Крымская война

Могла ли Российская Империя выйграть Крымскую войну?

  • Да

    Голосов: 6 54,5%
  • Нет

    Голосов: 5 45,5%

  • Всего проголосовало
    11

Lavrenty

Активный участник
Сообщения
6.325
Адрес
Москва
крым стал главным твд , просто не все кому положено это понимали
Что Крымский театр важнее Кавказского понимали как раз все.

еще один такой штурм и Муравьеву пришлось бы снять осаду.

Поэтому и брали Карс голодной осадой.

если-бы взяли Евпаторию то с Севастополя осаду сняли , не думаю под Севастополем союзники сидели как у Христа за пазухой , а вот для блокады русской армии под Севастополем Евпатория была необходима.

Успешная атака Евпатории на Крымском ТВД не меняла, по сути, ничего. Русским коммуникационным линиям турки оттуда угрожать не могли, в логистике союзников Евпатория также практически ничего не значила. Я вообще не понимаю, с какой целью Вы её начали сравнивать с Карсом, взятие которого означало успех всей Закавказской кампании русской армии.

согласен действия Муравьева были изначально отвлекающими.взятие карса не меняло ничего.

Полная ерунда! Взятие Карса победно венчало Закавказскую кампанию. Капитуляция Уильмса означала чистую победу в масштабе ТВД. Другое дело, стратегическое значение Карса уступало стратегическому значению Севастополя, поэтому успех Закавказской кампании на Парижских переговорах не мог уравновесить неудачу кампании в Крыму. В этом смысле Карс нельзя было разменять на Севастополь по "нулевому варианту".

под Треби и Нови русским чудо-богатырям находящимся в численном меньшинстве противостояли лучшие на тот момент солдаты европы и были яркие победы.

Даже полководческий гений Суворова был бессилен повлиять на обстановку в масштабе, выходящем за пределы Итальянского театра военных действий. Потому что в конечном итоге победы у Треббии и при Нови не предотвратили проигрыш войны коалицией.
 
Последнее редактирование:

Ламер

Активный участник
Сообщения
7.326
Адрес
Сибирь, ХМАО
то уже потом, после Седана эти люди все как один станут патриотами, а Гамбетта полетит на воздушном шаре устраивать Nation en guerre по образцу 1792 г.
Не означает ли это, что республика гораздо сильнее/устойчивей империи? Поскольку Империи Наполеон свел к триумфаторству, а раз нет триумфа,значит, Империя не имеет смысла.
 

Ламер

Активный участник
Сообщения
7.326
Адрес
Сибирь, ХМАО
Но разве Империя - это не триумфы Цезаря? Точнее, в основании Империи лежат триумфы Цезаря. А раз нет триумфов, то нет и Империи. Поскольку, у каждого патриция возникает вопрос - если ты император, но у тебя нет триумфов, то чем ты лучше меня?
 

Sansanych

Активный участник
Сообщения
518
Адрес
Москва
Но разве Империя - это не триумфы Цезаря? Точнее, в основании Империи лежат триумфы Цезаря. А раз нет триумфов, то нет и Империи. Поскольку, у каждого патриция возникает вопрос - если ты император, но у тебя нет триумфов, то чем ты лучше меня?
Не надо валить все в одну корзину. Нет никакой "вообще" Империи и "вообще" Республики. Есть политические системы, возникающие в определенных уникальных исторических условиях. Поэтому фраза типа "республика лучше или хуже империи" не имеет смысла.
 

СССР СА

Активный участник
Сообщения
5.320
Адрес
Россия, Казань
Что Крымский театр важнее Кавказского понимали как раз все.
Полная ерунда! Взятие Карса победно венчало Закавказскую кампанию.
про важность твд в крымскую войну.
крым стал основным твд и туда требовалось направлять столько сколько надо . на этом настаивал Н1.
цитата - царь полагал, что прежде всего нужно усилить Южную и Крымскую армии за счет тех, которые охраняют «средний» фронт, и в Царстве Польском оставить не более одного корпуса. В случае вторжения со стороны австрийцев — отступать, «ежели необходимо, до Бреста»
княэь варшавский понимал и допускал что в польше в случаи большой войны не удержаться , тем не менее цитата -стратегия России в Восточной (Крымской) войне была построена в основном на расчетах и предложениях Паскевича,
Стратегическое развертывание сухопутных войск России при жизни Николая I сохраняло в основном антиавстрийский характер с мощной группировкой в царстве Польском при умеренной в целом концентрации сил в Крыму и достаточной на Кавказе.

О достаточности на кавказе вопрос весьма спорный , Н1 отказал в подкрепление Муравьеву , повелел обходиться чем что есть , идея путем активности на кавказе притянуть туда англичан или французов была , но не сработало N3 категорически был против , англичане в одиночку не полезли им и в Крыму забот хватало.
карс в париже пригодился как обменный фонд , если посмотреть на максимальные требования по ослаблению России в париже , то нам повезло за счет раскола среди союзников , а в случаи победы наверно было бы проще
договариваться.
все войны заканчиваются мирными договорами цитата -
Одиннадцатимесячная позиционная борьба в Крыму после оставления южной стороны Севастополя привела к патовой ситуации, которую и предсказывал Паскевич в качестве наихудшего исхода. После этого войска в Крыму были сокращены, и к концу 1855 г. развертывание русской армии вновь приобрело характер, выгодный для большой войны в Европе.

однако эта патовая ситуация давала проигрышную позицию на переговорах и в случаи большой войны в европе.

Успешная атака Евпатории на Крымском ТВД не меняла, по сути, ничего. Русским коммуникационным линиям турки оттуда угрожать не могли, в логистике союзников Евпатория также практически ничего не значила. Я вообще не понимаю, с какой целью Вы её начали сравнивать с Карсом,
19 000 русских на 35 000 турок вполне преем ленно по кавказским меркам
19 000 русских на 35 000 турок в крыму не гарантия победы, а на кавказе цитата -
Бебутов только 24 июля напал на турок около аула Кюрюк-Дар на турецкой территории. Турки не только не собирались бежать обратно в Карс, как думал сначала Бебутов, но, напротив, сами атаковали на рассвете русскую [480] позицию. Сражение было довольно упорное, с критическими для русских моментами. Если турок было и не 60 000, то во всяком случае немногим меньше, а у Бебутова в момент боя было лишь 18 000 человек и 64 орудия. Но к 11 часам утра необычайная стойкость русской армии восторжествовала. Русские перешли от обороны к нападению, — и турки обратились в бегство. Русская кавалерия под начальством генерала Багговута преследовала беглецов почти до самых стен Карса. Около 3000 трупов турки оставили на месте боя, около 1800 человек было взято в плен.
про что тактический расклад разный , оно конечно понятно , суть в другом в настрое то что внутри нас .
поэтому на кавказе 18000 против 60000 это победа.

