Возвращались в августе с напарником из рейса налегке, благополучно разгрузились, скинули также прицеп и охрану. Машина КАМАЗ 10-тонник фургон, почти новый, вваливаем нормально, дорога хорошая, солнышко светит, но не жарко, расчет на кармане. Настроение поэтому прекрасное, из серии: Я люблю весь мир, и мир любит меня. Останавливаюсь на заправке, напарник в спальнике дрыхнет. Стою возле колонки, заправляюсь, подходит мужик в возрасте уже, в замасленной телогрейке, кепке и кирзовых сапогах, с минимум 3-х дневной щетиной, руки черные от масла:
- Бля, сынок, выручай… - на, держи, не жалко, достал я из кармана несколько мелких купюр.
- Да, не… Движок нахуй накрылся, дотащи до деревни, всего 8 км по трассе – заискивающе смотрит в глаза и криво улыбается, оставшейся во рту половиной желтых зубов. - Торчу здесь уже битых 3 часа, никто не берет, все груженные, да прицепные. А для тебя хуйня, смотрю ведь пустой идешь… - еще раз выжидательный взгляд в глаза.
Да, не вопрос… – улыбаюсь в ответ, узнаю брата-водилу, по рессорам определил, что без груза. – Где стоишь? Сейчас зальюсь и подъеду. Трос есть?
- Да, все есть, трос хороший, длинный, не беспокойся. Вон мой Беларусь ебаный стоит (кто не знает – это такой колесный трактор, производства Белорусской ССР). - Только до поворота на деревню (название не помню, пусть будут Дубки), а там «гусеница» (гусеничный трактор) приползет и дотащит, там недалеко – засуетился мужичок. – Спасибо, сынок. Дай бог тебе здоровья. И девок побольше и разных. Всех не переебать, но к этому надо стремиться! Как завещал великий Ленин! – забалагурил повеселевший тракторист.
- Иди трос разматывай, щас подъеду, пока зацепишься, мы с напарником чаю попьем в кабине и минут через 10 поедем – сказал я, вытаскивая заправочный пистолет из горловины бака и испытывая легкую гордость от доброго дела. Подъехал на обочину, где стоял Беларусь, сдал чутка задом, до отмашки тракториста и толкнул спящего напарника:
- Саня вставай, чаю попьем и дальше ты поедешь, а я вздремну чуток, подзаебался немного- как я забыл ему сказать про трактор, ума не приложу. Чаю попили, по бутерброду сжевали, залез я в спальник, сладко вытянулся и почти сразу заснул…
Часа через два проснулся, полежал еще немного, нет, больше что-то не спится, вылез из спальника на сиденье, закурил, на душе было отчего-то нехорошо.
- Чего соскочил, спи еще – коротко взглянул на меня напарник.
- Не, всё, не хочу больше – помолчали.
- А с какой скоростью вообще Беларусь ходит? – посмотрел в зеркало Санек. – Увязался тут *** один, обогнать хочет, виляет, фарами мигает… А я 90 иду – посмотрел он уже на спидометр.
Меня прошиб холодный пот! Трактор!!! Как я про него мог забыть?
- Саня! Тормози! Да, не.., плавненько так и на обочину Санечка. Вот так, тихонечко. Трактор за нас зацеплен – срывающимся голосом, под недоуменными взглядами напарника, сипел я.
- Как? – ничего не понял Санек.
- Тросом!
- Каким? – по-прежнему не врубался напарник, задавая дурацкие вопросы.
- Железным, блядь - я всегда думал, что отвалившаяся от изумления челюсть, это образное выражение, но тут увидел воочию. У напарника стали круглые глаза и с легким щелчком сустава отвалилась челюсть, да так, что стали видны гланды.
- Всё, стой! – как пуля выскочил я из кабины. Тракторист с белым, как смерть, лицом и трясущимися руками уже пытался отцепить от фаркопа свой трос, видно выскочил до полной остановки. Пахло сгоревшим ручником.
- Отец, извини дурака! Напарнику, я *****, забыл сказать… - оправдывался я, активно ему помогая.
- И-ди-те су-ки на х-у-й(такое вот приглашение на собачью свадьбу) – по слогам, подняв на меня ошалелые глаза под мокрой, слипшейся от пота челкой, каким-то глубинным, дрожащим голосом, громко произнес мужик.
- Давай назад до деревни оттянем – по моим быстрым прикидкам, оттащили мы его уже километров на 120-140 от Дубков. – Потихоньку поедем – словно умолял я.
