Марлен Дитрих вспоминала: «Однажды я прочитала рассказ «Телеграмма» Паустовского. (Это была книга, где рядом с русским текстом шёл его английский перевод). Он произвёл на меня такое впечатление, что ни рассказ, ни имя писателя, о котором до этого я никогда не слышала, я уже не могла забыть. Мне не удавалось разыскать другие книги этого удивительного писателя. Когда я приехала на гастроли в Россию, то в московском аэропорту спросила о Паустовском. Тут собрались сотни журналистов, они не задавали глупых вопросов, которыми мне обычно досаждали в других странах. Их вопросы были очень интересными. Наша беседа продолжалась больше часа. Когда мы подъезжали к моему отелю, я уже всё знала о Паустовском. Он в то время был болен, лежал в больнице. Позже я прочитала оба тома «Повести о жизни» и была просто опьянена его прозой. Мы выступали для писателей, художников, артистов, часто бывало даже по четыре представления в день. К нам пришла моя очаровательная переводчица Нора и сказала, что Паустовский в зале! Но этого не могло быть, мне ведь известно, что он в больнице с сердечным приступом, так мне сказали в аэропорту в тот день, когда я прилетела. Я возразила: «Это невозможно!» Но Нора уверяла: «Да, он здесь вместе со своей женой». По окончании шоу меня попросили остаться на сцене. И вдруг по ступенькам поднялся Паустовский. Я была так потрясена его присутствием, что, будучи не в состоянии вымолвить по-русски ни слова, не нашла иного способа высказать ему своё восхищение, кроме как опуститься перед ним на колени. Волнуясь о его здоровье, я хотела, чтобы он тотчас же вернулся в больницу. Но его жена успокоила меня: «Так будет лучше и для него». Он — лучший из тех русских писателей, кого я знаю. Жаль, что я встретила его слишком поздно». Марлен стояла на коленях, глотала слёзы, прижимая к себе руку писателя. Под аккомпанемент непрекращающейся овации восхищённого зала. Её платье, усыпанное стеклянными «бриллиантами», было настолько "по фигуре", что нитки начали рваться, и "камни" покатились во все стороны. Присутствующие на сцене сначала бросились их собирать, пока кто-то не сообразил, что Марлен сама, в этом узком платье, встать не сможет, а немолодую звезду негоже держать на холодном полу. Её бережно поставили на ноги, Паустовский галантно поцеловал актрисе руку, и Дитрих с облегчением выдохнула. В память об этой встрече Марлен подарила Константину Георгиевичу несколько фотографий. Одна из них запечатлела Константина Паустовского и преклонившую перед любимым писателем колени актрису на сцене Центрального дома литераторов, Москва, СССР, 1964