Русские и новый мировой порядок
Скотт Риттер И вот в чём дело. Это может быть очень опасно. Это мог бы быть очень опасный момент в мировой истории, если бы Россия была запрограммирована так же, как Соединенные Штаты. Если бы это была игра с нулевой суммой времен холодной войны, где каждое поражение для вас — это победа для меня, то я буду стремиться приумножить ваши поражения и максимизировать свои победы. Нас, весь мир мог бы ждать очень плохой период времени. К счастью для всего мира, российское руководство гораздо более зрелое и опытное, чем любое руководство на Западе. Я имею в виду, что вы не можете назвать ни одну из европейских стран развитой или зрелой, исходя из их действий в отношении России, этих санкциях и этих военных действиях. Это действия неразумных детей.
С другой стороны, у русских очень зрелое руководство, очень целеустремлённое руководство. И они сосредоточены на концепции мультилатерализма. И они используют это слово не только для того, чтобы набирать политические очки. Они имеют это в виду, они верят в это.
И российский МИД... Взгляните на Сергея Лаврова, человека, который... Я просто не хочу впадать в фанатское обожание, но эй, перед этим парнем я снимаю шляпу. Он чертовски хорош как министр иностранных дел. Он умен. Я просто хотел бы, чтобы он был на 20 лет моложе, потому что миру не помешала бы возможность Сергея Лаврова влиять на события, которыем будут происходить в будущем. Но он не молодеет. Надеюсь, русские воспитывают следующее поколение Сергеев Лавровых.
Этот человек отправился в Африку, провёл дуэльную дипломатию с Тони Блинкеном и доминировал. Я имею в виду, что после этого визита Россия выглядела как нация, которая действительно хотела дружить, работать с людьми в духе сотрудничества, чтобы преодолевать любые проблемы, с которыми она сталкивается.
А теперь посмотрите на Тони Блинкена, и в параллельной поездке его сопровождала посол США в ООН Линда Томас-Гринфилд. По-моему, так её зовут. Она прибыла в Уганду после того, как Лавров покинул Уганду. Когда Лавров был в Уганде, пожимал руки, заводил дружбу с президентом Уганды, посол США пришла туда и сказала: «Вы, ребята, можете покупать российскую еду, вы можете покупать российские удобрения, если хотите, но если вы вздумаете покупать российскую энергию, если вы будете покупать то, что под санкциями, для вас будут последствия».
А африканцы говорят: «Вы не можете больше так с нами разговаривать». Кто это сказал? Министр иностранных дел ЮАР, стоя рядом с Тони Блинкеном. Он сказал: «Я не буду стоять здесь и позволять вам запугивать нас. Так вот, ты, Тони, ты этого не делал, а вот твой посол запугивает всю Африку. И вся Европа приезжает сюда, думая, что они выполняют вашу волю, запугивая нас. Так больше не будет».
И Россия использует этот растущий раскол в мире, это растущее раздражение. Мир готов к тому, что гегемония во главе с Америкой закончится. И они готовы войти в многополярный мир. И они доверяют России. Итак, я думаю, то, что мы наблюдаем, и это то, что упускают из виду американские геополитические аналитики, мы входим в период времени, когда возможности соответствуют способностям и, что более важно, намерениям.
Возможность многосторонности олицетворяет возрождающаяся Россия, которая способна возглавить эти усилия с полным намерением делать это честно. Россия не играет в международный порядок, основанный на правилах. Россия играет в международный порядок, основанный на законе. Как и Китай. И я думаю, мы увидим, как мир сплотится вокруг лидерства России и Китая. Не как замены американского лидерства, потому что это было бы неправильно, это значило бы взять плохую систему, управляемую американцами, и превратить ее в плохую систему, управляемую китайцами и русскими, а использовать русских и китайцев, чтобы дать всем возможность развиваться.
Этот путь не будет усыпан розами, он не будет совершенным, будут конфликты, это просто человеческая природа. Но я думаю, что мы наблюдаем один из великих моментов в истории, когда одна система заменяется другой. И Россия возьмёт на себя инициативу, потому что она укрепилась в своих силах. Россияне верят в себя. Я не думаю, что Россия могла бы сделать это 10 лет назад. Я не думаю, что Россия могла бы выйти на мировую арену с уверенностью, необходимой для того, чтобы повести мир против Соединенных Штатов. Но прямо сейчас у них есть уверенность, у них есть намерение, у них есть возможности и, что более важно, мир готов принять их лидерство. Поскольку мир просто сыт по горло, я имею в виду то, что этот министр иностранных дел Южной Африки сказал Тони Блинкену, и я думаю, что остальной мир будет повторять снова и снова: «У вас больше нет права поучать нас. Вы не имеете права читать нам лекции».