- У-е-з-жа-й-те на Х.У.Й. – также по слогам, по-прежнему с дрожащим от пережитого, голосом, проговорил тракторист. Как я его понимал. На тракторе (!) с неработающим гидроусилителем руля и усилителем тормозов, с люфтом рулевого управления, наверное, больше 120 градусов (нормальное явление для старых тракторов марки Беларусь), нестись больше 2-х часов за бешеным КАМАЗом, пытаясь не перевернуться и удержаться на дороге – пытка еще та. С третьей спички закурив, он перешел кювет и лег под первой березой, начинающейся опушки. До стоявшего рядом напарника, наконец дошла ситуация и он стал истерически смеяться. Нет, не так – начал РЖАТЬ! До слез, до икоты, до слюней и соплей, то сгибаясь пополам, то приседая на корточки, потом вообще упал в кювете набок и сучил ногами, тихонько подвывая «Ой, ******»между приступами. Я же стоял, как оплеванный, сгорая от стыда, не зная, что делать, хотелось от души дать пинка, бьющемуся в истерике напарнику, выпить водки, сразу не меньше стакана, и забыть все, как страшный сон. На мои попытки все-таки предложения помощи, тракторист лежа вяло махал рукой и посылал по известному адресу, иногда добавляя матерные эпитеты и подкуривая одну сигарету от другой.
В конце концов мы уехали, оставив трактор и тракториста на дороге. Я за рулем, Санек рядом, периодически вновь начиная ржать.
- Он фарами… ха-ха, думаю на обгон хочет, а я… ха-ха на гашетку придавливаю, не отстает – вновь закатился Санек. – Я… ха-ха хуею. - Еще, когда только поехали, чувствую, блядь, подергивание какое-то… ха-ха нездоровое, потестировал немного, пару раз сбросил газ, добавил резко – все равно дергает, как горючки не хватает на разгоне или воздух в системе, так он… ха-ха-ха, то на встречку выскочит, то по обочине, как мне кажется, обогнать хочет… ха-ха – уже держась за живот, но не может никак остановиться напарник. Приедем, думаю … ха-ха, надо к дизелистам показаться, что за хуйня такая. – Ладно, думаю, *** с тобой, обгоняй, сбросил скорость, так нет… ха-ха, не обгоняет. Так и ехали…, а вообще, жалко мужика, такое пережил. И как сейчас ему назад? – начал наконец успокаиваться Санек. Мне же было невообразимо тошно, от былого хорошего настроения не осталось и следа, что я за урод такой, простое доброе дело сделал так, как будто бы специально старался доставить, как можно больше неприятностей. Хоть живы все остались и то - чудом и мастерством тракториста.
Как выкрутился тракторист из данной ситуации, как объяснял начальству свое такое значительное удаление от родной деревни – история умалчивает. Дай бог, чтобы ему не попались больше такие мудаки, как мы.
- Бля, сынок, выручай… - на, держи, не жалко, достал я из кармана несколько мелких купюр.
- Да, не… Движок нахуй накрылся, дотащи до деревни, всего 8 км по трассе – заискивающе смотрит в глаза и криво улыбается, оставшейся во рту половиной желтых зубов. - Торчу здесь уже битых 3 часа, никто не берет, все груженные, да прицепные. А для тебя хуйня, смотрю ведь пустой идешь… - еще раз выжидательный взгляд в глаза.
Да, не вопрос… – улыбаюсь в ответ, узнаю брата-водилу, по рессорам определил, что без груза. – Где стоишь? Сейчас зальюсь и подъеду. Трос есть?
- Да, все есть, трос хороший, длинный, не беспокойся. Вон мой Беларусь ебаный стоит (кто не знает – это такой колесный трактор, производства Белорусской ССР). - Только до поворота на деревню (название не помню, пусть будут Дубки), а там «гусеница» (гусеничный трактор) приползет и дотащит, там недалеко – засуетился мужичок. – Спасибо, сынок. Дай бог тебе здоровья. И девок побольше и разных. Всех не переебать, но к этому надо стремиться! Как завещал великий Ленин! – забалагурил повеселевший тракторист.
- Иди трос разматывай, щас подъеду, пока зацепишься, мы с напарником чаю попьем в кабине и минут через 10 поедем – сказал я, вытаскивая заправочный пистолет из горловины бака и испытывая легкую гордость от доброго дела. Подъехал на обочину, где стоял Беларусь, сдал чутка задом, до отмашки тракториста и толкнул спящего напарника:
- Саня вставай, чаю попьем и дальше ты поедешь, а я вздремну чуток, подзаебался немного- как я забыл ему сказать про трактор, ума не приложу. Чаю попили, по бутерброду сжевали, залез я в спальник, сладко вытянулся и почти сразу заснул…
Часа через два проснулся, полежал еще немного, нет, больше что-то не спится, вылез из спальника на сиденье, закурил, на душе было отчего-то нехорошо.
