Алексей Иванович написал(а):
Barbudos написал(а):
А батюшка наверно сам специалист по муай-тай...
Добро должно быть с кулаками
:good: "Люди добрые , сожмите кулаки..."
Мне кажется по теме ... вот поединок двух добрых людей... эээ "смешанный " поединок а может стиль, а может не "смешанный" а смешной...
"Сняв очки, он положил их на специальную полочку на стене окопа. Затем взял топор, неспешно вылез на бруствер, перебрался через елку и вышел на открытое пространство.
Незнакомец в халате снова помахал ему рукой и бесстрашно пошел навстречу. Достоевский поставил топор на мостовую, оперся на его рукоять и сделал непроницаемое лицо. Незнакомец остановился в десятке шагов.
— Здравствуйте, Федор Михайлович!
Достоевский выпучил глаза.
— А откуда вы знаете, милостивый государь, что я
Федор Михайлович?
— Помилуйте. Такой элегантный господин с двуручным топором. Кто ж это может быть, как не знаменитый Достоевский?
— Ну, например, какой-нибудь плотник, — сказал Достоевский. — Или, хе-хе, мясник... А вы кто будете?
— Сложный вопрос, — ответил человек в халате. — Обычно меня называют графом Т.
— Вот оно что, — промолвил Достоевский с еле уловимым сарказмом. — Граф Т., значит... А я вас по-другому представлял.
— И как же?
— Да как графа Т. обычно изображают. В соломенной шляпе, с двумя револьверами.
— Это уже в прошлом, — ответил Т. — Сейчас все иначе. Можете считать, я вернулся с того света.
«Мертвяк, — подумал Достоевский и нахмурился. — Сам признается, такое редко бывает. Чего тут сомневаться».
— Вот как? — сказал он. — И какая же сила заставила вас проделать столь обременительное путешествие?
— Интерес к вам, Федор Михайлович.
— Лукавите, граф, — хмыкнул Достоевский, — наверняка у вас имеются и другие виды.
— Возможно, — согласился Т.
Достоевский стал медленно обходить Т. слева, чтобы отрезать ему путь к отступлению.
— Так вот вы, значит, какой, — проворковал он приветливо. — А знаете, хорошо, что мы встретились.
Меня всегда занимал вопрос, долго ли боевое искусство графа Т. выстоит против моего топора. Вот только проверить это не было возможности...
Т. улыбнулся.
— Я ведь тоже кое-что про вас слышал. Федор Михайлович. Некоторые даже считают вас непобедимым.
Возможно, в этом городишке вам действительно нет равных... К вашим услугам.
Достоевский поклонился, неторопливо расстегнул бушлат и скинул его с плеч, оставшись в черной косоворотке. Затем, заведя топор за спину, пригнулся к самой земле, словно первый поклон показался ему недостаточно глубоким.
Т. вежливо наклонил голову в ответ.
— Идиот! — выдохнул Достоевский.
— Простите? — недоуменно поднял бровь Т.
С Достоевским происходило что-то странное. Он уставился на скомканную бумажку, которую ветер катил по мостовой слева от Т., и на его лице отобразился интерес, быстро переросший в какую-то обиженную жадность. Он сделал к бумажке шаг, на
клонился за ней, неловко покачнулся и взмахнул топором, чтобы сохранить равновесие — а в следующую секунду лезвие просвистело в том месте, где только
что была голова Т., в последний момент успевшего пригнуться.
Достоевский проворно шагнул в сторону, прижат топор к груди, закрыл глаза и произнес:
— Бобок!
И туг же, словно деревянная статуя, плашмя упал навзничь.
Т. стал ждать, что будет дальше. Но не происходило ничего: Достоевский лежал на спине, сжимая топор и выставив в небо бороду, которую ворошил ветер.
Подождав минуту или две, Т. позвал:
— Федор Михайлович!
Достоевский не ответил.
— Вы, может быть, ударились? Если нужна помощь, дайте знать!
Достоевский не отзывался. Он был похож на древнего викинга, плывущего в вечность на погребальной ладье — только этой ладьей был весь раскинувшийся
вокруг город.
Т. сделал к нему осторожный шаг.
— Федор Михайлович!
Лезвие прошелестело в том месте, где миг назад были ноги Т. — как и в прошлый раз. он еле успел убраться с траектории удара. Резкий взмах топора нарушал, казалось, все законы физики: было непонятно, как Достоевскому удалось перейти от полной неподвижности к такой ошеломляющей скорости. Инерция взмаха помогла Достоевскому вскочить на ноги. Заведя топор за спину, он повернул в сторону Т. открытую ладонь и крикнул:
— Идиот!
И туг же его глаза снова как бы потеряли Т. из виду. Достоевский сделал несколько неуверенных шагов, поднял взгляд, и на его лице изобразился испуг, будто
он заметил что-то тревожное в небе. Он обеими руками занес над головой топор и побежал в сторону Т.
«Ну довольно», — подумал Т.
Точно рассчитав момент, он подцепил носком лежащий на земле бушлат Достоевского и подбросил его вверх.
— Холстомер! — крикнул он.
Бушлат развернулся в воздухе и накрыл Достоевского темной волной — она задержала его лишь на миг, но за этот миг Т. успел уйти в низкую стойку.
Освободившись, Достоевский обрушил на голову Т. страшный удар, от которого — это было уже ясно — невозможно было увернуться. За миг до удара Достоевский привычно зажмурил глаза, чтобы в них не попали брызги.
Вмявшись во что-то мягкое, топор качнулся и замер — однако треска черепной кости Достоевский не услышал. Открыв глаза, он недоуменно уставился на жертву.
Увиденное было так неправдоподобно, что мозг некоторое время отказывался утвердить это в качестве реальности, пытаясь проинтерпретировать дошедшие
до него нервные стимулы иначе. Но это было невозможно. Т. сжимал лезвие топора ладонями, удерживая острие всего в вершке от головы. Достоевский попытался
вырвать топор, но его лезвие словно зажали в тисках.
— Коготок увяз, всей птичке пропасть! — прошептал Т.
Достоевский побледнел.
— Вы, похоже, и правда граф Т...
Пристально глядя Достоевскому в глаза, Т. повернул лезвие вбок, заставив Достоевского изогнуться, неловко искривив руки.
— Однако сложилась преглупая ситуация, — сказал Достоевский. — Я не могу вырвать топор, а вы...
Вы не можете его отпустить. И ударить меня тоже не можете.
Т. изумленно поднял бровь.
— Почему?
— Как почему. Потому что это будет предательством вашего собственного идеала.
— Pardonnez-moi?
— Ну как же, — сказал Достоевский, постепенно краснея от усилия (он все пытался пересилить Т. и вырвать топор), — непротивления злу насилием.
— Ах вот вы о чем, — отозвался Т., тоже наливаясь земной кровью. — Да, немного есть. Только какое же вы зло, Федор Михайлович? Вы —
заблудившееся добро!
Достоевский успел только заметить, как стопа Т. в легкомысленном стеганом шлепанце оторвалась от земли. В следующий миг сильнейший удар в самую середину бороды поднял его в воздух и отбросил в бархатную беззвучную темноту. "(с)