Камрады, спасибо за ваше мнение!
Добавлено спустя 9 часов 30 минут 36 секунд:
Камрады, я закругляюсь. Сейчас выложу то, что осталось и больше не буду отвлекать ваше внимание... Большое спасибо всем, кто прочитал, и всем, кто высказал свое мнение, замечания и предложения. Правда, мне очень приятно.
Киль. Федеративная Республика Германии.
Прежде чем аэродром Шлезвиг/Ягель был разрушен, с него успела подняться единственная дежурная машина. Уже через несколько минут самолет-разведчик морской авиации «Торнадо-ECR» сбили ракетой над Мекленбургской бухтой, но он выполнил свою задачу. В последнем донесении его экипажа сообщалось об обнаружении множества военных судов, быстро идущих в западном направлении. Это был враг, и немецкие моряки готовились встретить его.
-Они идут прямо на Киль. –В Глюксбурге командующий флотом смотрел на данные авиаразведки. –Мы обязаны нанести упреждающий удар!
Натовская стратегия объединенной обороны Балтийских проливов предписывала уничтожать десантные силы противника еще на переходе морем до их высадки на берег. В главной базе бундесмарине, сторожащей восточные ворота Кильского канала, команды десятков боевых кораблей, катеров и подводных лодок торопились запустить машины и отшвартоваться от причалов, чтобы отправиться в открытое море и усилить передовую боеготовую группировку союзного флота. Первым на центральный фарватер вышел флагманский корабль 1-й эскадры «Роммель». Но на этом оперативное развертывание основных сил германского ВМФ в проливной зоне, собственно, и закончилось.
На дне военной гавани порта Киль, зарывшись в ил, лежала и ждала этого момента сверхмалая подводная лодка «Тритон-2». Ждать пришлось долго. Восемь часов назад на траверзе острова Лолланн минисубмарина отстыковалась от специальной док-камеры в днище сухогруза «Братство», который прошел на Балтику проливом Большой Бельт. Дальше девятиметровая «малютка» следовала самостоятельно на своем бесшумном электромоторе. В двух милях от расчетной точки она легла на грунт. Даже при таких карликовых размерах подводный прорыв к защищенным местам стоянок кораблей представлялся весьма рискованным предприятием ввиду малых глубин и сложной навигационной обстановке на акватории. В диверсионной операции разведки Балтийского флота под кодовым названием «Нептун» особое внимание уделялось обеспечению скрытности, поскольку проводилась она за несколько часов до начала войны и, в случае провала, угрожала лишить все Западное стратегическое направление оперативной внезапности. Но этого не произошло – к счастью для одних и к несчастью для других.
Подводные диверсанты в легководолазном снаряжении покинули лодку, чтобы вплавь добраться до своих целей. В мутной воде Кильской бухты видимость ноль, глубина – двадцать метров. Навигация только по приборам. Две пары боевых пловцов на индивидуальных носителях – модифицированных электрических торпедах, не оставлявших за собой видимого на поверхности следа – осторожно продвигались вперед. Их специальные дыхательные аппараты имели замкнутый цикл и не давали выброса пузырьков воздуха как обычные акваланги. Все боевое снаряжение было изготовлено из маломагнитных материалов, не регистрируемых индукционными обнаружителями. Враг не должен ни о чем догадаться… Внезапно путь преградила стальная паутина. Ведущий скутер чуть не угодил в нее, но сумел вовремя уклониться. Резать сеть не стали, опасаясь привлечь внимание. Дождались, пока брандвахта не развела проход в боновых заграждениях для рейдового тральщика. Пловцы прокрались к причальным стенкам вслед за ним, прячась в его кильватерной струе. Затем они разделились и приступили к тому, ради чего проделали такой трудный и опасный путь.
Возвращение и поиски «Тритона» были еще более сложными и утомительными. Пеленг на акустический маяк, указывающий дорогу, пропал. Запутанные глубинные течения отнесли водолазов к югу, и когда казалось, что потеряна последняя надежда, в одной из донных впадин они наткнулись прямо на свою лодку, где их встречали двое товарищей-подводников. Но на этом испытания не закончились.
Дальнейшее ожидание оказалось просто чудовищным. Цена за свойство необнаружаемости сверхмалой подлодки была очень высокой. Конструкторы «Тритона-2» сократили до минимума объем его корпуса, стараясь уменьшить водоизмещение и размеры. Их оригинальное техническое решение заключалось в размещении цистерн главного балласта в… кабине экипажа. Такая компоновочная схема называлась «мокрой» и могла быть реализована только при условии наличия очень выносливой команды для нее. На протяжении всего задания моряки вынуждены находиться в прорезиненных гидрокостюмах в окружении забортной воды.
Единственным источником энергии для всех корабельных систем «Тритона-2», в том числе и жизнеобеспечения экипажа, была аккумуляторная батарея емкостью 500 ампер в час. Но после пятидесятимильного подводного перехода она почти полностью разрядилась. Чтобы выполнить задачу и уцелеть подводники должны жестко лимитировать расход электроэнергии. Ее резерв нужен для всплытия, которое обеспечивалось при откачивании за борт 340 литров жидкого балласта. Это жизненно необходимо, но только в том случае, если аккумуляторов хватит и на работу гребного электродвигателя. Поэтому решили сэкономить на всем остальном. Сначала вырубили боевое освещение, затем – бортовое переговорное устройство. Но во мраке и безмолвии напряжение продолжало падать. Пришлось ограничить регенерацию и отключить обогрев дыхательной смеси в стационарной системе. Теперь глоток свежего воздуха льдом обжигал легкие, с каждым вздохом насыщаясь углекислым газом. Когда от всепроницающего холода не спасают три пары шерстяного белья, человеческий организм тратит свои килокалории со скоростью гоночной машины и физическое истощение наступает очень быстро. В таких условиях каждая минута тянется бесконечно долго, а час ожидания длится вечно. Люди внутри металлической «сигары» впали в состояние какого-то оцепенения; их чувства притупились, а рассудок померк, балансируя где-то на грани подсознательного. Этому их упорно тренировали на специальных курсах. Полное расслабление помогает сохранить силы и работоспособность до того момента, когда они потребуются. Сейчас такой момент наступил.
-Цель движется! –командир разведчиков несколько минут проверял себя, прежде чем включить внутреннюю связь. Слуховые галлюцинации были вполне обычным делом при отравлении углекислотой, но шумопеленгаторная аппаратура уверенно слышала звук хода крупного надводного корабля. Командир даже различал его составляющие. Вот два гребных винта молотят воду. Он попытался сосчитать обороты, чтобы определить скорость.
Еще минуту назад мирно дремавший «Тритон-2» пришел в полную боевую готовность. Вместе с экипажем «ожили» корабельные системы, отслеживающие направление на цель. Когда пеленг совпал с заданным, подводники привели в действие вооружение. Акустические взрыватели магнитных мин, прилипших к днищу «Роммеля», среагировали на посланный «Тритоном» звуковой сигнал. Мощный двойной взрыв сильно тряхнул и бросил корабль в сторону. Одновременно подорвалась вторая цель – однотипный эсминец «Лютьенс», который буквально переломился пополам на рейде. Тем временем портовые буксиры пытались оттащить поврежденный флагман к берегу на мелководье, но «Роммель» слишком быстро принимал воду в пробоины. Накреняясь на левый борт, он опрокинулся прямо поперек фарватера. Уцелевшие немецкие моряки забирались на его днище, чтобы спастись. Это произошло, когда маленький, но опасный «Тритон-2» уже дал ход и отправился на рандеву со сторожевым катером. Его команда из шести человек сделала то, для чего в открытом море потребовалась бы вся ударная мощь советского Балтийского флота. Перекрыв корпусом «Роммеля» выход на фарватер, они заперли в Киле главные силы бундесмарине, которые теперь были обречены на гибель в «мышеловке» собственной базы…
Спасательный катер взял всплывший «Тритон» на буксир. Из него извлекли подводников, находившихся без сознания. Они не могли знать, что из трех групп морского спецназа, принимавших участие в операции «Нептун», только они добились успеха. Их товарищи, работавшие против Ольпеница и Фленсбурга пропали без вести. Но к тому времени, когда диверсанты прейдут в себя, военные порты и аэродромы датчан и немцев уже два часа будет непрерывно бомбить авиация Балтийского флота.