- Чего соскочил, спи еще – коротко взглянул на меня напарник.
- Не, всё, не хочу больше – помолчали.
- А с какой скоростью вообще Беларусь ходит? – посмотрел в зеркало Санек. – Увязался тут *** один, обогнать хочет, виляет, фарами мигает… А я 90 иду – посмотрел он уже на спидометр.
Меня прошиб холодный пот! Трактор!!! Как я про него мог забыть?
- Саня! Тормози! Да, не.., плавненько так и на обочину Санечка. Вот так, тихонечко. Трактор за нас зацеплен – срывающимся голосом, под недоуменными взглядами напарника, сипел я.
- Как? – ничего не понял Санек.
- Тросом!
- Каким? – по-прежнему не врубался напарник, задавая дурацкие вопросы.
- Железным, блядь - я всегда думал, что отвалившаяся от изумления челюсть, это образное выражение, но тут увидел воочию. У напарника стали круглые глаза и с легким щелчком сустава отвалилась челюсть, да так, что стали видны гланды.
- Всё, стой! – как пуля выскочил я из кабины. Тракторист с белым, как смерть, лицом и трясущимися руками уже пытался отцепить от фаркопа свой трос, видно выскочил до полной остановки. Пахло сгоревшим ручником.
- Отец, извини дурака! Напарнику, я *****, забыл сказать… - оправдывался я, активно ему помогая.
- И-ди-те су-ки на х-у-й(такое вот приглашение на собачью свадьбу) – по слогам, подняв на меня ошалелые глаза под мокрой, слипшейся от пота челкой, каким-то глубинным, дрожащим голосом, громко произнес мужик.
- Давай назад до деревни оттянем – по моим быстрым прикидкам, оттащили мы его уже километров на 120-140 от Дубков. – Потихоньку поедем – словно умолял я.
- У-е-з-жа-й-те на Х.У.Й. – также по слогам, по-прежнему с дрожащим от пережитого, голосом, проговорил тракторист. Как я его понимал. На тракторе (!) с неработающим гидроусилителем руля и усилителем тормозов, с люфтом рулевого управления, наверное, больше 120 градусов (нормальное явление для старых тракторов марки Беларусь), нестись больше 2-х часов за бешеным КАМАЗом, пытаясь не перевернуться и удержаться на дороге – пытка еще та. С третьей спички закурив, он перешел кювет и лег под первой березой, начинающейся опушки. До стоявшего рядом напарника, наконец дошла ситуация и он стал истерически смеяться. Нет, не так – начал РЖАТЬ! До слез, до икоты, до слюней и соплей, то сгибаясь пополам, то приседая на корточки, потом вообще упал в кювете набок и сучил ногами, тихонько подвывая «Ой, ******»между приступами. Я же стоял, как оплеванный, сгорая от стыда, не зная, что делать, хотелось от души дать пинка, бьющемуся в истерике напарнику, выпить водки, сразу не меньше стакана, и забыть все, как страшный сон. На мои попытки все-таки предложения помощи, тракторист лежа вяло махал рукой и посылал по известному адресу, иногда добавляя матерные эпитеты и подкуривая одну сигарету от другой.
В конце концов мы уехали, оставив трактор и тракториста на дороге. Я за рулем, Санек рядом, периодически вновь начиная ржать.
- Он фарами… ха-ха, думаю на обгон хочет, а я… ха-ха на гашетку придавливаю, не отстает – вновь закатился Санек. – Я… ха-ха хуею. - Еще, когда только поехали, чувствую, блядь, подергивание какое-то… ха-ха нездоровое, потестировал немного, пару раз сбросил газ, добавил резко – все равно дергает, как горючки не хватает на разгоне или воздух в системе, так он… ха-ха-ха, то на встречку выскочит, то по обочине, как мне кажется, обогнать хочет… ха-ха – уже держась за живот, но не может никак остановиться напарник. Приедем, думаю … ха-ха, надо к дизелистам показаться, что за хуйня такая. – Ладно, думаю, *** с тобой, обгоняй, сбросил скорость, так нет… ха-ха, не обгоняет. Так и ехали…, а вообще, жалко мужика, такое пережил. И как сейчас ему назад? – начал наконец успокаиваться Санек. Мне же было невообразимо тошно, от былого хорошего настроения не осталось и следа, что я за урод такой, простое доброе дело сделал так, как будто бы специально старался доставить, как можно больше неприятностей. Хоть живы все остались и то - чудом и мастерством тракториста.
Как выкрутился тракторист из данной ситуации, как объяснял начальству свое такое значительное удаление от родной деревни – история умалчивает. Дай бог, чтобы ему не попались больше такие мудаки, как мы.