полководческий гений Суворова был бессилен повлиять на обстановку в масштабе, выходящем за пределы Итальянского театра военных действий. Потому что в конечном итоге победы у Треббии и при Нови не предотвратили проигрыш войны коалицией.

с учетом масштаба бд в крымскую войну, полководческого гения Суворова вполне бы хватило чтоб повернуть ход войны . победы при Инкермане и Балаклаве привели бы к снятию осады и эвакуации остатков союзников
если успели.
 

СССР СА

Активный участник
Сообщения
5.320
Адрес
Россия, Казань
Успешная атака Евпатории на Крымском ТВД не меняла, по сути, ничего. Русским коммуникационным линиям турки оттуда угрожать не могли, в логистике союзников Евпатория также практически ничего не значила.
Русские коммуникационные линии были вообще то недалеко , можно сказать в пределах суточного перехода пешего.
 

Lavrenty

Активный участник
Сообщения
6.325
Адрес
Москва
про важность твд в крымскую войну.
крым стал основным твд и туда требовалось направлять столько сколько надо . на этом настаивал Н1.

Николай I вплоть до самой смерти не настаивал на том, чтобы усиливать Крымскую армию за счёт ослабления группировки на западе. Маршевые пополнения император в Крым посылал, резервные батальоны посылал. Но II-й, III-й и Гренадерский корпуса продолжали оставаться на западноевропейском ТВД.

Давайте я Вам попробую объяснить это в последний раз, чтобы перестать ходить кругами и не писать годами одно и то же разными словами:
У Крымской войны, как у любой большой войны Нового времени, было несколько уровней, события на которых Вы постоянно путаете между собой. Высшим уровнем любой войны является уровень большой стратегии или политики. Большому стратегическому уровню подчиняется уровень стратегии театра военных действий. Уровню стратегии театра военных действий подчиняется уровень "большой тактики" в войнах 19 в. или уровень "оперативного искусства" в войнах 20 в. Соответственно, уровню большой тактики и оператики подчиняется уровень просто тактики. Взаимовлияние всех этих уровней является иерархическим, и распространяется оно, в первую очередь, "вниз", а не "вверх". То есть правильные оперативные приёмы могут компенсировать ошибочную тактику, но даже самая правильная тактика не может компенсировать оперативных ошибок. Верная стратегия в масштабе ТВД может компенсировать ошибки оператики, но не ошибки большой стратегии, и так далее. В идеале, конечно, все уровни должны быть гармонично сбалансированными так, чтобы стратегические успехи дополнялись оперативным и тактическим мастерством, но на практике такого, естественно практически никогда не происходит.

С точки зрения "GRAND STRATEGY" Крымская война была проиграна ещё до первого выстрела, потому что Россия оказалась в одиночку против коалиции первоклассных военных держав. Сам факт начала война России против Турции, Франции и Великобритании со всей очевидностью рисовал перспективу поражения. Война России против Турции, Франции, Великобритании, поддержанных Австрией, Пруссией и Швецией, вообще ничем, кроме полной военно-политической катастрофы, закончиться не могла. Поэтому, с точки зрения большой стратегии, России, по сути, пришлось выбирать между просто поражением, и разгромно-сокрушительным поражением. Чтобы первое не переросло во второе, требовалось удержать Австрию и ведомые ею германские державы от вступления в войну.

Спускаемся на уровень ниже. Война разворачивалась на нескольких театрах: Балтийском, Крымском, Балканском, Кавказском, Дальневосточном и Беломорском. Последние два были слишком удалены, чтобы на что-то всерьез влиять. Борьба на Балканском театре завершилась безрезультатно ещё до окончания войны. Балтийская кампания завершилась вничью, Крымская кампания была проиграна, Кавказская кампания была выиграна. Итоговый баланс, таким образом, оказался не в пользу России, что и предопределило её поражение. Чтобы изменить исход Крымской кампании, можно было бросить под Севастополь все доступные резервы русских сухопутных войск, но такое решение, выгодное и правильное в масштабе ТВД, могло иметь катастрофические последствия с точки зрения большой стратегии. На решение Австрии вступать или не вступать в войну мало влияли новости о ходе борьбы в Крыму, но зато непосредственно влияли данные о количестве и качестве русских войск в Польше и на Волыни. Увидев русскую западную границу открытой, Австрия могла решиться попытать счастье, после чего на уровне стратегии ТВД для России при самых невыгодных условиях открывался западный театр, а на уровне большой стратегии война становилась заведомо безнадёжной, потому что следом за Австрией на нас подняли бы оружие и Пруссия, и Швеция. Вступление в войну Швеции, кроме того, создавало ещё и непосредственную угрозу русской столице. Поэтому России для сдерживания Австрии и её германских сателлитов (для решения задачи на уровне большой стратегии) требовалось иметь на западе мощную "обсервационную" армию. Следовательно, для решения задачи на уровне Крымского ТВД, там требовалось победить, полагаясь лишь на те войска, которые Россия могла сконцентрировать в Крыму при условии не ослабления западной армии. Решить эту задачу русскому командованию оказалось не под силу.

Спускаемся ещё ниже, на оперативно-тактический уровень Крымского ТВД. Там основную роль играли топография и логистика. Русской Крымской армии удалось зажать неприятеля между крепостью и полевыми силами, лишив его способности концентрировать усилия на чём-то одном. После чего началась длительная и кровавая борьба на измор, в ходе которой за полгода союзники сначала создали против деблокирующей русской группировки мощный заслон, а потом продавили полевую оборону южной стороны Севастополя. Русской же армии не хватило сил на то, чтобы одновременно и удержать город, и подготовить эффективный деблокирующий удар против англо-французских укреплений, сила которых превосходила мощь оборонительных верков Севастополя.
Однако любые успехи русской армии на оперативно-тактическом уровне не могли повлиять ни на стратегию в масштабе ТВД, ни тем более на большую стратегию. Напротив, дефицит войск и ресурсов, сложившейся в Крыму под влиянием большой стратегии, самым непосредственным и неудачным для русской армии образом влиял на исход боевых операций.
 
Последнее редактирование:

Lavrenty

Активный участник
Сообщения
6.325
Адрес
Москва
однако эта патовая ситуация давала проигрышную позицию на переговорах и в случаи большой войны в европе.

Эта патовая ситуация в масштабе ТВД позволила на уровне большой стратегии сделать так, чтобы просто неудачная война не переросла в неудачную войну с катастрофическими военно-политическими последствиями.
 

Lavrenty

Активный участник
Сообщения
6.325
Адрес
Москва
с учетом масштаба бд в крымскую войну, полководческого гения Суворова вполне бы хватило чтоб повернуть ход войны . победы при Инкермане и Балаклаве привели бы к снятию осады и эвакуации остатков союзников
если успели.
Любые рассуждения о том, как бы Наполеон командовал на "линии Вейгана", а Суворов - в Харьковском котле, могут быть любопытны. Но с точки зрения исторической науки они совершенно бессмысленны.

