Про Щаденко ничего сказать не могу, а Хрулев ничего не выигрывал и не выиграл в реале от этих интриг. Как был всю дорогу главбухом РККА, так им и остался. Годный пример человека на своем месте.
роковыми стали доносы на Егорова заместителя наркома обороны по кадрам Ефима Щаденко и начальника финансово-планового управления РККА Андрея Хрулева.
Вот выдержки из доноса Щаденко от 5 декабря 1937 года, адресованного наркому обороны Клименту Ворошилову: «30 ноября 1937 г. я вместе с тов. Хрулевым А. В. около 14 часов дня отправился в санаторию «Барвиха», где лежит больная его жена… Часов около 15 или 16 туда же в «Барвиху» приехал Ваш заместитель маршал Егоров Александр Ильич навестить свою жену Галину Антоновну, находящуюся на излечении. Часов около 18 мы с Хрулевым собрались уезжать, т. к. больным нужно было идти на обед, да и нам время было ехать в «Сосны», чтобы не прозевать обеда. Когда мы эту мысль высказали вслух, то А. И. Егоров заявил, что подождите немного и поедем вместе ко мне обедать. Через часа полтора, т. е. в 7 ч. 30 мин., мы были на даче маршала, и в 20 часов нас пригласили на обед… Обед длился не более часа, сопровождаясь незначительной выпивкой и оживленным разговором на разные отвлеченные темы… После обеда нас маршал Егоров пригласил в биллиардную, где мы, балагуря, смеясь и остроумничая, проиграли втроем до 24.00, когда были приглашены маршалом к столу. Дамы играли за этим же столом в карты, а мы втроем стали ужинать. На столе была одна бутылка красного вина и ситро. Я пил ситро, маршал с т. Хрулевым вино. Мало-помалу разговор, перепрыгивая с одной темы на другую, наконец был твердо направлен маршалом в русло исторических событий гражданской войны и предвоенного периода лета и осени 1917 г. Маршал, говоря о своей персоне, явно старался придать ей особо важное значение в исторических событиях… Возбуждаясь с каждым стаканом вина все больше и рисуя последующие картины триумфальных его побед над массой, которой он всегда говорил речи в стиле приказов, маршал перешел к событиям под Царицыном и на Южном фронте, продолжая в том же возбужденном тоне рисовать картины необычайной смелости мысли и действия. Дальше, почти крича, стал уже возмущенно доказывать, что после гражданской войны, после столь блестящих побед на Южном фронте по разгрому Деникина, по созданию 1-й Конной армии (которую он по существу создал еще под Царицыном), по разгрому белополяков, по тем действиям, которыми могут и должны гордиться вся страна и партия, а между тем его Фрунзе в свое время сплавил в Китай, отнесся к нему весьма и весьма несправедливо, отдали его в Китае в подчинение Карахана, а когда он благодаря своей настойчивости перед ЦК вырвался из Китая, то ничего не нашли лучшего, как использовать его, Егорова, на промышленности. Я это считал и считаю, подчеркивающе заявил маршал, было величайшим издевательством над собой со стороны Фрунзе… Из этого всего можно было вынести совершенно определенное заключение, что Фрунзе зря был раздут в государственную величину, а Егоров умышленно отодвигался на задний план, затирался и всячески третировался… В исторических работах, статьях, изобразительном искусстве всегда, везде и всюду умышленно нарочито замалчивалось, затиралось имя Егорова, и, переходя все в более возмущенное состояние, маршал прямо заявил: «Разве Вы не знаете, что когда речь заходит о гражданской войне, то все везде и всюду кричат до хрипоты, что все сделали Сталин и Ворошилов, а где же я был, почему не говорят обо мне?! Почему борьба под Царицыном, создание Конной армии, разгром Деникина и белополяков приписываются только Сталину и Ворошилову. Это смешно, глупо и позорно!». Да, да позорно, возмущенно крича, повторял маршал, особенно подчеркивая, что на Западе все смеются, когда слышат, читают и видят отображенное в литературе, живописи, искусстве. Возьмите картину «Приезд Сталина в 1-ю Конную армию». Разве там был один Сталин, разве не было там командующего, а почему меня нет рядом со Сталиным?! Ведь это же позор, кто же разрабатывал, кто руководил всеми операциями. Разве один Сталин, а почему же меня нет рядом со Сталиным, кричал маршал.
Мы с тов. Хрулевым всячески успокаивали, спорили, доказывали, что смешно не то, что Вы говорите, и позорно не то, о чем Вы говорите, а то, что Вы недовольны своим положением и что маршальское звание Вас не устраивает. Маршальское звание – это пустой звук, это ерунда, когда об этом маршале забывают, замалчивают. Разве я сделал меньше Блюхера или Буденного и других. Однако об них пишут, их портреты везде и всюду печатаются, а меня умышленно, сознательно, глупо на протяжении всего времени замалчивают.
Недавно, продолжая в том же возмущенном тоне, заявил маршал, были напечатаны портреты в «Красной звезде» всех командующих, в том числе маршалов Блюхера, Буденного, а моего портрета не оказалось. Это, конечно, так же, как и все в этом вопросе, не случайно. Я приказал моему порученцу позвонить в редакцию «Красной звезды» и спросить, что есть у них мой портрет или нет? И только после этого на другой день был напечатан мой портрет. И все в том же духе и в том же тоне маршал Егоров вел два часа разговор, временами возмущаясь так, что абсолютно забывал не только грани приличия, но прямо делал раздраженные выпады и открытое недовольство тов. Фрунзе, тов. Сталиным и Вами».
В том же духе был выдержан и донос Хрулева.
егоров был неправильного происхождения поэтому был в тени на виду народные маршалы , самолюбие играло.