доступную информацию о технологических достижениях военно-промышленного сектора и с упорством маньяка находил контраргументы на каждый аргумент критиков, отвечая на каждую выпадку оппонентов целыми очередями ораторски искусных оскорблений. В конце-концов его аргументы убедили представителей правительства, и полный комплект требований был передан инженерам. Схватившись за голову, они принялись за работу, от души проклиная упорство подполковника, и вскоре Бриз уже сидел в своем детище в роли летчика-испытателя.
Самолет был выполнен по схеме «летающее крыло», представлявшее собой остроугольный равнобедренный треугольник. Кабина и двигатели располагались над крылом, а нижняя его часть была зеркально гладкой, делавшей его незаметным для радаров наземных станций и низколетящих самолетов. Чтобы достичь требуемых скоростей и высот, самолет получил шесть сгруппированых в две моторные группы двигателей с прямоточным режимом, а также охлаждение фюзеляжа топливом. Управляющих поверхностей не было. На низких скоростях управление было газодинамическим, в то время как в погоне за управляемостью на высоких скоростях впервые было применено магнитное управление ионизированным пограничным потоком.
Это была блестящая сторона медали, и уже совершая первый полет подполковнику пришлось познать ее тусклую сторону. На низких скоростях самолет имел отвратительную аэродинамику, был нестабилен и норовил свалиться в неуправляемый штопор, а каждая посадка была настоящим приключением. В этом не было бы ничего страшного, если бы существовавшие программы автоматического управления полетом подходили под аэродинамику машины – они не подходили, и на первых парах самолетом приходилось управлять вручную. Отказ двигателя газодинамической системой управления означал бы верную гибель машины – к счастью, этот двигатель был продублирован. Хуже дело обстояло с магнитным управлением ионного потока – на высоких скоростях отказ этой системы приводил к перегреву корпуса и потере управления. Никто не мог сказать с уверенностью, успеет ли самолет в таком режиме сбросить достаточно скорости до наступления катастрофы. Баснословно дорогая машина, при малейшем дефекте управляющих систем грозившая потерять управление либо банально сгореть в атмосфере – все это требовало от пилота стальных нервов.
Стальные нервы у подполковника Бриза присутствовали, и с началом Священной Войны из летчика-испытателя он плавно превратился в боевого летчика. И вот теперь он летел в ночном небе Франсильвании на свою очередную миссию, накренив самолет на десять градусов, чтобы хоть немного полюбоваться угасающим закатом.
Один из летчиков истребителей сопровождения отдал салют Бризу, и затем истребители, резко развернувшись, полетели обратно. Бриз двинул рычаг тяги, мягко потянул на себя штурвал, и тяжелая машина величаво устремилась в высоту, выдыхая жар из огромных прямоугольных сопел.
Через два часа он уже выгружал свой смертоносный груз над старым, чудом уцелевшим бомбардировки автозаводом, на котором клепались Крокодилы. Однако это была лишь вторичная цель – никто не стал бы гнать самый дорогой в мире летательный аппарат ради никому не нужного заводишки с дряхлым оборудованием, не обновлявшимся уже лет сорок. ПВО СИКЭ еще в первые дни войны прекратило свое и без того бесславное существование, и любой бомбардировщик под прикрытием пары истребителей справился бы ничуть не хуже. Первичная задача лежала по другую сторону Исламистианского Союза – воздушная разведка территории Туркостании.
Туркостания была страной, малопостижимым образом объединявшая в себе две культуры – северную культуру Альянса и южную культуру Союза. В основе государства лежала одна из ветвей исламистианства, бывшая столь же тоталитарной и догматичной, как и религия СИКЭ, однако не налагавшая ограничения на технику и науку. Несмотря на диктаторскую, теократическую власть, экономика имела рыночную основу и была неплохо развита. Экономические центры страны больше напоминали крупные города Альянса, в то время как остальная территория напоминала затерявшиеся в пучине веков дремучие территории Союза.