Что касается возможных побед при Инкермане и Балаклаве, то они вполне могли повлиять на успех в масштабе ТВД. Если бы группировка из IV-го и VI-го корпусов, то есть армия, собранная в Крыму при условии не ослабления западного заслона, смогла прорвать осаду, успех на уровне стратегии ТВД был бы обеспечен. Но вот каким результатом он обернулся бы на уровне большой стратегии сказать сложно. Возможно коалиция бы развалилась. А возможно подкрепления, готовые для отправки из Франции в Восточную армию, в следующем году были бы брошены на соединение с австрийцами в Европу, или были бы использованы на Балтике. Тут со стопроцентной уверенность предсказать развитие событий было бы невозможно. Отсутствие союзников и полная внешнеполитическая изоляция России, честно говоря, оставляли мало оснований для оптимизма.
 
Последнее редактирование:

Lavrenty

Активный участник
Сообщения
6.325
Адрес
Москва
Русские коммуникационные линии были вообще то недалеко , можно сказать в пределах суточного перехода пешего.
Турки были слабы в поле. А союзники не могли отвлекать свои силы на то, чтобы создавать угрозу русским коммуникациям ударом из Евпатории. Численность осадной армии не позволяла одновременно с удержанием осадных параллелей и внешнего оборонительного периметра на Сапун-Горе делать что-то ещё. Поэтому планы атаки через Алушту и Евпаторию так никогда и не были реализованы.
 

СССР СА

Активный участник
Сообщения
5.320
Адрес
Россия, Казань
Давайте я Вам попробую объяснить это
прочитал ваши объяснение с большим интересом , в общем все понятно но хотелось бы кое - что уточнить.

Высшим уровнем любой войны является уровень большой стратегии или политики. Большому стратегическому уровню подчиняется уровень стратегии театра военных действий. Уровню стратегии театра военных действий подчиняется уровень "большой тактики" в войнах 19 в. или уровень "оперативного искусства" в войнах 20 в. Соответственно, уровню большой тактики и оператики подчиняется уровень просто тактики. Взаимовлияние всех этих уровней является иерархическим, и распространяется оно, в первую очередь, "вниз", а не "вверх".

вспомним великого бони , его первую итальянскую компанию немного цитат ( вика)
Директория считала Итальянский фронт второстепенным, основные действия предполагалось проводить в Германии. Однако Бонапарт своими успехами в Италии сделал свой фронт главным в кампании 17961797 годов.
успешные действия французов, угрожавшие вторжением во внутренние области империи, побудили австрийцев начать с Францией мирные переговоры. Следствием переговоров было заключение 7 апреля перемирия на 5 дней и о занятии войсками Бонапарта всей страны до горного хребта Земмеринг. 9 апреля главная квартира Бонапарта была переведена в Леобен. 18 апреля там были подписаны прелиминарные условия мирного договора между Австрией и Французской республикой — Бонапарт самостоятельно, не дожидаясь посланника Директории Кларка, заключил в Леобене договор с австрийцами. В конце апреля военные действия прекратились.
большая тактика подчинила себе - стратегию твд.
может я опять что то неправильно понял , но именно за счет большой тактике было найдено другое стратегическое решение обеспечившее цели большой политики.

С точки зрения "GRAND STRATEGY" Крымская война была проиграна ещё до первого выстрела,

совершенно согласен ,это даже обсуждать не стоит!
вопрос - с каким счетом ?
ваша позиция - неудачная война не переросла в неудачную войну с катастрофическими военно-политическими последствиями , это уже успех для России которым она обязана князю варшавскому .
моя позиция шансы на победу на крымском твд были . они упущены . в случаи успеха Россия получила бы вполне достойный .а не похабный мир.

с точки зрения исторической науки

есть грань между анализом и здравомыслящей критикой и бредовыми фентези типа - как бы Наполеон командовал на "линии Вейгана", а Суворов - в Харьковском котле.

Николай I вплоть до самой смерти не настаивал на том, чтобы усиливать Крымскую армию за счёт ослабления группировки на западе.

тогда как понимать цитата -

Его Высочество Государь Наследник, извещая князя Горчакова о Высочайшем назначении его главнокомандующим Крымскою армией и генерал-адъютанта Лидерса временно-командующим войсками на южной нашей границе, писал:
«Его Величество разрешает вам, по вашему собственному усмотрению, усилить Крымскую армию всеми войсками, которые вы сочтете возможным немедля туда направить. Его Величество имеет при этом в виду, что сохранение Севастополя есть вопрос первейшей важности и потому решается, в случае разрыва с Австриею и наступления неприятеля, жертвовать временно Бессарабией и частью даже Новороссийского крал до Днепра. для спасения Севастополя и Крымского полуострова.
Кончив с Божиею помощию благополучно дело в Крыму, всегда можно будет соединенными силами обеих армий обратиться на Австрийцев и заставить их дорого заплатить за временный успех»
это снятие войск не с запада согласен но значительное усиление и указывается за счет чего и чем можно рискнуть , все прекрасно изложено особенно - соединенными силами обеих армий обратиться на Австрийцев абсолютно здравая мысль Н1, союзная армия в Крыму при господстве на море могла ударить в любом направлении.

армия, собранная в Крыму при условии не ослабления западного заслона, смогла прорвать осаду, успех на уровне стратегии ТВД был бы обеспечен. Но вот каким результатом он обернулся бы на уровне большой стратегии сказать сложно.
вот мнение тарле -
Позиция Австрии со времени начала эвакуации русскими войсками Дунайских княжеств менялась несколько раз, в теснейшей зависимости от хода военных действий.
скажем так в вене были партия-войны и партия компромисса и в случаи победы в Крыму партия компромисса
одержала бы верх , сынуля маршала бони засунул бы язык в куда подальше и про шведов можно было бы забыть,у N3 в случаи поражения однозначно полит.кризис , Севастополь не седан , но при максимальной удачи в Севастополе как в седане , коалиция развалится.

Турки были слабы в поле.
для набегов на обозы вполне пригодны .
 

СССР СА

Активный участник
Сообщения
5.320
Адрес
Россия, Казань
без этого многое непонятно -
Мысли фельдмаршала кн. Паскевича по поводу обороны и падения Севастополя
16 сентября 1855 г.[1]


Письмо генерал-фельдмаршала князя Варшавского графа Паскевича-Эриванского к генерал-фельдмаршалу князю М.Д.Горчакову было продиктовано им камер-юнкеру С.О.Панютину 16 сентября 1855 г.

После падения Севастополя князь Горчаков прислал к Паскевичу обзор своих действий со времени вступления в командование Крымской армией. Князь Варшавский находился к тому времени в безнадежном состоянии, но, не смотря на болезнь, сумел ознакомиться с записями Горчакова. 16 сентября 1855 г. он продиктовал С.О.Панютину свои замечания, которые, по его словам «…Рано или поздно займут место в военной истории России». Письмо это в связи с усилившейся болезнью Паскевича, а затем и его смертью в 1856 г. так и не было доставлено адресату.

