Весь период с момента обретения независимости и до 2014-го года в украинское общество пребывало в «пацифистическом угаре», который разделялся и поддерживался высшим политическим руководством страны. В публичном пространстве всячески отрицалось наличие каких-либо военных угроз, существование врагов/противников. Вокруг были одни друзья и партнеры, а война представлялась пережитком прошлого, которому не место в новой реальности. И события в мире, начиная с 1991-го года, вплоть до 2014-го, никак не влияли на восприятие действительности руководством страны, кто бы ни находился у руля. Украинская политическая элита всегда отличалась неспособностью адекватно воспринимать мировой опыт.
Весной 2014-го, произошло то, что должно было случиться рано или поздно, как следствие проводимой политики разоружения и уничтожения армии: холодный душ в виде аннексии Крыма и фактической оккупации части Донбасса.
С тех пор, произошли колоссальные изменения как в обществе в целом, так и в ЗСУ в частности.
Политическое руководство страны и общество, осознало и приняло факт существования стратегического противника, врага, в лице Российской Федерации.
В обществе изменилось отношение к армии и ее роли в жизни страны.
В самих ЗСУ произошло множество качественных изменений (при наличии не меньшего количества проблем), в первую очередь, появилась способность воевать и появился опыт ведения боевых действий. Если в 2014-м году для РФ операция аннексии Крыма прошла бескровно, поскольку украинские солдаты не решились применять оружие, а политическое руководство страны не решилось отдавать прямые приказы на защиту территории, то в 2019-м году, повторить такое нашему противнику не удастся. Солдаты готовы и способны стрелять во врага, командование способно отдать соответствующие приказы (хочется в это верить в новых обстоятельствах), а общество полностью поддержит свои вооруженные силы.
Однако, способность стрелять во врага, наличие боевого опыта, наличие квалифицированных и мотивированных солдат и офицеров, наличие современной техники и даже размер вооруженных сил (а со всеми этими компонентами в ЗСУ есть проблемы) – всего этого недостаточно для того чтобы оценить способность одной армии противостоять другой или выработать рецепты противостояния.
Прежде всего необходимо понимать в какой именно войне армиям придется участвовать, как именно противники планируют военное противостояние друг с другом. Судя по тому, как строятся украинская армия, для Генерального Штаба ЗСУ видение противником развития вооруженного конфликта в Украине остается загадкой.
Потому, если абстрагироваться от собственной пропаганды, вопрос «способны ли ЗСУ в существующем виде успешно противостоять армии РФ в ситуации прямого военного столкновения, а если нет, то какой должна быть украинская армия, чем вооружена и как должна применяться чтобы нанести противнику поражение? » повисает в воздухе.
Эволюция войн.
Война, как сложное социально-политическое явление и вид человеческой деятельности, подвержена эволюции. Эволюционируют средства поражения, обнаружения и связи, с течением времени, кардинально меняются как средства так и способы вооруженной борьбы.
Следует принять как аксиому утверждение, что армия, даже тщательно готовящаяся к войне прошлого, не будет в состоянии оказать серьезное сопротивление армии будущего, какой бы качественной ни была бы подготовка личного состава, каким бы высоким ни был бы уровень мотивации и насколько бы совершенна не была бы применяемая техника.
История подтверждает данный тезис. Из наиболее очевидных примеров, можно указать боевые действия начального периода 2-й мировой войны на Западном фронте (Армия Германии vs коалиция Британии и Франции), война США против Ирака 2003-го года. Обратные примеры, как то боевые действия США в Афганистане, начиная с 2001-го года, скорее демонстрируют неадекватность выставленных целей.
Хотя и не существует общепринятой концепции классификации войн по поколениям, мы возьмем за основу классификацию, принятую нашим противником (упростит понимание его действий), с разделением войн на 6 поколений, каждое из которых является следствием военно-технической революции, где, упрощенно:
1-е поколение – войны с применением холодного оружия
2-е поколение – применение гладкоствольного огнестрельного оружия и линейного строя. Боевые действия ведутся на суше и на море. Цель – нанести противнику военное поражение, завладеть территорией и ценностями
3-е поколение – автоматическое нарезное оружие, позиционная/траншейная война, активное применение артиллерии; боевые действия на суше и море/океане. Цель – разгром вооруженных сил, разрушение экономики, свержение политического строя
4-е поколение — мобильная война с задействованием крупных группировок войск. Активное применение танков, дальнобойной в т.ч. реактивной артиллерии, авиации, флота. Цель – разгром вооруженных сил, разрушение экономического потенциала, смена политического строя
5-е поколение – бесконтактная ядерная война глобального масштаба. Задействованы стратегические ядерные силы; маловероятно наличие победителя в конфликте такого типа. Цель – глобальное уничтожение противника.