Правительствам стран Альянса было известно, что Туркостания втайне поддерживала СИКЭ, и потому мониторила ее всеми доступными средствами – в том числе и с помощью недосягаемого для средств ПВО Фенрира. Туркостанскому правительству были не по душе постоянные нарушения воздушных границ – так возникла комиссия Небесных Стражей, которым было поручено разработать стратегию перехвата Х-57. Очень быстро стало ясно, что одолеть аппарат, способный разгоняться много выше трех махов, было возможно лишь «Стальными Сапсанами» - мощными скоростными перехватчиками из жаропрочной стали. Сапсаны имели мощные радары и ракеты, могли ненадолго развивать трехмаховую скорость и даже временно выходить на рабочие высоты Фенрира при помощи «прыжков» по параболической траектории.
Теоретически, Сапсан мог перехватить Фенрира, но только при условии, что его выведут на цель с ювелирной точностью. Однако для этого требовалось решить проблему с малозаметностью бомбардировщика, что было намного сложнее. Снизу Фенрир был идеально защищен от радарного облучения плоскостью крыла, им же экранировались горячие выхлопы расположенных над крылом двигателей. Единственный шанс обнаружить Фенрира состоял в том, чтобы подняться выше его рабочей высоты полета и уловить инфракрасное излучение его мощных двигателей – что было неподвластно ни одному самолету в мире. После долгих дебатов единственное решение, которое удалось найти техническим экспертам, состояло в специальных аэростатах, оснащенных инфракрасными датчиками и поднимавшихся на сорокакилометровую высоту. План перехвата состоял в том, чтобы заранее разведать цель атаки Фенрира, навешать над ней аэростатов и навести с их помощью Сапсаны.
План был непростой и требовал больших затрат, однако сбить Х-57 было вопросом престижа для Туркестанского правительства – нужно было непременно показать, что никто не может безнаказанно нарушать государственные границы. Операция получила одобрение. Разведка умело распространила дезинформацию о повышенной активности испытаний на ракетном полигоне, и немного позже подполковник Бриз уже держал курс в сторону оного полигона, не подозревая, что 144 стальных сокола в состоянии полной боевой готовности с нетерпением ждут его прибытия.
Аппаратура неприятно пискнула, и оба летчика уставились на монитор.
- Облучение на проходе. Сапсан, девять часов, дальность двести километров, - сказал Алекс.
- Патруль, наверное, - ответил Бриз.
Они продолжали полет. Ракетный полигон был уже совсем близко.
Аппаратура снова запищала, и на тактическом мониторе появилась новая отметка, затем еще и еще. В течение нескольких минут монитор заполнился отметками, число которых уже превышало двадцать. Алекс вспомнил, как еще будучи десятилетним пацаном он набрел на осиное гнездо и внезапно оказался посреди жужжавшего осиного роя – нет, тогдашние ощущения и эти были несравнимы. При всем желании осы не смогут убить человека, а вот Стальные Сапсаны – могут. Тем не менее, беспорядочное движение перехватчиков на мониторе больше всего напоминало ему именно разворошенный осиный улей.
- Тарищ подполковник, разрешите обратиться, - сказал Алекс.
- Валяй.
- Это похоже на засаду.
- Засада так засада. Сохраняем спокойствие! Они все равно ни хрена не видят. Со своими мухосранскими радарами они слепые, как котята.
- Есть сохранять спокойствие, тарищ подполковник!
Бриз вспомнил, сколько нервов и сил ему пришлось затратить, чтобы обеспечить самолету полную и всеракурсную малозаметность. Он вспомнил бесконечные дебаты с членами комиссии в здании Форума. «Как можно нести подобный вздор!?», - кричал он десять лет назад громким, зычным басом в ответ на замечание одного из экспертов, что малозаметность не приносит заметного стратегического преимущества, - «Ох уж эти хумманитарии, им хоть кол на голове чеши – не доходит, что даже сраный исламистианский Крылатый Медведь с чугуниевыми болванками в бомбоотсеке превратится в супер-пупер-бомбардировщик, если его будет невозможно обнаружить? Разуйте глаза, протрите очки и прочитайте доклад последних учений! Как прикажете отвечать на этот бред, не выходя за пределы нормативной лексики!?»