Я только что приготовил ответ на последнее письмо ваше, любезный князь Михаил Дмитриевич, как получил другое, при котором приложен обзор действий наших в Крыму. Благодарю вас за извещение и за откровенность.

Буду с Вами откровенен как всегда, буду говорить вам по убеждению. Вот уже другой месяц как я серьезно болен; желудок ничего не переносит, а потому я ослаб по крайности. В болезненном моем положении, я в письмах к вам не в силах уже выбирать слова, чтобы смягчить иногда мою мысль; позвольте мне писать так, как слова приходят для выражения моих мыслей.

Думаю, что мне теперь должно говорить то, что моря опытность мне внушает. Простите, если иногда мои мысли не будут сходны с вашими.

Поговорим сначала о вашем завидном положении в марте 1855 года, когда вы были сильнее неприятеля 20 или 25-ю тысячами человек. Отчего вы тогда не начали наступательных действий, которые при превосходстве наших сил могли бы иметь счастливые и славные последствия? Вы ничего не предприняли и смотрели только как союзники каждый день подвозили свежие войска. Словом, дали время им оправиться, опомниться после убийственной зимы, уничтожившей более половины английской армии.

В такой нерешительности вы простояли месяц, и тогда уже было поздно помышлять о наступательных действиях. Надобно было по необходимости ограничиться пассивною обороною Севастополя, которая, как вы пишете, была необходима для удержания Австрии.

Отдавая полную справедливость русскому солдату, отстоявшему своею грудью, в течение 11-ти месяцев, земляные укрепления, и которому, говоря без лицемерия, Россия единственно обязана безпримерною обороною, я однако не могу согласиться, что защитники Севастополя могли помешать 200 тысячам австрийцам вторгнуться в Польшу. Нет, ваше сиятельство, не геройская оборона Севастополя остановила австрийцев, а благородная твердость короля прусскаго, великодушно забывшего все наши непростительные насмешки и даже дерзости, которые ему делали в 1848 году и последующих годах. Еще нам помогли наши крепости в Польше. Вы, без сомнения, не забыли все, что мы с вами писали и говорили, когда я, в предвидении сбывшихся обстоятельств, настаивал на необходимости постройки крепостей в избранных пунктах. Не для удержания же только порядка в Польше согласился покойный государь издержать столько миллионов для сооружения Модлина, Бреста, Ивангорода. Они нам необходимы как оплот в случае европейской коалиции. Для Польши же во время мира, при энергическом правлении, даже без Александровской цитадели, достаточно 30-ти тысяч человек. Следственно король прусский и крепости наши в Польше, вполне оправдавшие в 1854 и в 1855 годах свое назначение, спасли нас от вторжения 200 тысяч австрийцев.

Извините, ваше сиятельство, я отвлекся от предмета, но необходимо было изложить обстоятельства в таком виде, как они действительно должны быть представлены беспристрастным историком, который будет описывать события нынешней войны.

Затем спешу возвратиться к Севастополю. От марта до славно отбитого штурма вы потеряли передовые укрепления: Селенгинское, Камчатское, уступили неприятелю без выстрела Федюхины-горы и Байдарскую долину, где союзники, как в обетованной земле, нашли все, что до сих пор им не хватало, т.е. воду и траву. Наконец, когда подошли к вам сильные подкрепления, вы вместо того, чтобы маневрировать вдоль Черной речки в тылу неприятеля с 50 или 60 тысячами и держать его в постоянном недоразумении на счет ваших намерений, что поставило бы его в весьма затруднительное положение, решились 4-го августа на дело несбыточное и пошли, так сказать, на пролом (по-русски, на-авось) атаковать позицию, которая, как вы сами говорите, сильнее Севастопольских укреплений.

Здесь рождается вопрос: какие стратегические соображения могли вас заставить уступить неприятелю Федюхины горы? Вероятно, чтобы дать ему время укрепить их, и когда они сделались неприступными, идти на верное поражение, зная, что вся наша попытка с этой стороны, как мы сейчас же увидим из ваших же слов, должна быть отбита со стыдом и с большим уроном.

Иначе никак не могу объяснить действия наших под Черной, и при всем желании оправдать их, дохожу, после реляции сражения 4-го августа, до грустного убеждения, что оно принято без цели, без расчета и без надобности, и что всего хуже, окончательно лишило вас возможности предпринять что-либо в последствии.

Вы пишете: «Наступательно движение это… которое было необходимо для удовлетворения общего мнения России (точно Бородинское сражение было необходимо прежде отдачи Москвы!), я намерен был сделать с большою осмотрительностью и только при благоприятных обстоятельствах, на которые, впрочем, мало рассчитывал, перейти к действительному наступлению». Приводя параграф сей слово в слово, я делаю некоторые замечания:[2]

1)Непростительно главнокомандующему писать, что наступательное движение это было в видах государя императора. Главнокомандующий, в известных случаях должен жертвовать всем для спасения армии, а не обвинять Государя, находившегося в1300 верстах.

2)Государь, пославший в Крым, за исключением гвардии и 1-го корпуса, всю свою армию, был вправе требовать от главнокомандующего, чтобы они что-нибудь да сделали; но ни Государь, ни Россия не могли предвидеть, что армию поведут, так сказать, на убой.

3)Никогда не поверю, чтобы государь приказал вам идти на верное поражение, зная из ваших донесений, что укрепления на Федюхиных-горах сильнее Севастопольских. Если вы получили такое повеление, тогда вам, как хранителю русской чести, оставалось изложить то, что совесть и долг ваши указывали. А что нам указывали совесть и честь? Откровенно сознаться перед Государем в невозможности исполнить его волю, и затем просить отозвать вас из армии, как человека, неоправдавшего доверия. Вот как должны вы были поступить, и тогда на душе вашей не лежала бы кровь 10-ти тысяч жертв, погибших под Черной, потому только что вы не осмелились чистосердечно изложить ваше мнение! Поверьте, если бы вы приняли на себя благородную решимость говорить правду, вы не только бы не лишились милости государя, но возвысили бы себя в глазах императора, до которого доступны слова истины. Наконец, допустим даже, что вас отозвали бы из армии, тогда вашему сиятельству предстояло завидное утешение в собственном сознании исполнения долга перед Государем и Россиею, и наконец, в уверенности, что рано или поздно история и потомство отдадут вам справедливость; а чувства сии неоцененны, когда наступает минута разставться с жизнью; говорю вам по опыту, ибо вижу мое безнадежное состояние.

