И вот тыща маляров будут учиться, развиваться и со временем вся тыща станет директорами, да? Это где же взять столько должностей?
Другая схема показывает распределение трудящихся по ремеслам. Нужно
столько-то инженеров, столько-то слесарей, столько-то поэтов. Никаких
отступлений. Тула знает, что по разверстке на 1930 год она должна выпустить
восемьдесят докторов, семь художников, шестьсот металлистов, триста
пятьдесят текстильщиц и так далее. Ребенка с раннего возраста приучают
любить предназначенное ему ремесло. Вводится для обучения производственная
азбука, где все буквы обозначаются орудиями труда данной отрасли. Общее
число рождений также подлежит точному учету и должно соответствовать
заданиям центра. Семью следует уничтожить, нельзя оставлять детей под
случайным и пагубным влиянием родителей, то есть лиц безответственных.
Детские дома, школы, трудовые колонии подготовляют работников. Общежития,
общественное питание, однородность распределения. Закончив работу, каждый
имеет право пойти в распределитель развлечений того района, к которому он
прикрепил свою карточку. Там определенная доза эстетических эмоций: музыка,
многоголосая декламация, празднества но точному сценарию. Наконец,
ограничиваются и половые излишества, над чем работает специальная комиссия
врачей при Наркомздраве. Вот жизнь человека!
Шмидт показал нам на самую таинственную схему -- она была похожа на
корни исполинского растения. Жизнь человека!
Я вспомнил наивные лубочные картинки: мальчик играет, влюбленный юноша
с цветком, отец семейства, ласкающий младенца, зрелый муж почему-то с
гусиным пером в руках и дряхлый старик, ковыляющий к раскрытому гробу. Но
здесь ничего подобного не было: белые квадраты расходились в зеленые
пирамиды, эти передавали токи красным кругам, круги преображались в ромбы, и
так еще долго, сложно, и не было видно отдохновенного гроба, только черные
треугольники поселений для трудовых инвалидов. А Шмидт показывая нам эти
пути и переходы, выбрасывая сотни, цифр и наименований организующих центров,
с пафосом говорил: "Вот жизнь! Она уже не тайна, не сказка, не бред, но
трудовой процесс в этой жалкой комнате разложенный на части и воссоединенный
мощью разума! "
(с)Эренбург