На рубеже 20-го -21-го века происходит очередная военно-техническая революция и в настоящее время мы находимся в условиях, когда военная теория и практика развивает концепцию войн 6-го поколения.
Эволюция появившегося в 80-х высокоточного оружия, развитие в сферах микро-электроники, элементной базы, оптики, информационных систем, новых материалов, появление оружия, основанного на новых физических принципах, появление роботов и бпла – полностью меняет характер вооруженной борьбы.
Война 6-го поколения – сетецентрическая. Каждый боевой элемент, включая отдельных солдат – это сенсор, объединенный в единую информационную систему, призванную рассеивать «туман войны». Средства обнаружения, средства поражения, управления, логистики – являют собой высокоадаптивную сетевую структуру состоящую множества элементов, способных дублировать функции и потому устойчивую к внешним воздействиям.
Война 6-го поколения – это Multi-Domaine Battle, как эволюция концепции AirLand Battle. Операции, которые проводятся одновременно в множестве сред – на земле, на море, в космосе, в воздухе, в кибернетической, в информационной, в электромагнитной, дипломатической, политической. И действия в каждой из сред/доменов критичны для общего успеха операции.
Войны нового поколения – это бесконтактная война, основным средством поражения выступает высокоточное оружие, носители которого расположены в сотнях и тысячах километров от твд и недоступны для поражения противником. Это война с формированием разведывательно-ударной сети, в рамках которой время между обнаружением цели и ее автоматическим поражением сводится к минимуму – от часа до нескольких секунд в зависимости от характеристик цели и задействованного средства поражения.
Война 6-го поколения скоротечна, ведется ограниченными ресурсами, без использования крупных массивов сухопутных войск, а значит не предполагает мобилизации населения, не предполагает перевод экономики на «военные рельсы». Что существенно снижает риски для политической системы государства, проводящего войну 6-го поколения. В этом контексте, усредненный гражданин государства, чья армия ведет войну 6-го поколения, является «потребителем» войны как информационного продукта и добровольным «участником войны» — выступая элементом создания виртуальной реальности посредством социальных сетей. На повседневную жизнь усредненного гражданина война не оказывает никакого влияния вовсе.
Целями войн 6-го поколения НЕ являются уничтожение экономического потенциала или полное уничтожение силовой компоненты противника. Главная цель — лишение противника возможностей к сопротивлению, воздействие на его политическую систему и население с целью превращения противника в военного/политического/экономического сателлита. В рамках этой цели, не предполагается классическая оккупация и силовой контроль территории противника – силовое воздействие на население в случае необходимости, осуществляется структурами бывшего противника, подконтрольным новой власти.
Концепция войн 6-го поколения не является завершенной. Она развивается, дорабатывается по мере появления нового оружия или новых идей его применения. На практике, в начале XXI века мы не наблюдали военных конфликтов, где одной из сторон была в полной мере реализована концепция нового типа войны. Однако мы имели возможность наблюдать реализацию отдельных ее элементов. Конфликты в Ираке, Ливии, Сирии позволяют делать выводы и выделять тенденции. В том числе, о тех акторах, которые перестраивают свои вооруженные силы в соответствие с концепцией войн нового типа и способные такие войны вести.
Речь идет о США, как проводнике концепции, и имеющего опыт ее практического применения. Китае, строящем армию в соответствие с концепцией современной войны с оглядкой на опыт США. И, к сожалению для нас, России, обладающей несопоставимо меньшими экономическими возможностями по сравнению с США или Китаем, но имеющей, в отличие от Китая, опыт ведения новой войны. Речь о войне в Сирии, и об операции по аннексии Крыма (с известными ограничениями).
В условиях происходящей в мире военно-технической революции, которая привела к появлению новой эффективной концепции ведения войны; в ситуации, когда наш враг, многократно превосходящий нас по уровню возможностей, публично декларирует, а самое главное, практически реализует, перестройку своих вооруженных сил в соответствие с этой концепцией и нарабатывает практический опыт, задавать направление развития ЗСУ, выставлять ориентиры и маяки должна военная наука.
К сожалению, ничего подобного в нашей стране не происходит. Поскольку военная наука в Украине мертва.
Да, существует военная мысль, получившая импульс развития в 2014-м с началом военных действий. Однако «военная мысль» большей частью ограничена рамками профессиональной деятельности. Оторвана от общемировой. Подавлена патриотической пропагандой внутреннего разлива, когда все мысли идущие вразрез «политики партии» объявлялись предательством. Ограничена узкими сообществами и «кружками по интересам» и не имеет эффективных механизмов трансляции на высшее военное и политическое руководство страны. А само высшее военное руководство ЗСУ «не имеет интерфейса» для самостоятельного определения и внедрения необходимых изменений.