Хотя Провидению угодно было послать мне конец мучительный, но я встречаю смерть без страха и ропота с уверенностью, что соотечественники мои отдадут мне справедливость, когда убедятся, что в предвидении всех несчастий обрушившихся ныне на Россию, и которые можно было предупредить, я умел, как увидим ниже, говорить правду покойному государю, за которую заплатил моею жизнью.

Но что такое моя жизнь и страдания, когда дело идет о России.

Однако пора обратиться к делу под Черной.

4) Почему решившись идти атаковать неприступные позиции, вы не сделали сего со всеми вашими силами? Почему вы оставили в Перекопе гренадерский корпус? Чего вы опасались?

Не подлежит сомнению, что союзники не могли в одно время осаждать Севастополь, атаковать у Инкермана и идти на Перекоп. Оставив в Перекопе гренадер, вы в решительную минуту лишили себя 20-ти тысяч отборного войска, погибшего впоследствии без пользы от болезней.

5) Нельзя так же согласиться, что дело под Черной было столь необходимо, как бородинское сражение до отдачи Москвы.

Дело под Черной будет вечным позором нашей военной истории, а бородинская битва одна из лучших ея страниц. Правда, после Бородина мы отдали Москву, но в ея, хотя неокровавленных развалинах[3] (слова высокого красноречия) неприятель нашел свою погибель. Подобного результата не представляет дело под Черной, следственно и сравнение Черной Бородиным неправильно.

6) Никак не могу понять, что вы начали наступательное движение с уверенностью в неудаче. Зачем же было делать наступление? Следовательно вы согласны, что дело под Черной предпринято без цели, разсчета и надобности?

7) Далее вы говорите, что это только была попытка. Нет, ваше сиятельство, это была не попытка, а страшная ошибка, сделанная вследствие дурных, необдуманных распоряжений, в которых вы не сознаетесь, ибо изыскиваете средства оправдаться противоречивыми объяснениями, а именно: в обзоре ваших действий, вы говорите, на что я вам уже отвечал, что наступательное движение это или попытка (не знаю как назвать сражение под Черной), было в видах (общественного мнения), и что впрочем вы имели мало надежды на успех.

В письме же, писанном вскоре после 4-го августа, вы говорите что успех вашего наступательного движения был рассчитан верно и что ответственность в неудаче должна пасть на Реада, неисполнившего ваших предначертаний, вследствие чего план ваш не удался и сражение было проиграно. Что за противоречия!

Прошу ваше сиятельство извинить меня за откровенность; но согласитесь, что по сличении двух ваших объяснений я никак не мог пройти молчанием столько противоположных оправданий. Вероятно, писав обзор ваших действий, вы позабыли про многотрудных обязанностях, письмо ваше ко мне в котором вы обвиняете не Реада. Решившись обвинять Реада, излишне было бы искать другие причины к оправданию, ибо ничего нет удобнее, как сложить все на мертвых. Так и хочется прибавить к этому «мертвые сраму не имут».

Храбрый Реад и достойный начальник штаба Веймарн, павшие жертвами при исполнении невозможного предприятия, не могли бы нам отвечать из своих могил, и история внесла бы в свои скрижали имена Реада и Веймарна как виновников для России дня 4-го августа.[4]

За сим обращаюсь к другим обстоятельствам, изложенным в обзоре ваших действий. Вы между прочим пишете, что еще в мае месяце были намерены очистить южную часть Севастополя.

Здесь рождаются два вопроса: почему, приняв такую решимость, вы заблаговременно не взяли мер для уменьшения отчасти потерь вещественных и оставили врагам между «окровавленными развалинами» до 4-х тысяч орудий? К вечному нашему стыду, кажется это единственный пример из истории, и вы еще дерзаете сравнивать поражение под Черной с Бородиным!

Почему не были сделаны мины под Севастопольскими укреплениями? Кажется это было дело первой необходимости. Недостаток в порохе не может служить оправданием, ибо союзники после вашего отступления нашли значительные запасы. Вот, ваше сиятельство, вопросы, на которые вам трудно будет отвечать перед Россиею и потомством. По прочтении же всего обзора, я вижу, что у вас не было заранее обдуманного плана, который бы служил основанием ваших действий. Вы жили день за днем, никогда не имели собственного мнения и соглашались с тем, кто последний давал вам советы. В заключение, я не могу умолчать, что задняя мысль, руководившая вами при составлении обзора ваших действий, была уверенность, что никто вам возражать нее будет и по истечении некоторого времени все, что вы писали, будет признано фактом историческим.

Хитрости сего рода удаются в России. Не знаю, удастся ли вам изложить события настоящей войны с вашей точки зрения, уверить всех, что военные действия ваши были безукоризненны? Но, во всяком случае, это будет легче, чем представить безукоризненный отчет по хозяйственному управлению армиею, ибо я уверен, что после заключения мира откроются тысячи безпорядков и недочетов, происходящих от того, что вы не умели предупредить или остановить их во-время, или от противоречий ваших приказаний. О дальнейших предположениях ваших вы умалчиваете, ибо вы опасаетесь справедливых замечаний. Прошло уже то время, когда вы спрашивали моих советов, говорили и писали мне, что одно мое слово проясняло мысли ваши, наводило на путь истинный и что даже вы живете моим умом.

Признаюсь, я виноват перед отечеством, что был отчасти причиною возвышения вашего на ту степень, на которой вы ныне находитесь.

Покойный государь был прав, когда он, в феврале 1854 года, хотел, после всех неудачных дел на Дунае и неосновательных распоряжений в Княжествах, отозвать вас из армии. Тогда я еще полагал, что вы с пользою можете служить России. Ныне, откладывая всякое самолюбие в сторону, откровенно сознаюсь, что я жестоко ошибался.

Из приводимого здесь разговора с покойным Государем, ваше сиятельство может судить, что участь ваша была в моих руках. Мне достаточно было молчать для того, чтобы решить вашу судьбу.

Это было в первых днях моего прибытия в Петербург, в 1854 году, когда я уже согласился принять командование над всеми войсками, расположенными на западной границе и в княжествах.

Я пришел к государю около 12-ти часов с докладом. Мы были в рабочем его кабинете, где он впоследствии скончался. Государь был чрезвычайно грустен. Несколько минут продолжалось молчание. Наконец он обратился ко мне с следующими словами:

«Отец-командир! Я весьма недоволен распоряжениями Горчакова. Сражение под Ольтеницею и Четати служат явным доказательством вовсе необдуманного плана, словом сказать, во всех его действиях видны нерешительность и суета. Судя по ходу всех его дел, мне кажется, что он не способен быть главнокомандующим. Сомневаюсь даже, будет ли он в состоянии командовать во время войны отдельною частью? По всем этим соображениям, я полагаю отозвать его из армии и тебе предоставляю избрать себе кого хочешь в начальники штаба».

