«Булава» полетит, как птица
– Вы генеральный конструктор, пожалуй, самого обсуждаемого оборонного проекта последнего времени – «Булавы». На лето этого года назначены новые пуски. Они пройдут со штатного носителя?
– На 2011 год намечено 4–5 пусков (первый – на конец июня) по трассе Белое море – Камчатка с одного из типов носителей. Либо это будет АПЛ «Дмитрий Донской», либо АПЛ «Юрий Долгорукий». Все будет зависеть от того – успеют ли на «Севмаше» подготовить «Юрий Долгорукий» к проведению испытаний.
Дело в том, что штатный носитель «Долгорукий» был отправлен на завод «Севмаш» для устранения технических замечаний. Ранее говорили, что АПЛ полностью был готов для включения в боевой состав ВМФ, но это не соответствовало действительности. Пока подготовка штатного носителя идет в соответствии с графиком. Время еще есть.
– По какому пути пойдет развитие «Булавы»: будет модернизироваться ракета-носитель или боевые блоки?
– Это два самостоятельных направления. Идет активная дискуссия, мол, если «Булава» никак не может выйти на устойчивые испытания, то надо использовать старый задел, например «Синеву», чтобы минимизировать риски с точки зрения ракет-носителей. Есть такая алогичная фраза: «каждому овощу – свой фрукт». «Овощ» условно – это носитель, «фрукт» – боевой блок.
Задача носителя – обеспечивать выведение и доставку боевого оснащения. Он должен отвечать тем условиям, которые предъявляются к корабельному ракетному комплексу и ракете в целом. Например, «Синева» – очень хорошая ракета. Для тех требований, для которых она создавалась, – это было совершенное оружие. Но если техническое задание для ракетного комплекса «Булава» применить к «Синеве», то эффективность последней будет существенно более низкой.
Можно пойти по другому пути – поменять требования. И возвращаться к тому, что было 25–30 лет назад. Но это логический тупик.
Второй вопрос – боевое оснащение для ракеты-носителя. Это самый гибкий элемент ракетного комплекса, который чаще всего и претерпевает изменения при модернизации и который в значительной степени определяет эффективность действия у цели.
Имеются несколько основных позиций: мощность, эффективность преодоления ПРО, точность и надежность. Точность доставки боевого блока выше – ядерный заряд можно уменьшать. Конструкторы работают над модернизацией боевого оснащения. Это касается любых ракет, не только «Булавы», и это серьезное расширение боевых возможностей, повышающее эффективность.
– Есть три составляющих СЯС: сухопутная (шахтная и мобильная), авиационная и морская. Какие из них уйдут в прошлое, а какие будут развиваться, на ваш взгляд?
– Шахтные комплексы более уязвимы, известны координаты, в договорах все прописано. Потенциальный первый удар будет нанесен именно по ним. Из нескольких десятков шахтных ракет для ответных действий выживут единицы. Только те, которые успеют выйти из шахт. Дальше начинается полет на активном участке траектории. Мы много раз выполняли расчеты: из выживших и стартовавших – значительный процент ракет будет уничтожен на активном участке.
Есть два типа ракет-носителей: жидкостные и твердотопливные. При наличии у вероятного противника космического сегмента ПРО ракете необходим короткий разгонный участок, чтобы снизить потери. Ведь как только ракеты с работающим двигателем выходят на высоты свыше 100–120 километров, то становятся весьма уязвимыми и могут быть обнаружены и уничтожены. У жидкостных ракет активные участки в несколько раз длиннее, чем у твердотопливных, таких как «Тополь-М» или «Булава», да и у американских «Минитменов» и «Трайдентов».
И когда в Минобороны возникают идеи создания тяжелой жидкостной ракеты шахтного базирования, объяснить это военно-техническими качествами оружия невозможно.
На земле большей живучестью обладают мобильные, передвижные, а не шахтные комплексы.
Премьер Путин на Воткинском заводе, где делают российские ракетные комплексы, заявил рабочим: «Сейчас вы получаете 20 тысяч, а со следующего года будете аж 23». Это было бы смешно, если бы не было так грустно. 800 долларов за работу по созданию ядерного зонтика страны.
– У тех запусков «Булавы», которые были признаны неудачными, были технологические проблемы, а не конструкторские недоработки. Понятно, что над созданием ракетного комплекса работают сотни предприятий. Раньше была жесточайшая военная приемка, а что сейчас?
– Она существует. Но система военных представительств для контроля качества по всему остову кооперации создания изделий явно недостаточна. Конечно, головная организация, наша в данном случае, старается контролировать комплектующие для ракет.
Но никаких сил не хватит контролировать 600 с лишним предприятий. Мы продолжаем сталкиваться с ситуацией, когда абсолютно не контролируемые военными представителями производства выдают продукцию, по которой нам приходится принимать решения с миллиардными издержками. Например, из-за одного неисправного пиропатрончика мы теряем изделие, которое по цене просто несопоставимо.
– Но ведь кроме военной приемки из-за позиции некоторых руководителей министерств и даже отраслей, мы безвозвратно теряем и технологии…
– Сотни уникальных технологий потеряны. Многие компоненты приобретаются за рубежом. У нас сейчас их изготовление невозможно. Очень много производств останавливают изготовление необходимых для ОПК компонентов. А они являются монополистами. И мы вынуждены в документации с высоким уровнем отработанности вводить в качестве дублеров другие материалы. Но тогда надо повторить весь комплекс испытаний, для того чтобы доказать – новый материал в конструкции ведет себя так же, как и предыдущий аналог. Это огромные деньги. Это потерянное время.
Но нам никто не продаст современные оборонные технологии, свои изделия, которые используются в системах вооружений. Нам продают ширпотреб. Например, элементная база за рубежом изготавливается для военных, космических и промышленных целей. И нам продают только открытые комплектующие промышленного типа. На рынок закупок космических и военных комплектующих Россию никто не пустит.
До сих пор фактически действует «реликт холодной войны» – Координационный комитет по экспортному контролю (КоКом). В то время КоКом составлял перечни «стратегических» товаров и технологий, не подлежащих экспорту в страны Восточного блока, а также устанавливал ограничения по использованию товаров и технологий, разрешенных для поставки в виде исключения. Комитет разработал стратегию «контролируемого технологического отставания».
В 1996 году его переименовали в так называемые Вассенарские договоренности. Но суть осталась прежней – тотальный контроль за экспортом обычных вооружений и высоких технологий в страны с нестабильными политическими режимами. Россию в эти соглашения не зовут.