Балтийское море
Разведка бундесмарине ошиблась с оценкой места высадки морского десанта. Его цель была гораздо ближе, чем порт Киль. Навигационный локатор вычертил береговую линию.
-Приближаемся, приготовиться к высадке! –объявили по громкоговорящей связи. На танковой палубе малого десантного корабля типа «Зубр» механики-водители завели свои Т-72. Одновременно заработала боевая вытяжная вентиляция, высасывая из трюма сильный дизельный выхлоп.
Из ходовой рубки командир десантного отряда капитан 2-го ранга Голованов распорядился об условном сигнале. 24-я бригада ракетных катеров отвернула с курса вправо, чтобы обеспечить оперативное прикрытие зоны высадки. А «Зубры» и «Джейраны» делали по 63 узла на зюйд-вест, направляясь в Любекскую бухту. Их камуфлированные черно-серые тени стремительно скользили над водой в облаке мелких брызг, вырывавшихся из-под гибкого «юбочного» ограждения из армированной резины, за которым два мощных газотурбинных вентилятора-нагнетателя создавали воздушную подушку, позволявшую приподнять судно над поверхностью моря. Даже самые быстрые корабли НАТО в два раза уступали им в скорости хода, поэтому ни датчане, ни немцы не смогли догнать и навязать бой 7-му дивизиону десантных сил.
-Разведка докладывает о противнике. –Высаженные на берег разведгруппы и высланные вперед вертолеты обнаружили расположение немецких войск.
-Открывайте огонь, -разрешил артиллерийскому офицеру Голованов. Каждый «Зубр» дал по два ракетных залпа. На верхней палубе пусковые установки реактивных систем залпового огня автоматически развернулись для зарядки новым боекомплектом.
-Мы вас высадим здесь и вот здесь, -Голованов указал командиру отдельной 336-й бригады морской пехоты на карте районы десантирования южнее и севернее Травемюнде.
-Добро, Александр Николаевич, -гвардии полковник Артамонов смотрел на прокладку боевого курса. Вышестоящий штаб указал только направление, а принимать окончательное решение о месте высадки предстояло командирам непосредственно в ходе десантной операции в зависимости от складывающейся обстановки. Амфибийные корабли на воздушной подушке способны высадить десант в районах, недоступных для высадки обычными плавсредствами. Судя по карте, пригодными для выхода на сушу были девяносто процентов от всей протяженности северо-западного побережья Любекской бухты. Для противника это обстоятельство делало десантноопасным практически любое направление и давало морской пехоте возможность высадиться в тыл обороняющихся с обходом зон вражеской обороны, скованной огнем корабельной реактивной артиллерии.
Отряд вошел в полосу прибоя и попал под минометный обстрел. Наблюдатели отмечали всплески от падений снарядов.
-Попадание в МДК-88! –закричал сигнальщик. Мина разорвалась прямо перед малым десантным кораблем с тактическим номером «88». Взрывная волна и осколки подломили носовую часть «юбки» и нарушили динамическое равновесие. Давление под передком упало и корабль на полном ходу «клюнул» носом. Тут же в трюме сорвался с креплений один из бронетранспортеров и резко покатился вперед. Алюминиевый корпус МДК-88 треснул, не выдержав удара о воду. Какое-то время подбитый «Джейран» держался на плаву, а затем затонул на мелководье.
-Усилить огонь! Вызвать поддержку с воздуха! –приказал капитан 2-го ранга. Корабельные комендоры вели контрбатарейную борьбу, запуская в ответ ракету за ракетой. Над заливом показались штурмовики Су-25. По указаниям передовых авианаводчиков они проутюжили бомбами и НУРСами позиции минометных батарей, подавив их огонь.
Снизив ход, корабли как морские черепахи выползли на песчаный пляж. Дальше были пологие дюны, поросшие мелким кустарником. Район высадки находился за ними.
-Справа по борту огневая точка! Подавить! –автоматический гранатомет БП-30 послал очередь в указанном направлении, вынудив замолчать неприятельский пулемет.
-Скорее снимайте крепеж! –высунувшись из башенного люка, прокричал командир танкового взвода, сложа руки рупором. На грузовой палубе стоял такой шум, что никто из моряков его не услышал. Но палубная команда знала свое дело, освобождая бронированные машины из транспортных креплений походного положения. На месте корабль понизил давление воздушной подушки и опустился днищем вниз. В стороны открылись раздвижные створки носовой части, и выдвинулась наклонная аппарель. По ней из трюма выкатились три танка Т-72. Вся высадка заняла четырнадцать минут. Десять «Зубров» выгрузили танковый батальон и высадили восемьсот десантников, а «Джейраны» - еще два батальона морской пехоты и подразделения боевого обеспечения.
Последние солдаты сбежали по аппарели вниз, и на десантной палубе никого не осталось.
-Все, уходим. Нам нужно доставить морпехам подкрепления, -сказал Голованов, когда нос корабля снова сомкнулся в единое целое. Турбины заработали на полную мощность, качая воздух под днище. Его давление регулировалось дифферентной системой для балансировки облегченного судна. Бортовой компьютер автоматически изменил угол атаки лопастей трех шестиметровых воздушных винтов, и они потянули в разные стороны, по-крабьи разворачивая «Зубр» на месте. Он двигался обратно в сторону залива, управляемый воздушными и струйными рулями.
Морской десант в Травемюнде состоял из двух эшелонов. В первом броске высадилось полторы тысячи морских пехотинцев 336-й отдельной Белостокской Краснознаменной бригады Балтийского флота. Она на борту десантных кораблей вышла из восточногерманской базы в Заснице на острове Рюген и преодолела 350 километров всего за три с половиной часа, причем наибольшее опасение в пути вызывало не возможное сопротивление противника, а состояние моря. Мореходность судов на воздушной подушке ограничивается волнением силой в три балла. Но сегодня было не больше двух.
-Товарищ капитан 2-го ранга, Шестой сообщает, что принял бой с кораблями противника в проливе Фемарн-Бельт. –«Шестой» был позывным командира ракетных катеров 24-й бригады.
-Если немцы прорвут наше боевое охранение, нам придется туго. –С противоположного берега Любекской бухты, который был территорией ГДР, 7-й дивизион десантных кораблей должен перебросить второй эшелон – танковый полк 39-й дивизии, а затем весь день снабжать десант боеприпасами и топливом. При этом противодействие ВМС противника было крайне нежелательным.
Морской десант высаживался с целью оказать содействие правому флангу 8-й гвардейской армии, наступавшему на приморском направлении. Ближайшей тактической задачей был захват Травемюнде – аванпорта Любека в устье реки Траве.
-Разведка и танки достигли рубежа по гамбургской автостраде, -доложил начальник штаба бригады. -1-й батальон вошел в Травемюнде с юга, встречая слабое сопротивление противника.
-3-й батальон сосредоточился для марша? –спросил полковник Артамонов.
-Так точно, Николай Иванович.
-Хорошо, разворачивайте его на Нёйштадт.
-Есть. Вертолеты будут через пять минут.