Сознаюсь, я был крайне удивлен, услыхав столь резкое суждение и почти приговор над человеком, служившим всегда с большим отличием. Прошло несколько минут пока я собрался с мыслями. Вот, кажется слово в слово, ответ мой Государю:

«Позвольте, ваше величество, сказать несколько слов в оправдание князя Горчакова. Я его знаю слишком 23 года, знаю его храбрость и способности. У нас в армии нет человека, который бы с большею пользою мог занять во время войны место начальника штаба. Его обширные сведения по всем частям управления армиею, его военные способности, смею думать, не подлежат сомнению. Нельзя осуждать главнокомандующего, находящегося от своих отрядов в ста более верстах, в ошибках сделанных под Ольтеницею и Четати. За всем тем, не могу не обвинить Горчакова в том, что не следуя великой истине, сказанной Наполеоном, держать войска свои всегда в кулаке, он растянулся с малочисленными своими отрядами на 600 верст».

Государь, выслушав меня с большим вниманием, изволил сказать:

«Дай Бог, отец-командир, чтобы я ошибался. Желаю тебе верить».

После сего разговора государь уже ни разу не говорил и не намекал о вызове вашего сиятельства из армии.

Будучи озабочен в действиях моих отдать отчет потомству, я откровенно соглашаюсь в моей ошибке и прошу соотечественников моих простить мне, что я в заблуждении моем еще в 1854 году считал ваше сиятельство способным быть самостоятельным начальником.

Сознание это доставляет мне некоторое облегчение и в минуты тяжких страданий и душевного негодования, мне отрадно вспомнить, что до начала войны, когда еще можно было предупредить все бедствия, постигшие впоследствии Россию, я против мнения всех в эту минуту, когда в порыве безумия, мы готовились закидать всю Европу шапками, осмелился 27-го февраля 1854 года представить покойному государю записку следующего содержания:

«Четыре европейских державы предлагают нам свой ультиматум. Мы находимся в том положении, что теперь вся Европа против нас, на море и на сухом пути. Англия, Франция, Турция уже объявили нам войну; Австрия, можно сказать, на их стороне; Пруссия может быть также увлечена скоро.

Никогда еще Россия не бывала в таких тяжких обстоятельствах.

При императоре Александре Павловиче, в 1812 году, Англия была за нас; с Турциею успели заключить мир; неограниченное властолюбие Наполеона заставило задолго предвидеть 1812 год и дало нам полтора года на приготовления. В 1810 году мы уже могли начать формирование новых полков; весь 1811 год устраивали резервы и магазины в тылу и потому в 1812 году, начав отступление до самой Москвы, пополняли убыль в войсках резервами.

Ныне обстоятельства так быстро изменились, что не дали нам возможности приготовиться.

Дай Бог, чтобы я ошибался, но мне кажется, что Пруссия будет действовать вместе с Австриею против нас.

Имея двух неприятелей в центре, тогда как французы высадятся на Черноморских берегах, австрийцы из Трансильвании выйдут на коммуникации нашей дунайской армии, а пруссаки обойдут фланг в Литве, мы уже не сможем держаться ни в Польше, ни в Литве, а отступая, не найдем магазинов.

Европа может повторить кампанию 1812 года, но вероятно избегнет ошибок Наполеона. Она будет вести войну методически, отбросит нас за Днестр и отняв Польшу, усилится нашими крепостями в царстве и в Литве. Несчастия и потери тогда России – трудно теперь предвидеть. Таковы, мне кажется, последствия войны теперь со всею Европою: пока она в соединении, мы с нею бороться не в силах. Нам дорого время; чтобы выиграть его, что на ультиматум ее можно бы отвечать: что предложения принимаются с тем, чтобы назначить сроки нашего выступления из Княжеств и в одно время неприятельских флотов.

1-й срок. Мы очищаем Малую Валлахию; флот выходит из Черного моря.

2-й срок. Мы выходим из Большой Валлахии; флот – из Босфора.

3-й срок. Мы очищаем Валлахию; флот оставляет Дарданеллы. О последнем условии лучше даже умолчать, ибо нет надежды, чтобы оно было принято. Для определений сроков и приготовлений к отступлению, заключить перемирие на шесть недель. Шесть недель нам очень важны, для нас каждый день дорог! Отступая, мы не отдаем своей земли, но возвращаемся на свои границы. По крайней мере мы удержим, может быть, Австрию и Пруссию, показав, что не желаем войны.

Австрия боялась-бы Сербов, но с нашим отступлением из Валлахии ей нет предлога держать 50 тыс. на сербской границе. Если бы морския державы не согласились на наши предложения, то и тогда мы, по крайней мере, выиграем время; имея полтора, два месяца, успеем укрепить настоящую стратегическую позицию на Днестре; турки не войдут в Княжества, а останутся в Болгарии. В центре будут войска, соберем магазины; словом, займем стратегические пункты и приготовим продовольствие.

Европейским державам будет время одуматься. Их лихорадочное состояние может быть успокоится и рассудок возьмет верх.

Конечно, мы и тогда не в состоянии держаться на центре, если и Пруссия против нас; но нежели нет возможности отделить ее от других держав и склонить в нашу пользу?

Несчастия, которые могут постигнуть Россию в случае общего на нас восстания, будут неисчислимы и не скоро изгладятся. Если бы их можно было предупредить, хотя бы с некоторыми уступками, которые всегда будут сравнительно менее важны и впоследствии при благоприятных обстоятельствах вознаградятся.

Конечно, больно для самолюбия каждаго русскаго решиться теперь уступить; но со временем Россия поймет, что оттого зависела ее судьба и благословит, как спасителя, того, кто великодушно решится теперь на пожертвования».
 

СССР СА

Активный участник
Сообщения
5.320
Адрес
Россия, Казань
.Колонтаев (Севастополь)
Арестантские роты Черноморского флота в Первой обороне Севастополя