Особо следует отметить «рефлексивность» военной мысли в привязке к конфликту на Востоке Украины. К сожалению, значительная часть «военных экспертов», «военных теоретиков» воспринимают конфликт в Донбассе как «ту самую войну, которой следует готовиться», как «образец современной войны, с применением новых видов оружия и технологий, разве что без задействования авиации». И тактические успехи ЗСУ в рамках конфликта на Востоке, экстраполируют на способность украинской армии успешно противостоять армии РФ.
В реальности, конфликт на Востоке Украины – это никоим образом не современная война. В рамках классификации поколений войн, конфликт на Востоке можно назвать ограниченным конфликтом в рамках войны 3-го поколения, с применением оружия 4-го поколения с вкраплениями технологий и вооружений 3-го и 6-го поколений. В этом смысле, появление новых инструментов обучения солдат — например графических роликов с инструкциями по постройке блиндажей – никак не является признаком «современной войны и внедрения новых технологий».
К сожалению, в условиях отсутствия «источника» изменений — военной науки, Генеральный Штаб и Министерство обороны строит армию , именно в рамках концепции войны 4 поколения – готовится отражать наступление огромных механизированных соединений противника, осуществляемых после массированной артподготовки и при поддержке авиации. Пытается сформировать значительный мобилизационный ресурс, пропустив через ряды ЗСУ максимальное количество людей, рассчитывая, что противник предоставит достаточно времени на проведение мобилизации. Предпринимает усилия по увеличению численности артиллерии, с помощью которой планирует наносить удары по наступающим крупным механизированным соединениям противника.
Хотя и в рамках подготовке к войне 4-го поколения существуют серьезные проблемы: все же война 4-го поколения – это мобильная и маневренная война. А вопрос мобильности и способности маневрировать соединениями от батальона и выше в реальном бою, для ЗСУ остается открытым.
В рамках наших рассуждений, вопрос, «способны ли ЗСУ в существующем виде успешно противостоять армии РФ в ситуации прямого военного столкновения » трансформируется в «способны ли ЗСУ в существующем виде успешно противостоять противнику, ведущему войну 6-го поколения».
И сразу появляется очевидный ответ: НЕТ.
Объективная реальность такова, что если предположить, что противник обладает достаточными запасами высокоточного оружия и примет решение атаковать завтра/через неделю/через месяц, то украинская армия гарантировано потерпит поражение.
Насколько в действительности вероятно прямое военное столкновение между Украиной и Россией, когда оно может произойти, какой масштаб примет и как будет развиваться в нынешних условиях?
Для ответа на все эти вопросы, в первую очередь необходимо понять стратегические цели РФ относительно Украины, возможность достижения этих целей военными средствами.
Стратегические цели РФ относительно Украины.
Стратегическая цель РФ – это превращение Украины в военно-политического сателлита. Экономические и культурологические цели, в данном случае вторичны.
Россия, с точки зрения ее руководства, находится в перманентном состоянии войны со своим главным противником – США.
Если в прошлом, на доктринальном уровне принятом в РФ (СССР), различались периоды «войны» и «мира», то теперь, согласно принятой и поддерживаемой «Доктрине Герасимова» (российского взгляда на войну 6-го поколения), разницы между этими состояниями нет. С собственной точки зрения, РФ перманентно ведет войну с США в разных средах, разных территориях, с разной степенью интенсивности и успешности. И ставка в этом конфликте – само существование РФ как государства и страны.
В рамках войны с США, Украина имеет важное стратегическое значение для России.
США активно работают в направлении реализации концепции «Глобального мгновенного удара» (ГМУ) подразумевающей нанесение удара обычными (не ядерными средствами) по любой точке планеты в течение 1 часа или быстрее. И глобальной системы ПРО.
Реализация обеих этих концепций создает угрозу для РФ, поскольку подразумевает возможность нанесения быстрого разоружающего удара в том числе и по ядерным силам РФ, что сводит на нет «концепцию ядерного Сдерживания». Особенно с учетом того, что средства поражения в рамках концепции ГМУ — в частности гиперзвуковые крылатые ракеты, для которых в настоящее время не существует средств противодействия – могут быть легко оснащены маломощными ядерными зарядами (мощностью от нескольких десятков до нескольких сотен тонн), что резко повысит их эффективность. Наличие маломощные ядерных боеприпасов также снижает барьер применения ядерного оружия (побочные последствия их применения будут минимальны).