-Площадка готова? –взвод инженерно-саперной роты подготовил ровный участок на дюнах для посадки винтокрылых машин. Сначала высоко в небе появились истребители расчистки воздушного пространства. За ними над заливом тянулась колонна транспортно-десантных вертолетов. По воздуху перебрасывался приданный морпехам 2-й мотострелковый батальон танкового полка. Ми-8 едва касались земли и быстро высаживали солдат. Огромным Ми-26 требовалось больше времени, чтобы выгрузить для них боевые машины пехоты и самоходную полковую артиллерию. Вертолеты огневой поддержки Ми-24 пролетели дальше. Они с ходу нанесли удар и выбросили десантно-штурмовую роту прямо на немецкие позиции в трех километрах южнее. Артамонов наблюдал за десантированием в бинокль. Дым от взрывов сносило ветром прямо на них. Было плохо видно, как один из вертолетов завалился на бок и рухнул вниз.
-Не теряйте время на полную выгрузку, нужно немедленно поддержать десантников. Вводите свои силы в бой поротно, -приказал он командиру мотострелков.
-4-й батальон занял оборону, -поступил доклад по бригадной радиосети.
-Ты остаешься в тылу, Вячеслав Савельич, -командир обратился к своему начштаба. –Задачу понял? Во что бы то ни стало, удерживай плацдарм до подхода второго эшелона кораблей Голованова. Я ухожу вперед с батальоном Спицина.
-Понял, Николай Иваныч. Только что была связь со штабом 39-й дивизии – наши танкисты соединились с их десантниками в аэропорту западнее Любека.
С этого момента морская пехота приступила к выполнению дальнейшей боевой задачи.
Воздушное пространство над Германией.
Берт Гудспид считал себя экспертом в области воздушного противоборства. И все его истребители тоже. Теперь летчики 53-й эскадрильи были наготове и агрессивно настроены для схватки. Но бой начался совсем не так, как они ожидали. Все произошло настолько стремительно, что Гудспид просто не успел сообразить, что случилось. В воздухе все смешалось. Реактивные самолеты закладывали сумасшедшие виражи, смертоносные ракеты неслись со всех сторон, убийственные трассеры коротких очередей исчертили все небо. Полетный строй оказался разорван, контроль утрачен. В результате полная неразбериха и отсутствие взаимодействия. Ведомого сразу же отсекли огнем от командира и он отстал. Для него это был конец. В облаках завязалась какая-то свалка, в которой эскадрилья теряла свои F-15 один за другим. Вдруг все прекратилось также внезапно, как и началось. Грозные русские Су-27 одновременно и организовано вышли из боя будто бы по мановению палочки невидимого дирижера.
-Где они, черт побери!? –капитан Гудспид вертел головой во все стороны, но «бандиты» словно растворились в воздухе. В этом не было ничего удивительного. Атакой советских истребителей руководил воздушный командный пункт А-50, а американские пилоты не имели такой поддержки после гибели «Небесного сторожа – 43». Это стоило им девяти «Иглов» взамен всего лишь одного Су-27. Да и тот не был сбит, а врезался на срывном закритическом маневре в F-15.
Силы были не равны, и это выражалось не только в количественном превосходстве Советов. Успех в групповом бою в большей степени определялся качеством управления силами. Используя преимущества тактического взаимодействия с А-50, командир советских перехватчиков действовал дерзко и решительно. А вот американцы могли рассчитывать только на собственные информационные ресурсы в организации отпора русским. Поэтому они не перегруппировались вовремя, а Гудспид не смог собрать оставшиеся самолеты и построить боевой порядок перед новой схваткой. Он не знал, откуда и когда ожидать следующего нападения. Группа расчистки воздушного пространства снова атаковала внезапно и без потерь, тут же прервала огневой контакт и за облаками скрытно от противника сманеврировала для повторного атакующего захода с неожиданного направления. Не давая времени опомниться, они продолжали беспощадно избивать американцев, которые, сами того не ведая, пересекли курс одного из отрядов ударного авиационного эшелона. Экипаж А-50 среагировал моментально и вывел на перехват группу воздушного боя Су-27. Как ни старался капитан Берт Гудспид, он не смог поразить никого из них. Зато уцелел сам и сохранил свой F-15. Только одно это можно считать успехом – после боя в 53-й эскадрильи осталось всего три истребителя.
Битбург. Федеративная Республика Германии.
От самолетных стоянок вернулся заместитель Дэвиса:
-Сэр, в 22-й два «Игла» уничтожено прямыми попаданиями, еще четыре получили повреждения. В основном осколочные. Сейчас их отбуксировали на техпозицию №8, где разоружат и сольют керосин, а оттуда потащат в мастерские на ремонт. –Благодаря тому, что стоянки истребителей были рассредоточены по всей территории базы и обвалованы земляными насыпями, эскадрилья в результате ракетного удара потеряла только четверть своего самолетного парка. –Один F-15 восстановим собственными силами в течении суток, сэр.
-Если у нас будут эти сутки… Как ангары? –во время атаки в них находилась 525-я истребительная авиаэскадрилья.
-Есть несколько попаданий, но они выдержали, сэр. –Каждый такой ангар был индивидуальным укрытием на одну машину и представлял собой арочное железобетонное сооружение массой в шестьсот тонн, рассчитанное на обеспечение защиты от куда более серьезных боеприпасов, чем начинка кассетных. –В них 525-я проходит предполетную подготовку.
-Время дорого. Мы не будем ее ждать – начнем старт, как только отремонтируют ВПП.
-Сэр, но капитан Хендриксон…
-Знаю. Я сам поведу 22-ю. Распорядитесь выкатить мой «Игл» на летное поле.
Полковник Дэвис посмотрел на небо. Рваные облака медленно ползли на восток. Где-то там же сражалась с превосходящими силами противника 53-я эскадрилья Гудспида. Но он уже двадцать минут не выходил на связь. Конечно, 36-е тактическое крыло в полном составе и под единым руководством обладало в три раза большей боевой мощью, чем только одна из его эскадрилий. Разрозненное и разобщенное вступление в бой – все, что оставалось американским истребителям в условиях, когда русские захватили инициативу.
-Какие у нас есть разведданные?
-ПВО сообщило, что зоне нашей ответственности обнаружены «Фоксбеты». Численность неизвестна.
-Значит, это старые знакомые. Так… -Дэвис прищурил глаз, как делал всегда, когда замышлял что-то хитрое.
В 1976 году старший лейтенант Беленко угнал МиГ-25 в Японию, и у американских военных специалистов появился уникальный шанс ознакомиться с новейшим советским истребителем. Они узнали много интересного. Оказалось, что вооружение МиГ-25 не способно поражать цели на фоне земли. Этой информацией Дэвис воспользовался, когда семь лет назад на Ближнем Востоке консультировал израильских пилотов, готовившихся к схваткам с сирийскими ВВС, получившими от русских перехватчики «Фоксбет». Вместе они разработали тактику действий истребителей F-15 из засад на малой высоте, которая была успешно применена в операции «Мир Галилеи» по вторжению в Южный Ливан. Если организовать устойчивое управление, это может сработать и сегодня.
-Пусть из Гейленкирхена пришлют АВАКС, чтобы он навел нас. Мы полетим у самой земли и поднимемся вверх только тогда, когда окажемся прямо под «Фоксбетами». Давайте устроим этим Иванам кровавую бойню!
-Сэр, на связи командир Стивенс. –Дэвис взял мобильный телефон.
-Роб, решение есть! И как я сразу не подумал об этом!? –услышал он в трубке.
-О чем ты, Питер?
-Магистральная рулежка! –параллельно с основной ВПП шла главная рулежная полоса, которая могла быть использована в качестве запасной. Она также получила повреждения, но в значительно меньшей степени и была уже восстановлена.
-Спасибо, Питер и… прощай. Я лечу вместе с эскадрильей Хендриксона. –Его истребитель стартовал первым. С высоты птичьего полета полковник осмотрел свою базу. От русских ракет он ожидал большего вреда, но теперь Битбург был снова боеспособен.