Коллективным памятником героям первой обороны Севастополя 1854-1855 гг. первоначально стал Михайловский собор (ныне зал современной истории Музея Черноморского флота). На мраморных досках его фасада были высечены наименования и номера практически всех воинских частей, защищавших город.
Одна из таких досок сама по себе стала уникальным памятником не только истории первой обороны, но и пожалуй всей мировой военной истории. На ней запечатлены номера таких специфических подразделений, как «арестантские роты», ставшие предшественниками штрафных рот и батальонов Красной Армии периода Великой Отечественной войны.
Подобного род части существовали во многих армиях мира в различные исторические периоды, но ни разу их личный состав не отмечался не только каким-либо памятником или памятным знаком, но даже хотя бы той же мемориальной доской.
Таким образом, Севастополь — обладатель еще одного уникального памятника. Единственный его недостаток — это ошибки в нумерации этих частей выбитых на мраморе, которые выявил, работая в архивах, известный севастопольский историк Крымской войны Павел Ляшук. Впрочем, это обстоятельство никоим образом не принижает уникальности данного памятника военной истории.
Что же нам теперь известно об отечественной истории данного вида воинских частей армии и флота и их участии в обороне Севастополя?
Арестантские роты — особые военно-исправительные части в российской армии и флоте, а также некоторое время в ряде военизированных гражданских ведомств николаевской России — были созданы в 1823 г. по распоряжению императора Александра I для отбывания наказания военнослужащими, совершившими уголовные и воинские преступления. В них строгий режим содержания сочетался с принудительным тяжелым трудом.
Идея создания арестантских рот принадлежала будущему российскому императору, а тогда великому князю Николаю Павловичу занимавшему должность инспектора по инженерной части русской армии. 3 (15) июня 1823 г. по его инициативе было высочайше утверждено «Положение для образования крепостных арестантов в крепостях Динабурге и Бобруйске в арестантские роты». Согласно этому документу арестантские роты находились в заведовании крепостных комендантов, a управлялись плац-майорами на правах батальонных командиров. Административный кадр состоял по штату из 4 офицеров, фельдфебеля, 16 унтер-офицеров, барабанщика, писаря, цирюльника и 4 денщиков, которые назначались из чинов корпуса внутренней стражи.
Всего в царствование Александра I в разных местностях было образовано 22 крепостных арестантских роты, которые делились на военно-арестантские, комплектовавшиеся из осужденных преступников и бродяг военного ведомства, и арестантские роты грaжданского ведомства
После того как великий князь Николай Павлович стал императором, количество арестантских рот в Российской империи значительно возросло. 21 февраля 1834 г. было опубликовано новое «Положение об арестантских ротах Инженерного ведомства в крепостях». Этим положением учреждались 43 арестантские роты военно-инженерного ведомства. В1838 г. было уже 55 арестантских рот.
К постоянному составу этих рот принадлежали: командир, 4 младших офицера, фельдфебель, 16 унтер-офицеров и барабанщик; переменный же состав был из арестантов, которых по штату полагалось по 120 человек на каждую роту; рота делилась на отделения, в которые арестанты подбирались по «равному приговору осуждения». Офицеры, присужденные к заключению в роты, не составляли в этом отношении исключения.
Дореволюционные российские историки, занимавшиеся темой арестантских рот, объясняли стремительный рост их числа в царствование Николая I следующим образом: «Возникновением своим эта карательная мера особенно была обязана жалобам местных начальств Сибири на неудовлетворительное положение ссылки ввиду огромного, постоянно увеличивавшегося количества ссылаемых. Эти жалобы в царствование императора Николая I вызвали стремление прекратить вовсе или, по крайней мере, уменьшить ссылку. Министр внутренних дел гр. Блудов рекомендовал заменить ссылку в Сибирь — арестантскими ротами. Уже в 1825 г. крепостных каторжных арестантов начали строить в роты, с подчинением их военной дисциплине (Положение 26 сентября 1826 г.), а в 1827 г. наподобие этих военных рот, разделявшихся на роты инженерного и морского ведомств, предположено устроить в губернских городах арестантские роты гражданского ведомства, надеясь устранить этой мерой расходы по пересылке арестантов в Сибирь и содействовать развитию губернских городов помощью подневольного арестантского труда.

Первые арестантские роты гражданского ведомства были открыты в Новгороде и Пскове. В 1828 г. решено всех приговоренных к ссылке и способных к работе удерживать в арестантских ротах. В 1830 г. прибавилось восемь рот в Одессе и Новороссии, затем роты возникли в Москве, Брест-Литовске, Кронштадте, Киеве, Eкатеринославе и других городах, так что в 1865 г. число их доходило до 32. В арестантские роты заключались: бродяги, лица, приговоренные к ссылке за маловажные преступления, не наказанные рукою палача, и лица привилегированных сословий даже за важные проступки (до 1842 г.). Срок содержания был определен только для бродяг, остальные заключенные считались всегдашними; последние, однако, после 10-летнего заключения перемещались в разряд срочных на 5 лет, а потом в военно-рабочие роты, неспособные же к работе оставались на 10 лет, а затем получали свободу. Состав рот не ограничивался только военными арестантами, a был крайне разнообразен, в особенности вследствие чрезмерного развития военной подсудности; объясняется это также и господствовавшим в это время утилитарным воззрением на арестантский труд. Пестрый состав арестантских рот указывал на отсутствие какой-либо системы в группировке лиц, отбывавших наказание: наряду с людьми взрослыми и даже престарелыми помещались малолетние и несовершеннолетние; наряду с порочными угол. преступниками работали пленные. Арестанты подвергались военной дисциплине, употреблялись на публичные работы, как то: мощение улиц, рытье канав, сооружение мостов и т. п., за что не получали никакого вознаграждения.

В 1845 году было выработано общее положение об арестантских ротах гражданского ведомства согласно началам уголовного законодательства, принятым уложением о наказаниях уголовных и исправительных. Составители уложения, оставив военный режим арестантских рот, делают их срочными и придают им значение высшего исправительного наказания для лиц, не изъятых от телесного наказания параллельного ссылке на житье в Сибирь для лиц привилегированных состояний (Полн. Собр. Зак. № 19285 [45]). Комплект арестантских рот быстро переполнился, и при невозможности их расширить пришлось прибегать к замене этого наказания. В 1848 году предписывалось приговоренных на продолжительные сроки частью отправлять в Кронштадтские арестантские роты, частью ссылать. Наконец вместо заключения в арестантских ротах стали применять в виде временной меры — «ссылку в Сибирь для водворения» (Закон 23 ноября 1853 рода)».
Арестантские роты Военного ведомства находились в заведовании крепостных комендантов, a управлялись плац-майорами на правах батальонных командиров. Личный состав арестантской роты делился на кадровый и переменный (арестанты).
Кадровый состав арестантской роты Военного, Морского, Инженерного и Гражданского ведомств состоял по штату из 4 офицеров, фельдфебеля, 16 унтер-офицеров, барабанщика, писаря, цирюльника и 4 денщиков, которые все назначались из чинов корпуса внутренней стражи.
Контингент переменного состава состоял в числе от 100 до 250 человек в роте. По поступлении в роты арестанты разбивались на три разряда: 1-й разряд составляли нижние чины, срочно осужденные, которые и получили наименование военносрочных; 2-й разряд (бродяг) составляли бродяги и неимеющие установленных видов на жительство и, наконец, 3-й разряд составлялся из бессрочно осужденных и лишенных воинского звания лиц, состоявших на военной службе, a также лиц гражданского ведомства; этот разряд назывался разрядом «всегдaшних». Сами разряды делились на отделения, причем принимались во внимание исключительно соображения технического характера: люди разбивались в отделения по их специальностям, то есть на отделения каменщиков, плотников, кровельщиков и так далее. Таким образом, в арестантских ротах инженерного ведомства некоторое смешение военных и гражданских арестантов все-таки допускалось. При этом арестантских роты Гражданского ведомства состояли целиком из гражданских лиц.
Арестантов предписывалось содержать в строжайшей воинской дисциплине, в «наилучшей чистоте и опрятности» и брить особым образом: первым 2 разрядам — спереди полголовы от одного уха до другого, а 3-му разряду — от затылка до лба полголовы, с левой стороны. Состоявшие в 3-м разряде заковывались все без изъятия в кандалы; в 1-м и 2-м разряде — освобождались от оков, но в случае побега арестанта всех состоявших в том отделении тотчас же заковывали в кандалы, потому что «они одни за других должны ответствовать».
Строго запрещалось употреблять арестантов на другие какие-либо работы, кроме казенных. В свободное время заключенные должны были обучаться маршировке и военному строю. За леность и нерадение к работам предписывалось наказывать на месте же, не свыше 50 ударов унтер-офицерскою тростью. Широким применением пользовались и шпицрутены, в случае совершения преступления и предания военному суду. Розги могли быть назначаемы от 50 до 150 ударов.
При императоре Николае I арестантские роты стали так же использоваться в качестве мест заключения и для гражданских лиц, совершивших тяжкие уголовные и политические преступления. В одной из таких арестантских рот отбывал наказание за участие в тайном политическом обществе Петрашевского будущий известный русский писатель Ф.М. Достоевский. Свое пребывание в ней он описал в книге «Записки из мертвого дома».