Санкции
Гленн Дисен Я думаю, что это ключевой признак трудностей, к которым Соединенным Штатам приходится приспосабливаться сейчас. Потому что в однополярном порядке можно было делать всё это: давить, запугивать, налагать санкции на кого-то до тех пор, пока он не прогнётся и не сделает то, что ему говорят.
Но в многополярном порядке все несколько иначе, потому что, опять же, санкциями вы просто передаёте рынки другим. А еще при таком давлении и запугивании, как вы сказали, африканцы могут просто сказать: «Ну, мы просто пойдем к китайцам или русским, или к тому, кто не ставит нам ультиматумы».
И я думаю, что именно поэтому санкции против России потерпели такой огромный провал. Мы недооценили, как указал Скотт, эту взаимозависимость и ту выгоду, которую она нам приносила. Страны часто используют асимметричную экономическую взаимозависимость в своих интересах. Россия всегда была более зависима от Запада, чем Запад от России. Мы уже 30 лет зациклены на том, что слишком сильно зависим от российских энергоносителей, а они используют наши банки, нашу валюту, наши транспортные коридоры, наши технологии, нашу промышленность, все это. А сейчас вдруг с этими санкциями всё отрезается. Не только русских как нацию, мы захватываем все средства российского Центробанка, все поставки ключевых технологий. А теперь и бывший генеральный секретарь НАТО, говорит: «Мы, может быть, можем закрыть Балтийское море для русских, теперь, когда у нас есть Финляндия и Швеция, мы собираемся перерезать их линии снабжения». Я имею в виду, что не только русские сейчас думают: «Мы больше не будем полагаться на их промышленность, их технологии, транспортные коридоры или какие-либо финансовые инструменты». Но и остальной мир тоже это видит. Они как бы в ужасе от того, — я продолжаю повторять, — что часто на Западе мы рассматриваем это как признак добродетели, все эти санкции, но остальной мир начинает видеть в нас каких-то негодяев.
Потому что все правила — арест средств ЦБ, угроза блокады Калининграда, все правила нарушены, и доверия больше нет. И в то же время, может быть, Россия и не великая экономическая замена США, но у них за спиной стоит Китай. Так что, я думаю, все санкции... Если у вас есть какая-то цель, их ещё можно было бы оправдать. Но теперь эти рынки потеряны навсегда. И, опять же, мы продолжаем предполагать, что за последние 30 лет мы оказали России некоторую услугу, принимая ее. Но на самом деле наша торговля с Россией означает, что они экспортировали дешевый газ, нефть, металлы, сохраняя конкурентоспособность всех наших отраслей, и мы могли поставлять все наши промышленные товары и технологии русским, на этот огромный рынок. Всё кончено. Вся дешевая энергия и металлы сейчас идут в Азию. И огромный российский рынок — тоже потерян. Никаким цепочкам поставок с Западом они больше не будут доверять, как и китайцы. Итак, это перманентный развод, и он подрывает нашу конкурентоспособность.
На этой неделе произошёл забавный казус со Словакией. Я не уверен, читали ли вы об этом. Они больше не хотят покупать российский газ, поэтому цены на энергоносители так выросли, что они больше не могут позволить себе производить собственный алюминий. Так что теперь им приходится импортировать алюминий из России. Такое нельзя выдумать. Это какой-то жуткий круг санкций. Я чувствую, что нет никакого стратегического мышления. Это просто эмоциональное «Мы злимся; поступать так — приятно и похвально». Опять же, я не вижу в этом никакой цели, плана нет, за рулем никого нет. Это довольно шокирует, когда происходит такое.
Александер Меркурис Это совершенно шокирует. Могу я сказать? Я помню Соединенные Штаты. Я должен описать свое прошлое. Я был человеком, который безмерно восхищался Соединенными Штатами, и до сих пор восхищаюсь. Я испытываю огромную эмоциональную привязанность к Соединенным Штатам, к американской конституции, к американской политической системе, какой я ее себе представлял, к американской культуре. И помню прежние Соединенные Штаты, огромную организационную, промышленную державу. Они понимали эти вещи, они понимали все взаимосвязи. Они не допустили бы этих ошибок 50 лет назад, 60, 70 лет назад. Они бы этого не сделали. Как оказалось, мы предполагали, что русские зависят от нас экономически, и никогда не считали, до какой степени мы стали от них зависимы.
Мы полагали, что русским не обойтись без наших высоких технологий, и не понимали, что нам нужен их газ, пшеница, химические удобрения, их нефть, их уголь, их алюминий, их редкоземельные элементы, их... на самом деле они полностью встроились в нашу экономическую систему. И, конечно же, большая проблема заключается в том, что если вы говорите о высоких технологиях и тому подобном, последствия ограничений экспорта высоких технологий носят долгосрочный характер. В то время как последствия отрезания себя от жизненно важного сырья и товаров немедленны.