Дэвис понимал, что время упущено, но не представлял всего размаха развернувшейся драмы. Первая волна советских перехватчиков вторглась в германское небо, уничтожила все, что умело летать, и повернула обратно. За ней последовала вторая волна для блокады авиабаз НАТО с воздуха. 36-е авиакрыло опоздало с взлетом на час, и за это время советские военно-воздушные силы захватили господство в небе и не желали его уступать. Полковник Дэвис собирался оспорить это. Его замысел боя основывался на самом прочном фундаменте – личном боевом опыте. Вот только он, к сожалению, устарел. На экспорт СССР предлагал военные самолеты с упрощенным бортовым оборудованием, а советские ВВС и авиация Войск ПВО имели на вооружении перехватчики МиГ-25ПД и МиГ-25ПДС. Их модернизированная система управления огнем «Сапфир-25» точно била в цель как в свободном пространстве, так и на фоне земной поверхности. Для американцев это означало приговор. Против Битбурга был нацелен истребительный авиаполк 10-й армии ПВО. Его МиГ-25 вышли на перехват, когда самолет А-50 засек взлет американских истребителей. Они еще не набрали ни скорости, ни высоты для маневра, а на них обрушился шквал управляемых ракет Р-40РД класса «воздух-воздух». F-15 падали в живописных окрестностях Битбурга, как листья в осеннем лесу. Первым подбили полковника Роба Дэвиса.
«Днепр»
Задача окончательно разрушить инфраструктуру базирования объединенных ВВС НАТО в Германии была возложена на соединения Дальней авиации, образовавшие ударный эшелон большой дальности. В числе прочих в него вошла 22-я гвардейская Донбасская Краснознаменная тяжелая бомбардировочная авиадивизия, поднявшаяся с аэродромов Прилуки и Узина на Украине. Ее отряды, усиленные по пути истребителями сопровождения и фронтовыми бомбардировщиками 16-й воздушной армии, наносили удар по шести основным американским авиабазам, предусмотрительно расположенным, в отличии от немецких, на юго-западе страны. Прежде чем добраться до них, предстояло преодолеть сотни километров над вражеской территорией, насыщенной различными системами ПВО. В этом заключалась сложность и опасность этого боевого задания. Но перед летчиками-дальниками простых задач не ставили.
На Битбург нацелилось двенадцать дальних бомбардировщиков Ту-22М второй и третьей модификации. Их цель находилась далеко на западе почти у самой границы с Люксембургом. Это означало, что тяжелонагруженным самолетам необходимо пролететь 350 километров над федеральными землями Гессен и Рейнланд-Пфальц, подвергаясь со стороны обороняющихся полному набору факторов угрозы, которые многократно возрастали по мере продвижения ударного отряда. Они ворвались в немецкое небо через брешь, пробитую в зональной системе противовоздушной обороны. Но у врага оставалось еще множество мобильных и компактных зенитных средств, полностью подавить которые никто и не рассчитывал. Хуже всего было то, что бомбардировщики этого типа не имели бортового оборудования, обеспечивающего автоматический полет в режиме копирования рельефа местности, при котором самолеты проходили зону поражения за минимальное время. Поэтому Ту-22М шли эшелонировано на большой высоте, где снижалась эффективность огня малокалиберной зенитной артиллерии и ракет «земля-воздух» ближнего боя. Тактика прорыва бомбардировщиков строилась на скоростном прямолинейном броске на сверхзвуке. Для уменьшения лобового сопротивления вся боевая нагрузка размещалась на внутренней подвеске в бомбовом отсеке. С объектом атаки их разделяло двенадцать минут полета на скорости 1800 километров в час.
На втором рубеже ПВО их безрезультатно обстреляли «Найк-Геркулесы»* 2-го немецкого полка. Обстрел был кратковременным и неприцельным – немногие устаревшие комплексы не могли успешно работать в современных условиях радиоборьбы и огневого противодействия. Затем огонь был перенесен на уцелевшие после тяжелого воздушного боя с истребителями МиГ-29 канадские «Хорнеты», которые тоже летели параллельным курсом, испытывая острый недостаток топлива и возвращаясь на свой аэродром Баден-Золлинген, где и были добиты повторным ракетным ударом в рамках операции «Удар молота». А американские перехватчики F-15 подверглись тотальному истреблению самолетами завоевания превосходства в воздухе Су-27. Однако первые потери ударный отряд понес все-таки от вражеской авиации спустя семь минут после пересечения германо-германской границы. В этом секторе воздушного пространства находилось слишком много самолетов сразу – и своих, и чужих – и в какой-то момент электронные системы и операторы контроля обстановки на А-50 оказались перегруженными и пропустили цель. Это были легкие штурмовики люфтваффе «Альфа Джет». Маленькие самолетики уступали огромным Ту-22М в высоте и скорости полета; они не предназначались для ведения воздушного боя и не несли ракет «воздух-воздух». Но только эти учебно-боевые машины стали единственными самолетами союзников, сумевшими подобраться к советским бомбардировщикам. Они вышли на них самостоятельно, ориентируясь лишь по хорошо заметным на голубом фоне инверсионным следам от работы турбореактивных двигателей на большой высоте.
-Командир, смотри! –левый пилот указал кивком головы на юг. На месте правого пилота подполковник Владимир Гребенников, руководивший налетом на Битбург, подался вперед, насколько позволили ремни кресла. В полукилометре у соседнего по полетному строю бомбардировщика с крыла бил фонтан керосина, причудливо распыляясь при низком атмосферном давлении.
-Обстрела с земли не было, -сообщил из задней двухместной кабины штурман-оператор бортового комплекса обороны. Система радиолокационной разведки не дала сигнала оповещения.
-20-й, я – 10-й, наблюдаю у вас выброс топлива. Доложите обстановку, прием, -запросил по радио Гребенников.
-Я – борт 20, атакован самолетом противника! Имею повреждения в топливной системе! –услышав ответ, летчики начали искать врага, смотря во все стороны, насколько позволял обзор из кабины. Предупреждения о возможной атаке от А-50 не поступало и истребителей НАТО не ждали.
-Я – «Днепр», противоистребительный маневр, направляющий – «Днепр-22», -приказал подполковник Гребенников.
-Нам заходят в спину, командир, -на удивление спокойным голосом предупредил штурман-оператор, включая установку защиты хвоста. –Судя по всему, это истребитель.
Вражеский самолет пытался атаковать со стороны задней полусферы. Когда он приблизился на разрешенную дальность стрельбы, кормовая пушка ГШ-23 автоматически открыла заградительный огонь, корректируемый радиолокатором. Шансы у противников были примерно равными. Большие бомбардировщики являлись отличной мишенью, но при сверхзвуковой скорости цели зона возможных атак сократилась до узкого конуса, определяемого ограничениями «Альфа Джетов» по располагаемым перегрузкам. Все закончилось через несколько секунд обменом короткими очередями.
-Кажется, оторвались, -облегченно выдохнул второй пилот. –Нас не догонят!
-Крестись, когда кажется, -улыбнулся командир воздушного корабля. Не смотря на огромный опыт дальних полетов, подполковник Гребенников побывал под огнем впервые, как и все его люди. –Проверить работу двигателей, бортовых систем и остаток топлива.
-Есть креститься и выполнить проверку!
Пока немцы разворачивались для повторной атаки, бомбардировщики на полуторакратной скорости звука оставили их далеко позади. Им повезло, что перехватчики Су-27, разделавшись с американцами, не напали на них, а бросились догонять подопечные Ту-22М.
По приказу лидера отряда командиры бомбардировщиков делали по радио доклады. Атакованными оказалась половина самолетов и два из них получили повреждения. Еще один экипаж не вышел на связь.
-Майор Светляков не отвечает, -снова повторил второй пилот.