Арестантские роты Морского ведомства были сформированы в составе «военных портов» (военно – морских баз – по нынешней терминологии) Балтийского и Черного морей в1826 году. Документы, определяющие и регулирующие их деятельность и структур, в виде различных «Положений» были изданы в феврале 1830, в декабре 1831 и в ноябре 1833 годов. Арестанты морских рот содержались наравне с арестантами военного ведомства, a сами роты подчинялись– «Капитану над портом».
В конце 30-х гг. ХIХ века в России имелось 55 арестантских рот в 33 городах. Арестантская рота военных ведомств состояла из постоянного состава — 28 офицеров, унтер-офицеров и солдат и переменного состава — 100-250 арестантов. Командовал ротой «плац-майор» с правами батальонного командира. Он подчинялся коменданту крепости или командиру военного порта, на территории которых или поблизости от которых находилась его рота.
После отбытия наказания в арестантской ротах бывшие арестанты из числа военнослужащих — нижних чинов — вновь направлялись на военную службу.
Накануне Крымской войны в военных портах Севастополя и Николаева имелось 20 арестантских рот Морского ведомства с номерами с 11 по 30-ю, которые подчинялись «Инспектору ластовых команд, рабочих экипажей и арестантских рот» контр-адмиралу Метлину Н.Ф. По современной терминологии он был начальник тыла Черноморского флота.
В первой обороне Севастополя 1854-1855 гг. принимали участие 19-я, 20-я, 21-я, 22-я, 23-я, 24-я, 25-я, 26-я, 27-я, 28-я, 29-я, 30-я арестантские роты Севастопольского военного порта. Ими командовали подпоручик Бондаренко А.С., штабс-капитан Пономарев Е.С., штабс-капитан Коростылев, капитан Захаров, поручик Александров А., штабс-капитан Данилович С.И., поручик Петров, поручик Тарасов С.П., поручик Шеин В.А., капитан Андрузский Я.Н., поручик Зайцев Н.Н., поручик Ермоленко. Всего в этих ротах к началу обороны Севастополя находилось 2300 арестантов.
В начале Первой обороны, арестантов этих рот начали массово использовать на строительстве укреплений, подносе боеприпасов на батареи, а так же на работах по сбору тел убитых и их дальнейшем захоронении на воинских кладбищах. Затем, постепенно арестантов стали все больше и больше привлекать к участию в непосредственных боевых действиях. К концу Первой обороны Севастополя в находившихся в городе арестантских ротах оставалось около 70 офицеров, 161 унтер-офицер и солдат, и 1026 арестантов.

Кроме них, в тылу, событиях Крымской войны и Первой обороны Севастополя принимали участие и арестантские роты гражданского ведомства, такие например, как Херсонская и Екатеринославская, созданные в 1834 году для строительства каменной набережной в городе Херсоне.
Спустя полгода после окончания Крымской войны, в конце 1856 года, весь оставшийся в живых личный состав арестантских рот, участвовавший в обороне Севастополя был амнистирован, и уволен с воинской службы, с последующим оказанием государственной помощи в выборе места жительства и трудоустройства.
Об участии арестантских рот в Первой обороне Севастополя упомянуто в романе Филиппова «Осажденный Севастополь», который стал в России первым художественным литературным произведением, посвященным Первой обороне Севастополя.
После Крымской войны в ходе либеральных реформ императора Александра II в конце 60-х годов ХIХ века. арестантские роты преобразуются в военно-исправительные роты, а в конце 70-х гг. ХIХ в. — в дисциплинарные батальоны, и в них могли содержаться в заключении только военнослужащие.
Арестантские роты гражданского ведомства до 1863 года были подчинены Главному управлению путей сообщения и публичных зданий, а в1864 году переданы в ведение губернаторов. Законом 16 мая 1867. арестантские роты инженерного ведомства заменены военно-исправительными ротами. По издании закона 31 марта 1870 арестантские роты гражданского ведомства переименованы в «Исправительные арестантские отделения гражданского ведомства» — военный режим в них упразднен, и наружные работы, прежде практиковавшиеся, заменены работами внутренними, в самом здании тюрьмы. (Подробнее об этом в книге Фойницкого «Учение о наказании» — С.-Петербург, 1885.)
Среди военно – исправительных учреждений пореформенной Российской империи особое место занимало созданное 1 (13) июня 1868. последовало особого крепостного военно-арестантского отделения в Усть-Каменогорске (на 200 человек), представлявшее собой каторжную военную тюрьму. При этом императором Александром II было приказано, что независимо от количества воинских чинов, подлежащих содержанию в этом отделении, впредь до особого распоряжения отправлять в него, и всех тех нижних чинов, которые будут осуждаемы в каторжную работу в крепостях.
С отменою телесных наказаний во российском флоте (в 1863 году) арестантские роты Морского ведомства были преобразованы в военно-исправительные роты, которые в свою очередь в 1879 году были переименованы в дисциплинарные батальоны.
Вскоре после свержения монархии в России, весной 1917 г. дисциплинарные части в российской армии упраздняются.
 
Последнее редактирование:

Урий

Активный участник
Сообщения
6.284
Адрес
Украина
Смотрю у вас РВИО продолжает отжигать. Нормальных историков они наверно просто не желают беспокоить.
 

СССР СА

Активный участник
Сообщения
5.320
Адрес
Россия, Казань
вот такой ролик.
понравилось , ваш шеф весьма убедителен , на 365 смотрел его.
наверно первый раз услышал что то положительное про князя Меньшикова Александра , оказывается он был не так уж и плох.
крымскую война рассматривается однозначна , как проигранная партия без шансов.
 
Сверху