Тактический монитор был буквально забит маленькими треугольничками, летавшими парами вокруг большого треугольника со стилизованными двигателями и кабиной, символизировавшего Х-57. Требовалось преодолеть около пятисот километров, чтобы покинуть это смертоносное облако. Бриз маневрировал так, чтобы траектория его полета не пересекалась с траекториями парочек перехватчиков – благо, большие размеры бомбардировщика позволяли разбросать датчики излучения достаточно далеко друг от друга, чтобы иметь возможность хотя бы приблизительно определять координаты вражеских машин путем триангуляции. Через несколько минут большинство из них остались позади, и оба пилота уже готовились вздохнуть свободно, как вдруг один из аэростатов уловил тепловое излучение пролетавшего под ним Фенрира, и маленькие зеленые треугольнички дружно развернулись в их сторону.
- Спокойно! Нервы в кулак! Будем прорываться! – рявкнул Бриз, откинул крышку предохранителя и утопил большую красную кнопку.
Двигатели дружно щелкнули клапанами, переключаясь в прямоточный режим, и Бриз ощутил, как тело наливается легкой, приятной тяжестью. Тяжелый бомбардировщик быстро набирал скорость. Туркестанские перехватчики тоже пошли на разгон, однако они были слишком далеко и летели слишком медленно, чтобы настичь его. Две пары, однако, подходили спереди, замыкая Фенрир в клещи.
- Четыре Маха, - сказал Алекс, - Противник на одиннадцать и на два.
- Прорвемся, - сказал Бриз, - Они встретятся в этой точке. Ее нужно проскочить раньше.
- Даже если проскочим, будем все равно слишком близко, тащ подполковник.
- Матчасть учи! Стрелять в заднуюю полусферу кишка тонка. Главное точку проскочить, чтобы не не дать им атаковать в переднюю.
Фенрир все еще набирал скорость. Давай, деточка, сказал Бриз про себя, еще чуть чуть, не подведи меня!
- Скорость четыре и один.
Перехватчики сближались на полной скорости, и уже вышли на баллистическую траекторию, чтобы подняться на высоту Фенрира. Оба пилота с напряжением наблюдали, как вокруг них сжимаются образные тиски.
- Скорость четыре и два, - сказал Алекс, - не проскочим.
- Хорошо, суки, - тихо проворчал Бриз, - вы тут не единственные попрыгунчики.
С этими словами он легко потянул за штурвал, и тяжелая машина устремилась ввысь, на те высоты, на которых раньше не бывала никогда.
Бомбардировщик набирал высоту. Воздух становился все реже, двигатели теряли тягу с и, наконец, заглохли. Теперь ионно-магнитная система управления держалась лишь на аварийных топливных элементах, запас которых грозил иссякнуть в течение нескольких минут.
- Высота 38 тысяч, - сказал Алекс, когда траектория полета достигла своего апогея, - если не удастся запустить двигатели, нам кранты.
Пройдя вершину параболы, самолет заскользил вниз под пологим углом. Перехватчики остались где-то позади.
- Слушай меня внимательно, - сказал Бриз – прямоточный режим не включится, если турбины стоят на приколе. Придется запускать турбины, а на таких скоростях это чревато. Поэтому: когда я был еще испытателем, я часто пользовался режимом «ДЕБАГ», который позволяет управлять вручную отдельными функциями. Сейчас ты берешь на себя управление, а я вхожу в режим, вручную прикрываю заслонки и запускаю двигатели. Все ясно?
- Так точно, тащ подполковник!
Бомбардировщик беспомощно планировал, теряя высоту и скорость.
- Высота 25 тыщ, - сказал Алекс.
- Товарищ подполковник! По данным КОЛС вражеская пара на двенадцать! Расстояние пятьдесят!
- Включить радар, каждому по две ракеты! Помехи на полную!
Фенрир летал на высотах и скоростях, недоступных ни одному истребителю, потому защищаться ему приходилось самому. В этих целях на нем был установлен небольшой истребительный радар и шесть гиперзвуковых ракет средней дальности.
- Ракеты пошли!
В это время туркестанский пилот с напряжением смотрел на монитор. Мощный радар перехватчика пытался захватить малозаметный аппарат, но слабая отметка вскоре потонула в забивших экран отметках активных помех. Этого следовало ожидать, подумал капитан, а вот чего не следовало ожидать – это молчавшего тепловизора, который на столь малых дальностях давно должен был обнаружить цель. Он не знал, что двигатели Фенрира не работали, а его корпус успел остыть на больших высотах.