-Значит сбит, -отрезал Гребенников. Сейчас не время думать о потерях. –Что с двадцатым?
-Выброс горючки прекратился, пожара нет.
-Ваше положение, 20-й? -запросил по радио командир.
-10-й, у меня полная потеря топлива из крыльевой группы баков, около шести с половиной тонн. –Бортовые резервуары покрыты изнутри специальной протекционной пленкой, которая по идее должна самозатягиваться, устраняя повреждения. Но пробоины от 30-милилиметровых авиационных снарядов были слишком велики, и керосин не вспыхнул лишь из-за дефицита кислорода в разряженном воздухе. –Принял решение на использование 15-минутного топливного резерва, прием, 10-й.
-20-й, я – 10-й, отставить. Приказываю произвести аварийный сброс нагрузки и перейти на курс возвращения. –Цена сверхзвукового полета состоит из огромного расхода горючего. До основной цели оставалось еще 130 километров по прямой, и у поврежденного бомбардировщика было две возможности пройти их: на прежнем режиме в составе ударного отряда, либо отстав, снизив высоту и скорость полета. В первом случае у него не хватит топлива на обратный путь; во втором – он останется без истребительного сопровождения и поддержки группы подавления ПВО и, скорее всего, будет сбит. Поэтому подполковник Гребенников принял третий вариант, решив, что десяти тяжелых бомбардировщиков вполне достаточно, чтобы разделаться с Битбургом.
-10-й, вас не понял, прошу разрешить продолжить полетное задание.
-20-й, отставить, повторяю – отставить, выполняйте запасной вариант.
Раненый самолет покинул полетный строй. Внизу была густонаселенная местность и он отвернул в сторону, чтобы аварийно сбросить бомбы над Рейном. В этот момент в него попала ракета, угодив прямо в открытые створки бомболюка. То, что осталось, рухнет вниз на жилые кварталы Кобленца, но это произойдет через пару минут. А пока горящие обломки падали с десятикилометровой высоты, на командирском «Днепре» обнаружили новую угрозу.
-20-й взорвался! Он взорвался прямо сейчас!
Это было жестоко. Гребенников хотел уберечь высококлассный экипаж и сохранить дорогостоящий самолет, но все вышло с точностью до наоборот.
-Нас облучает поисковая РЛС.
-Наземная?
-Да. Сигнал средний, направление зафиксировано. –Радиоразведка производила засечку позиций неприятельских систем ПВО, пытавшихся отражать массированное воздушное наступление. Их подавляли дежурные огневые системы, нанося тактические ракетные удары. От зенитного дивизиона 4-го артиллерийского полка в Гиссене осталась лишь одна батарея «Пэтриот», прикрывавшая от атак с воздуха зону американских военных объектов в районе Кайзерслаутерна. Когда поврежденный Ту-22М2 повернул на юг, это было расценено как атакующий маневр, и он был сбит.
-Курс запуска рассчитан, -сказал штурман-оператор.
-Начинайте предстартовую подготовку оружия. –Пришло время нанести ответный удар. Внутри фюзеляжа бомбардировщика на барабанной шестипозиционной пусковой установке МКУ-6-1 было подвешено противорадиолокационное вооружение. Новейшие гиперзвуковые ракеты Х-15П специально предназначались для обеспечения прорыва зоны ПВО противника самолетами Дальней авиации. Зенитный ракетный комплекс «Пэтриот» был лучшем из всего чем располагали американцы. Его несколько целевых каналов наведения зарезервировано для самообороны, в том числе и перехвата вражеских ракет. Но только не таких как Х-15П, принятых на вооружение всего год назад. Из-за чудовищной скорости полета американские зенитчики не успели отреагировать, а ракета поразила самое уязвимое звено системы «Пэтриот» - многофункциональный радар AN\MPQ-53.
-Сигнал пропал, -оператор станции радиотехнической разведки констатировал факт поражения.
-Поздравляю, мы ударили точно, -скромно сказал штурман авиаполка. –Приближаемся к району бомбардировки, командир.
-Давайте связь с «Днестром», -подполковник Гребенников подал условный сигнал на размыкание полетного строя. Эскадрилья с обозначением «Днестр» взяла курс на Шпангдалем – американскую авиабазу к северу от Трира.
В рассредоточенном боевом порядке основные и вспомогательные группы атакующего эшелона летели разными маршрутами, но взаимодействовали согласованно по единому тактическому замыслу. В небе разыгрывался настоящий спектакль, режиссированный Владимиром Гребенниковым. Но небо – не сцена. Здесь все гораздо сложнее и чтобы цепь последовательных событий, зависящих от множества факторов, привела к успеху, необходима нечеловеческая выверенность работы каждого летчика и каждого экипажа и их общая слаженность.
Сейчас первую роль играла демонстративная группа «Двина», имитирующая нападение на Битбург с ложного направления. Пилоты вторгались и тут же выходили из зон поражения, отвлекая американских зенитчиков от ударного отряда. Они сильно рисковали, балансируя на грани поражения, но это того стоило. Выжидая, пока кто-нибудь из них допустит ошибку, за ними внимательно следил противник. А за ним еще внимательнее наблюдали воздушные разведчики Су-24МР. Ведущие пар произвели доразведку района авиабазы с оценкой системы ПВО и засечкой ее позиций. Ведомые обозначили их для группы подавления сигнальными ракетами.
-Снижаем скорость и опускаемся до полутора тысяч. – Конфигурация крыльев Ту-22М изменилась для оптимизации нового режима полета. «Днепры» круто спикировали вниз и их отметки на экранах поисковых радаров слились с фоном горного хребта Эйфель. Они обошли Битбург стороной, пересекли бельгийскую границу у Сен-Вита, повернули на юг и уже летели над Великим Герцогством Люксембург.
-Прошли отметку с высотой 563. –Внизу раскинулись отроги Арденнского массива. Это была гора Бургплац, служившая навигационным ориентиром на маршруте полета. Штурман сверился с полетной картой и ввел компенсирующую поправку в бортовой прицельно-навигационный комплекс. –Три минуты до контрольной точки.
В то время, когда самолеты Гребенникова делали крюк, чтобы атаковать с неожиданного направления, подходы к Битбургу обработала эскадрилья фронтовых бомбардировщиков, выделенных для удара по объектовой ПВО. Пока внимание противника было приковано к группе «Двина», дюжина Су-24М на предельно малой высоте незаметно проскочила по Мозельской долине и атаковала обозначенные объекты. Воздушный коридор для ударного отряда был расчищен.
-«Дон» отработал нормально. Получено разрешение на бомбардировку.
-Я – «Днепр-10», перестроится в боевой порядок, -приказал по радио Гребенников. Боевой порядок состоял из двух разомкнутых по глубине колонн. Конечно, в сомкнутом строю можно достичь более высокой плотности и минимальной продолжительности удара, но при этом крайне затрудняется пилотаж тяжелых машин, что серьезно угрожает их столкновением из-за малых дистанций между бомбардировщиками. Поэтому атака будет последовательной с временными интервалами в сто двадцать секунд.
Заработали самолеты-постановщики помех Су-24МП, прикрывая удар бомбардировщиков и возвращение группы «Дон».
-Визуально наблюдаю цель. –В оптическом телевизионном канале плоский серый аэродром контрастно выделялся цветом среди зеленых холмов и горных речных долин. Штурман-навигатор настроил на него бомбоприцел. Система автоматически решала задачу прицеливания, управляя полетом «Днепра-10» так, чтобы обеспечить начальные условия бросания при которых бомбы точно накроют указанную площадь.