В этом контексте, РФ не может допустить размещения на территории Украины элементов инфраструктуры ГМУ или глобальной ПРО, поскольку это существенно повысит эффективность систем (сократит подлетное время), следовательно подорвет обороноспособность РФ.
Также РФ не может допустить размещения военных баз сухопутных/воздушных сил США и логистических центров. Украина – идеальная площадка, для осуществления наземной операции в Европейской части РФ, которая будет необходима после нанесения разоружающего удара системой ГМУ.
Частично, задача контроля Украины, была решена аннексией Крыма. Поскольку Крым, являющийся по сути «непотопляемым авианосцем» – имеет стратегическое значение как для контроля Черного Моря, так и для контроля материковой Украины — вся территория оказалась в пределах боевого радиуса тактической авиации. Однако контроль над Крымом – недостаточная гарантия отсутствия на территории Украины военной инфраструктуры США.
Можно ли достигнуть стратегическую цель военным вмешательством и какого масштаба вмешательство необходимо?
Для достижения стратегической цели необходима смена политического режима на территории Украины. Более того, с учетом всех обстоятельств, оптимальным вариантом является уничтожение существующего государства и создание на его месте нового, состоящего из нескольких относительно независимых субъектов, каждый из которых будет находится под разной степенью контроля со стороны РФ.
Такого рода результат невозможно достичь с помощью развязывания нового ограниченного конфликта либо эскалации боевых действий в рамках конфликта на Востоке Украины.
Тем более, бессмысленным, с этой точки зрения, выглядят военные действия по «пробиванию коридора в Крым» или «оккупации левобережной Украины»: затраченные усилия будут сопоставимы или даже будут превышать усилия в рамках полномасштабной войны, в то же время ключевая цель не будет достигнута даже в лучшем случае.
Потому, можно утверждать, что единственно возможный вариант военного вмешательства со стороны РФ, которое приведет к достижению стратегической цели в Украине – полномасштабная война.
Когда может произойти такого рода вмешательство?
Для принятия такого решения необходимо соблюдение двух условий:
Накопление достаточного количества высокоточного оружия, прежде всего крылатых ракет Калибр. Достаточное количество — порядка 2-3 тыс единиц для масштабной военной операции в Украине и некоторое количество в качестве нз.
Очевидное исчерпание возможностей эффективного воздействия другими средствами. В частности, стоит ожидать роста вероятности удара после президентских и парламентских выборов 2019-го года в Украине и соответствующего переформатирования власти, в случае, если новая власть будет явно не устраивать РФ и не пойдет на уступки в той или иной форме.
В этом случае, риск масштабной военной операции против Украины существенно возрастает начиная с весны 2020-го года.
Каким будет военное воздействие на Украину и каков вероятный сценарий операции с точки зрения РФ?
Исходя из доктрины Герасимова, из понимания направления в котором развиваются вооруженные силы РФ, можно уверенно предположить следующее:
Удар будет внезапным.
Не будет никаких очевидных признаков к подготовке: не будет объявляться полная или частичная мобилизация на территории РФ, не будет происходить очевидного наращивания группировки на границах. Операция будет проведена теми силами и средствами, которыми РФ уже располагает против Украины.
Воздействие будет оказываться одновременно на всю глубину с начала операции и до ее завершения. Не будет линии фронта, артподготовки к наступлению сухопутных войск.
Воздействие будет оказываться большей частью дистанционно. Средством воздействия на начальном этапе будет высокоточное оружие среднего радиуса действия.
Удар будет обезоруживающим и максимально сильным без «раскачки». По прошествии уже первых суток, возможности для эффективных ответных действий со стороны ЗСУ будут сведены к минимуму.
Донбасс не будет иметь никакого значения, кроме того что стянутые к Донбассу украинские силы будут отрезаны в рамках последующей наземной операции.
Не будет предшествующей удару провокации, casus belli будет предъявлен уже после начала военной операции.
Операция будет скоротечной. Все основные цели будут достигнуты в горизонте до 1 -1.5 мес . Последующий период «стабилизации» будет длиться несколько месяцев.
Операция будет динамичной, без оперативных пауз и времени на передышку.
Операция не будет «войной». Это будет «принуждение к миру», «освобождение народа Украины от фашизма», «вынужденная мера по снижению военного потенциала агрессора» на первом этапе операции и «внутри украинский конфликт между народным правительством и остатками фашистского режима » на втором этапе.
Операция будет проводиться одновременно в военной, информационной, дипломатической, политический, гуманитарной и пр. сферах.
Один из возможных сценариев операции следующий:
Операция будет состоять из трех фаз – Обезоруживание, Перехват управления, Стабилизация.