- Что на тепловизоре? – спросил он ведомого.
- Ничего, Узбажи!
«Что за дьявол!» - подумал капитан.
- Антирадарной ракетой огонь! – сказал он в микрофон ведомому.
Его собственная антирадарная ракета захватила станцию постановки помех Фенрира, и он нажал на спусковую кнопку. В этот же момент он увидел, как в его напарника, шедшего слева и немного впереди, врезались две огненные точки, превратив его в огненный шар. Система предупреждения о атаке истерично взвизгнула. Капитан среагировал мгновенно и подорвал висевшую под брюхом ЭМИ-бомбу, одну из тех, которые Исламистианский Союз втайне поставлял Туркестании. Тут же погасли все электронные приборы, и кабина наполнилась едким дымом. Одуревшие от ЭМИ ракеты пронеслись в нескольких метрах над его кабиной.
Двигатели Фенрира наконец-то ожили, однако в этот момент в двадцати пяти километрах впереди небо озарила голубая вспышка. Защитная решетка парировала электромагнитный удар, однако он оказался настолько сильный, что излучение мощного тока, бежавшего через заземление решетки, вызвал одновременное зависание всей многократно продублированной системы оптических процессоров бортового компьютера. Тот незамедлительно вошел в аварийный режим и начал перезагружаться.
Экраны на секунду стали черными. «Что за чертовщина!» - выкрикнул Бриз. Только что запущенные двигатели снова отключились. Хорошо хоть турбины успели набрать обороты, подумал летчик. Через несколько секунд программа экстренной перезагрузки снова передала управление операционной системе, и мониторы вновь ожили.
- Тащ подполковник, две ракеты! Десять секунд!
- Беру управление! Режим радиомолчания по моей команде! Давай!
Бриз двинул ручку вниз. Он знал, что это могут быть только антирадарные ракеты, и что они не могут наводиться, если выключить станцию постановки помех. Фенрир наклонил вниз свой треугольный нос, и Бриз ощутил неприятную отрицательную перегрузку. Обе антирадарные ракеты самоликвидировались где-то над кабиной. Двигатели ожили, и Бриз снова потянул ручку на себя.
- Один еще живой, дальность пятнадцать, превышение сто! – крикнул Алекс.
- Радар, две ракеты, огонь!
Летевший вслепую туркестанский капитан увидел два быстро приближавшихся огненных факела. Он дернул ручку катапульты. Мощные реактивные двигатели безотказно отработали, выбросив катапультное кресло из кабины, однако скорость была слишком велика для катапультирования. Под безжизненным телом капитана обе ракеты взорвались в непосредственной близи его перехватчика, заполнив небо горящими осколками.
Падая вниз, один из этих осколков попал в воздухозаборник Фенрира. Двигатель взорвался, лопатки пробили броневые перегородки и уничтожили два других. Раздался мощный взрыв: автоматика отстрелила всю моторную группу. Самолет накренился.
- Три двигателя осталось, тащ подполковник, - сказал Алекс.
Бриз промолчал, умелым движением выровнял самолет и дал полный газ. Системы, казалось, работали нормально. Скорость поползла вверх и медленно приближалась к двум Махам. Потерявшие след перехватчики все еще неслись куда-то в неизвестном направлении.
Через несколько минут полета оба пилота спокойно вздохнули. Только теперь они в полной мере осознали, как близко они находились от верной гибели.
- Пронесло, кажись. Будет теперь, что внукам рассказать...
Граница была уже совсем недалеко. Группа малозаметных СуР-50, гордость великоросской морской авиации, стартовала с авианосца и понеслась навстречу Фенриру на бесфорсажном сверхзвуке, чтобы обеспечить подполковнику Бризу дорогу домой без приключений.
) говорит об техническом и интелектуальном уровне дискуссий на сайте.А так же о компетентности "жюри",так как в подавляющем большинстве случаев авторы получают строгое,не терпящее возражений резюме:"Не пишите,пожалуйста, больше",либо более развёрнутое по форме,,страниц на десять-,с юмором,сатирой,приколами-но ещё более конкретное по содержанию:"Закусывать надо", "Не курите эту гадость","Хороший урожай травки в этом году"