-Боевой курс – 60, -летчики только осуществляли контроль за бортовыми системами. На цель бомбардировщик вел автопилот. Вычислительная машина непрерывно интегрировала уравнения в алгоритмах прицеливания. Баллистические элементы средств поражения – время падения и штилевой относ – были взяты в специальных баллистических таблицах из компьютера. Решение навигационного треугольника скоростей с привязкой направления было обновлено внесением поправки на боковой ветер над районом цели. Результаты преобразовывались в команды, понятные автопилоту и системе управления оружием.
-Высота – 900, скорость – 750. Створки бомболюка открыты. –Боевая зарядка состояла из шестидесяти девяти толстостенных фугасок ФАБ-250. Ими нужно основательно перепахать летное поле аэродрома и поэтому их главной характеристикой были оставляемые после разрыва заряда размеры воронки, которые зависят от глубины проникновения боеприпаса в грунт. Она, в свою очередь, определяется кинетической энергией бомбы, набранной за время падения. С увеличением высоты и скорости носителя в момент сброса бомб, их проникающая способность повышается, но уменьшается точность попадания. Прицельно-навигационная система самолета избрала оптимальный баланс этих параметров движения.
Внизу на земле командир авиабазы Питер Стивенс пытался разобраться с тем, что осталось от зенитной батареи «Шорад».*
-Смотрите, самолет! –крикнул вдруг кто-то. Стивенс оглянулся и увидел хищный профиль атакующего Ту-22М3.
–Они нас достали, -прошептал он. Воздушного налета ожидали с востока или с севера, но никак ни с юго-запада. Правая колонна, которую вел подполковник Гребенников, начала бомбометание по основной ВПП, а левая – по магистральной рулежной полосе и постройкам аэродромно-навигационного оборудования.
Никто в экипаже Гребенникова не нажимал пресловутую «красную» кнопку. Автоматика сама произвела сброс, когда фактические значения углов прицеливания совпали с расчетными. На внутренней подвеске балочные держатели освобождались от нагрузки с таким интервалом, чтобы за двенадцать секунд равномерно уложить серию бомб по всей длине взлетно-посадочной полосы.
-Бомбы пошли, -объявил штурман-оператор. Створки опустевшего грузоотсека автоматически закрылись. Дымя двигателями на форсаже, «Днепр-10» уходил от цели с набором скорости. Через две минуты над Битбургом показался следующий бомбардировщик, за ним еще и еще. Появление замыкающих колонны самолетов уже не было внезапным. Рота военной полиции авиабазы только что получила со склада вооружения «Стингеры»**, и тут же пустила их в ход. Эффективность этих ракет была невысокой, но ими стреляли десятками практически в упор. В ответ Ту-22М залпами отстреливали пиропатроны УВ-26. Горение магния по идее должно сбить с толку инфракрасные системы самонаведения.
Налет на Битбург длился девять минут.
-Время вышло, -Гребенников посмотрел на самолетный хронометр. Он принимал по радио доклады экипажей группы «Днепр» о местоположении и техническом состоянии машин после атаки.
-Я – «Днепр-15», получил прямое попадание ракеты. Пожар в правом движке, -это был бомбардировщик майора Новицкого.
-15-й, я – 20-й, назовите свое место и покиньте борт. Я вызываю группу эвакуации.
-Командир, разреши экипажу остаться, -попросил Новицкий. Подача топлива в поврежденный турбореактивный двигатель НК-22 была отсечена. Автоматическая противопожарная система впрыснула в него инертный газ, поглотивший пламя. –Мы дотянем, командир, обещаем!
-Ладно, Володя, попробуйте, -секунду подумав, согласился Гребенников. Шансы на то, что после катапультирования в трехстах километрах от линии фронта спасательный вертолет разыщет и подберет летчиков, ничтожно малы. –Тяните на восток, сколько сможете. Только не рискуйте собой ради машины – прыгайте сразу, если что-нибудь случится. Слышишь меня, тезка?
Все остальные самолеты отбомбились нормально согласно плану удара. Как на учениях, вот только противник не был условным, а потери настоящие. Из своей группы Гребенников уже потерял два экипажа. Лишь бы Новицкий дотянул «на честном слове и на одном крыле», загадал он.
Сегодня 22-я авиадивизия подверглась суровому испытанию. Из этого боевого вылета не вернется почти четверть ее бомбардировщиков. Но то, что сделали эти пилоты, в дальнейшем окажет влияние на всю стратегию войны в воздухе. Из шести ударных отрядов пять выполнили свои боевые задания. Владимир Гребенников как командир части выбрал себе самую удаленную и сложную цель и нанес ей поражение по типу «А». Так на языке военных называется полное уничтожение объекта.
Последним из советских самолетов над руинами Битбурга прошел разведчик Ту-22РДМ. Он вел панорамную аэрофотосъемку для оценки результатов удара. Отщелкав серию кадров, объектив аппарата АФА-42 закрылся защитной шторой, чтобы сработать вновь уже в районе Шпангдалема. Когда фотопленку проявят и отпечатают снимки, дешифровальщики собьются со счета, отмечая места попаданий. Всего на территорию авиабазы упало около семисот фугасных авиабомб ФАБ-250. После каждой осталась воронка диаметром восемь с половиной метров, и теперь некогда ровное летное поле походило на лунный пейзаж, изрытый кратерами. Вердикт аналитиков из службы аэрофоторазведки был категоричен – Битбург восстановлению не подлежит. По крайней мере в обозримом будущем.
Ильцен. Федеративная Республика Германии.
Тридцатитысячный город казался вымершим, словно утром никто не проснулся. По непривычно пустынным улицам 2-я танковая рота дошла до мостов, которые ей должны передать под охрану дивизионные разведчики.
-Старший прапорщик Полищук, -назвал себя их командир. Разведчики что танкисты, сразу не разберешь, кто из них кто. Одни носят пятнистые маскхалаты без знаков различия, другие - черные паромасляные комбинезоны. –Принимайте переправу, товарищ капитан.
-Ну, прапорщик, показывай свое хозяйство. –Щербаков расставил свои танки на предмостовой площади и прилегающих улицах. Ощущение одиночества было обманчивым. За пришельцами тайно наблюдало множество глаз из окон домов. Пока танкисты меняли десантников, их командиры обменивались мнениями.
-Местные на улицу не выходят – боятся, - сказал разведчик.
-Это хорошо. –Те, кто был в 68-м в Чехословакии, рассказывали, что вся Прага высыпала на улицы и парализовала передвижения советских войск в городе без всякого вооруженного сопротивления.
-Да, хорошо. Поначалу здешняя полиция пыталась сунуться с вопросами, но мои ребята быстро их проучили. –Щербаков вспомнил сгоревшую патрульную машину при въезде на площадь. Уроки спецназа.
В нескольких кварталах отсюда город и река находились под обстрелом артиллерии.
-Наши? –спросил капитан.
-Нет. Похоже, англичане пытаются нащупать эти мосты. У меня вон на той колокольне наблюдательный пункт. Пойдемте, покажу. Они поднялись на высокую колокольную башню лютеранской церкви. Там два бойца вели наблюдение, а третий по рации пытался навести авиацию на вражеские батареи. В углу на полу сидела молодая девушка, охватив руками колени. У нее было симпатичное, но испуганное лицо и настороженный взгляд.
-Это что за детсад? –удивился Щербаков.
-Пленная.
-Пленная?
-Да. Американский солдат Джессика Линч. Так было написано на нашивке у нее на форме.
-А где ее форма? –на девушке была яркая майка-топ и новые джинсы в обтяжку.
-Была вся в крови, хоть выжимай. Пришлось пошукать другую в соседнем магазине, -прапорщик кивнул на разбитую витрину в доме напротив. –Извиняйте, хаки не было.
-Она ранена?
-Ни царапины. Кровь чужая, и она боится ее до смерти.
-Это же даже не баба, а ребенок, е… ее мать!
-Так точно, она все время плачет и просит отпустить ее к маме.
-Знаешь английский, прапорщик? –вдруг разозлился капитан.