А у русских большой научный и организационный задел. Вероятно, они могут в значительной степени смягчить любые технологические ограничения, которые мы им навязываем. И, конечно же, теперь есть мир за пределами Европы, за пределами Соединенных Штатов. Времена, когда технологии и наука были уделом Запада и никто другой этим не занимался, прошли. И это еще кое-что, чего мы не поняли. Вероятно, со временем они смогут это решить, и у них есть для этого время и пространство в России. Они могут строить самолеты; они могут строить автомобили. Страна, которая запускает ракеты, отправляет грузы в космос, они сами могут делать многое из того, что мы притворяемся, что они не могут. Они могут это сделать, и они могут найти других, которые им помогут. Они найдут людей в Китае, они могут найти людей в Корее, они могут найти людей в Малайзии, в Сингапуре, в самых разных местах. Но, как оказалось, мы не можем заменить нефть, газ, уголь, продукты питания и прочее подобное. Это невозможно сделать, а нужно всё это прямо сейчас.
И именно поэтому мы сейчас находимся в очень сложном экономическом положении. Если вы поедете в эти две столицы — я живу в Лондоне, у меня есть друзья в Москве, посмотрите на эти две столицы. Цены в Лондоне все время растут, продукты питания дорожают, энергоносители дорожают, стоимость жизни растет, пока я говорю с вами. Вся лондонская подземка, метро, закрыта, потому что рабочие объявили забастовку, потому что не могут сводить концы с концами. И все эти проблемы самовоспроизводятся, каскадным распространяясь на британскую экономику, на экономику Германии. В то время как в России падают цены на продукты питания, падают затраты на энергию, потому что у них в избытке есть то, что необходимо, а у нас нет. Мы никогда этого не понимали. И, честно говоря, я и сам не понимал, в какой степени процветание, которого мы достигли на Западе с 1980-х годов, снижение инфляции, которого мы добились с 1980-х годов, зависели от этого огромного предложения российских природных ресурсов, товаров, которые стали доступны после холодной войны, и в которых мы теперь в необыкновенном припадке безумия себе отказали.
Итак, нам удалось не только сделать всё то, о чем говорил Скотт, но и нанести себе огромный экономический ущерб. И как Вы правильно сказали, Гленн. Если всё это продолжится, изменения станут структурными. Потому что да, экономика приспосабливается. Мы найдем альтернативу российскому газу, построим больше станций сжиженного природного газа, будем импортировать его из Катара или из США, откуда угодно. Но это будет намного дороже, чем газ, который мы раньше получали из России, трубопроводный газ. Потому что такова реальность. Трубопроводный газ всегда будет дешевле СПГ. Если мы отказываем себе в доступе, скажем, к подсолнечному маслу из России, мы можем найти его где-то еще. Но он плечо доставки будет длиннее, его придётся доставлять морем, а не доставляться быстро из России, как было раньше.
У нас будут все эти проблемы. И они будут иметь кумулятивный и постоянный эффект. Сейчас, когда мы уже сталкиваемся с серьезными экономическими, коммерческими и промышленными проблемами со стороны азиатских конкурентов, это очень и очень плохо для нас. Особенно плохо Европе, потому что, конечно, в Европе мы бедны ресурсами. Соединенные Штаты остаются ресурсообеспеченными, они в значительной степени самодостаточны. Они могут пройти через это. Но в Европе мы нанесли себе огромный и необратимый ущерб.
И я полностью согласен с вашей точкой зрения, Гленн. С чего бы русским после всего этого продавать нам газ? Все те трубопроводы, которые были построены, с точки зрения России не принесли ничего, кроме проблем. Мы оскорбляли их, притесняли их компанию «Газпром», предъявляли к ней иски, писали о ней статьи за статьями, давили на цену, делали то одно, то другое. Доверие является неотъемлемой частью коммерческих отношений. И его больше нет. Даже если бы мы сказали русским: «Эти санкции были чудовищной ошибкой. Давайте откатим всё назад», это не было бы возвращением к прежнему положению. Потому что русские нам больше не доверяют. Они построят свои трубопроводы в Азию; они будут развивать там свои связи, чтобы продавать свою нефть в Индию и Китай. Они будут развивать экономические связи с Азией. И это будут очень, очень плохие новости для нас в Европе. Навсегда. Я не верю, что мы это понимали.
И, кстати, и это всего лишь мелочь напоследок. Вы знаете, я говорил о промышленном стороне войны и логистике, которая меня, кстати, поразила. Но учитывая, что мы на Западе истощили наши промышленные и производственные базы, посмотрите, где сейчас производство. В подавляющем большинстве в Азии. В огромной степени в Китае. Если русские могут выпускать столько боеприпасов, что они могут выпускать по 70 000 снарядов в день, день за днем, неделя за неделей, то что могут сделать китайцы? Потому что их промышленные базы в несколько раз больше, чем все, что есть у гигантской России. И я думаю, что нам тоже нужно начать думать об этом.
gennadyklimenko)