-Знаю. Слово «мама» звучит одинаково на всех языках.
-Дурдом какой-то, - подвел итог Щербаков и прикинул на глаз сколько американке лет. «Еще и двадцати нет. Моя Ленуська чуть помоложе», - вспомнил он дочь. Самым справедливым решением было бы отшлепать пленную по заднице и отпустить домой к маме. Разведчик как будто умел читать мысли.
-Товарищ капитан, это… может и вправду отпустить ее. Ну, вроде как ее совсем и не было. Какой от нее прок – она всего лишь рядовая, а мне обуза какая. Нам ведь вперед идти надо… -прапорщик не договорил. Щербаков знал, какие в спецназе правила. Если пленные военнослужащие противника не представляют ценности как источники информации и препятствуют дальнейшему выполнению поставленной задачи, то подлежат немедленному уничтожению. Без шума, то есть десантным ножом по глотке.
-Если об этом узнают, нам с тобой головы снимут, да и девчонку на улице подстрелить могут. Ей с нами безопасней… В общем, я заберу ее у тебя, прапорщик, а потом передам куда надо. Мне все равно здесь полк дожидаться.
-Спасибо, товарищ капитан, -расплылся в широкой улыбке огромный как медведь разведчик. Щербаков только что снял с него обязанность взять грех на душу. Третья группа роты глубинной разведки отдельного 207-го разведбата 10-й гвардейской танковой дивизии растворилась на улицах Ильцена как призрак.
Боевая задача Щербакову была поставлена предельно просто: любой ценой удерживать захваченные разведчиками мосты до подхода главных сил. Но маршевая колонна передового танкового полка находилась еще в десятках километров отсюда, а позиции противника – английской 7-й бронетанковой бригады – совсем рядом. Англичане непременно попытаются вернуть себе эти важнейшие мосты, как только приведут себя в порядок и узнают, что перед ними в Ильцене всего лишь десять советских танков. Капитан Щербаков прикидывал, сколько его рота сможет продержаться в бою в городских условиях. И так, и эдак получалось, что недолго.
Такой глубокий отрыв разведотрядов от основных сил был следствием особенностей перехода в наступление. Они, в свою очередь, определялись условием обеспечения внезапности проведения армейской наступательной операции. Поэтому 10-я гвардейская танковая дивизия, как и три других соединения 3-й ударной армии, начали наступление с выдвижением из глубины своей территории. Накануне с наступлением темноты они покинули многочисленные полигоны и танкодромы огромного Магдебургского учебного центра, где располагались на период маневров. Полевые учения группы советских войск в Германии были обычным делом и проводились с завидной регулярностью на протяжении многих лет в полусотне километров от германо-германской границы. В НАТО к этому уже давно привыкли и перестали реагировать должным образом. Но на этот раз 3-я армия не вернулась в места постоянной дислокации в Магдебурге, а развернула ударный танковый кулак в противоположном направлении. Такого на Западе никто не ожидал. Оперативная внезапность была обеспечена.
Однако это решающее преимущество имело и свою цену. Для частей 10-й дивизии она состояла в их последовательном, а не одновременном вступлении в сражение с ходу. Это, конечно, приводило к распылению сил и снижало мощь первоначального удара, но являлось необходимым, чтобы выдержать высокий темп наступления и упредить неприятеля в развертывание на выгодных рубежах. Таких, как мосты в Ильцене.
Когда танкисты капитана Щербакова ворвались в город, передовой отряд дивизии – усиленный 61-й гвардейский танковый полк – только пересек государственную внутригерманскую границу. Вся танковая дивизия выдвигалась в походном порядке форсированным маршем. Ее бронированная колонна растянулась на 150 километров по шоссе Магдебург – Зальцведель – Нинберген – Ильцен, и главные силы вступят на вражескую территорию только через шесть часов после начала вторжения.
Шверин. Германская Демократическая Республика
В Шверине разместился командный пункт и штаб 8-й гвардейской армии. Где-то поблизости развернулось полевое управление Северо-Западного фронта.
-Слишком все просто. Даже не верится, -задумался командарм-8, выслушав донесения с передовой.
Армейская наступательная операция началась точно по плану. Ее тактическая задача была очевидной даже для противника – крупнейший западногерманский город находился совсем рядом с границей. К исходу дня армия должна выйти к окраинам Гамбурга и затем завершить его окружение во взаимодействии с частью сил 3-й ударной армии. Разграничительная линия между ними проходила по реке Эльба.
По политическим и пропагандистским соображениям лучше всего штурмовать Гамбург с ходу, но генералы воспротивились.
-В городских кварталах пожгут все мои танки! –возмущался командующий генерал-лейтенант Фокин. Предполагалось, что немцы будут защищать город с неменьшим упорством, чем делали это в Берлине в 45-м году. Военные отстояли свою точку зрения: нельзя захватить огромный мегаполис силами только одной общевойсковой армии, даже такой как 8-я гвардейская. В Великую Отечественную она с боями прошла от Сталинграда до столицы фашистской Германии и если будет нужно, то повторит все с начала. Но теперь штурма не будет. Осада потребует гораздо меньше войск, а блокированный в городе противник никак не сможет повлиять на дальнейший ход военной кампании, конечной целью которой был вовсе не Гамбург, а датский полуостров Ютландия.
На этом операционном направлении плотность советских войск достигла одной дивизии на каждые 18 километров фронта. Им противостояла лишь 6-я мотопехотная дивизия бундесвера. По боевому и численному составу она была в пять раз слабее 8-й армии, но занимала позиции по важному оборонительному рубежу – Любекскому судоходному каналу, соединявшему Балтийское море с Эльбой. Обойти такую водную преграду нельзя, а форсировать крайне сложно, учитывая закованные в бетон отвесные берега. Поэтому борьба изначально шла за переправы. Наиболее перспективным считался южный участок, где канал проходил по линии границы. Здесь по правому берегу Эльбы перешла в наступление 75-я мотострелковая дивизия. От приграничного Бойценбурга, где в исходном районе сосредоточились ее части, до Гамбурга всего семьдесят километров по берлинскому автобану. Это тридцать минут езды на легковой машине и час – на танке. Армейский спецназ в первую очередь захватил на этой дороге мосты через канал в Лауэнбурге. Как только саперы закончили проверку, по ним прогрохотал авангард 75-й дивизии.
-Здесь что-то не так. Все слишком просто, -повторил командующий армией. Ожидалось, что противник до последней возможности будет защищать эти мосты или взорвет их. Но бойцы спецназа легко отбили их, а саперы ничего не нашли. И вот это было странным.
-Командир 75-й доложил, что начал переправу основных сил дивизии.
Когда танковая колонна вошла на мост, он взлетел на воздух. Заряды были заложены в опоры еще при строительстве и приводились в действие по подземному кабелю. Мощный взрыв послужил сигналом – авангард дивизии попал в засаду на тесных улицах Лауэнбурга.
-Ну вот, началось, -командарм Фокин ожидал нечто подобного. Обстановка на южном фланге изменилась буквально за минуту. Семь других штурмовых отрядов пытались овладеть гидроузлами на Любекском канале. Половину немцы еще продолжали удерживать, а на остальных при отступлении подорвали шлюзы, создав очаги затопления. Фронтальный удар в лоб по кратчайшему пути был очень заманчивым, но противник заранее подготовился к нему. Те сорок шесть метров, что разделяют восточный и западный берега канала, 75-я гвардейская Бахмачская дважды Краснознаменная мотострелковая дивизия, конечно, преодолеет. Но какой ценой и за какое время?
Однако пятикратное превосходство в силах позволило советскому командованию подготовить и нанести удары 8-й армией одновременно по двум направлениям. На правом приморском фланге наступление развивалось успешнее. Перестрелки в городских кварталах еще продолжались, но морская пехота уже установила контроль над морским портом Любека, который достался ей совершенно невредимым. Южнее передовые отряды 39-й дивизии форсировали реку Траве, а ее танковый полк, переброшенный морем, уже шел походной колонной на юг по стратегической рокадной автостраде на Гамбург. Под давлением с фронта и угрозой охвата с фланга немцы начали отход к городу.
В 75-й, наконец, тоже обозначился прорыв. Один смышленый капитан из разведбата дивизии захватил на канале две самоходные баржи, поставил их борт о борт и затопил. Танковые мостоукладчики прямо по их палубам навели переправу, по которой на западный берег проскочили два батальона. Высаженные с вертолетов десантники не допустили перегруппировки сил немецкой 17-й мотопехотной бригады, а разведка вскрыла дислокацию ее узлов сопротивления. Сейчас по ним работала авиация и артиллерия. Пока мотострелки прогрызали вражескую оборону, позади них две танковые дивизии 8-й армии приготовились для броска на оперативный простор. Одна дивизия обойдет Гамбург и ударит на запад, туда, где Эльба впадает в Северное море. Другая повернет на север к Кильскому каналу. Там через час будет выброшена 98-я воздушно-десантная дивизия, чтобы захватить плацдармы и переправы обеспечить танкистам переправы.
Бад-Херсфельд. Федеративная Республика Германии.
Утром во 2-й разведывательной роте было девять танков «Абрамс», к полудню осталось только четыре. Согласно последнему приказу майора следовало отойти к Бад-Херсфельду и занять оборону по левому берегу реки Фульда. Затем связь со штабом батальона прервалась и больше не восстановилась. За это время, перекатываясь от рубежа к рубежу, рота отступила на тридцать километров и имела несколько скоротечных столкновений с русскими. В последней боевой схватке досталось танку сержанта Маккоя.
-Перебита гусеница, сэр, -доложил он лейтенанту, исполнявшему обязанности командира роты вместо погибшего час назад капитана.
-«Буффало-3», нам нужно идти вперед. Мы не можем вас ждать.
-Понимаю, сэр. Догоним вас как отремонтируемся, -Маккой смотрел вслед уходившим танкам и бронемашинам и почувствовал одиночество.
Самым обидным было то, что их подбили всего в полумиле от автомобильного моста через Фульду. Там все было в дыму и шел бой. Советский спецназ атаковал, но германская мотопехота удерживала мост до тех пор, пока американская бронетехника не переправилась на западный берег. Когда прошел последний танк, ведя огонь повернутой назад башней, мостовой пролет рухнул в воду, подорванный со стороны обоих опор.
-Терри, как же мы теперь доберемся до роты? Вплавь что-ли!?
-Джонни, я знаю только то, что мы никуда не доберемся, если сейчас не натянем гусеницу.
Танкисты выбрались из своей поврежденной машины.
-Пока мы с Сэмом достаем инструменты, вы натяните сетку. –Подбитый танк застрял в неглубоком овраге, поросшим то ли можжевельником, то ли каким-то другим кустарником. Неплохой камуфляж в сочетании с маскировочной сетью.
-Только бы какой-нибудь русский не решил затащить немецкую бабу в эти кусты.
-Тогда я встану в очередь. –Раскатистое ржание: результат разрядки огромного нервного напряжения последних часов.
Заменив разбитый снарядом трак на запасной, солдаты в вчетвером принялись тянуть двухтонную гусеничную ленту на опорные катки с помощью гидравлического механизма натяжения. Долгая, тяжелая, грязная работа. В конец выбившись из сил, они закончили ее и присели перекурить возле танка.
-Ну вот, мы снова в строю, -сказал Маккой и обратился к заряжающему, который по совместительству был и радистом. –Тони, попробуй связаться с Бад-Херсфельдом. Нам нужны дальнейшие указания нашего лейтенанта.
-Уже пробовал. Ничего не выходит.
-И что теперь будем делать, Терри?
-Отдыхать.
-???
-Думаю, нам надо подождать сумерек и двинуть на юг к Фульде. Надеюсь, в темноте русские примут нас за один из своих отставших танков. На что мы можем рассчитывать, Сэм?
-Топлива осталось миль на семьдесят, не больше.
-Этого достаточно, -сказал Маккой, прикинув по карте расстояние. –А теперь отсыпайтесь, парни, ночь будет длинной. Я встану на пост первым.
Он вылез из оврага и залег с биноклем в кустах. Вслед за ним вскарабкался наводчик Эндрюс.
-Хороший план, Терри, ничего не скажешь.
-Придумай что-нибудь получше. -Я не об этом… Послушай, у русских так много танков, а ведь мы все это время имели дело только с их разведкой и авангардами. Что же будет, когда появятся их главные силы?
Немым ответом на этот вопрос было огромное облако пыли, поднявшееся высоко вверх на востоке. Затем послышался монотонный рев множества мощных двигателей. Прямо по франкфуртской автостраде шла походным маршем длинная бронетанковая колонна. Она казалось бесконечной.
-Смотри, они сворачивают с шоссе.
-Похоже, нашли себе другую переправу вместо разрушенной, -Маккой принялся считать танки, но вскоре сбился со счета. Так много бронетехники сразу он не видел даже на корпусных учениях. – Все ползут и ползут как тараканы. Наверное, здесь целая дивизия.
Он не ошибся. Это была дивизия из 2-й гвардейской танковой армии. Американские разведчики были потрясены ее мощью, но не могли даже представить себе, что видят всего лишь часть советских войск, притом не самую значительную. Основной поток русской танковой лавины шел в стороне, а тут, южнее Бад-Херсфельда, наносился вспомогательный удар силами двух дивизий. Они наступали, чтобы обеспечить левый фланг глубокого танкового прорыва и прикрыть его с юга от вероятного контрудара мощной вражеской группировки в Баварии.
Советские войска 1-го Западного фронта начали широкомасштабную наступательную операцию из Тюрингенского выступа, оттуда, где линия германо-германской границы изгибается на запад дугой, образуя 100-километровый клин в территории Западной Германии. Здесь на узком участке фронта скрытно сосредоточились десять дивизий – почти половина всего первого эшелона Западного стратегического направления. Лучшего места для прорыва на оперативный простор не найти: горные проходы выводят прямо в центральные районы ФРГ. Две армии одновременно перешли границу, чтобы охватить Рейнские Сланцевые горы, как рачьи клешни, и сомкнуться уже за Рейном. 1-я гвардейская танковая ударила через Геттингенские ворота по Рурскому промышленному району, а 2-я гвардейская – в юго-западном направлении на Франкфурт-на-Майне и далее на Кобленц. Усиленная накануне войны двумя дивизиями, тайно переброшенными из Чехословакии под видом их вывода в Союз, она превратилась из обычной танковой армии, каковых в Сухопутных войсках насчитывалось шесть, в танковую ударную и стала самым крупным оперативным объединением в мире. Только одна эта армия имела бронетехники больше, чем все американские войска в Европейской зоне вместе взятые. Противник очень скоро в этом убедится, почувствовав на себе всесокрушающую мощь ее двух тысяч танков.
«Небесный сторож – 21»
Попав в невыгодное тактическое положение, самолет Е-3А «Сентри» оставил свою позицию, едва избежав гибели. Теперь он летел в безопасной зоне над Северным морем вне пределов досягаемости вражеских перехватчиков. Никаких дальнейших указаний из оперативного центра района противовоздушной обороны 2-го объединенного тактического командования НАТО в Маастрихте или из подчиненных ему центров 1-го или 2-го секторов ПВО «Небесный сторож – 21» не получил. Всё, что его связисты могли слышать в эфире, представляло собой смесь отрывочных радиопереговоров, постоянно пропадавших за треском помех. Все одновременно требовали оказать им поддержку или просили о помощи. При таком качестве связи ни о каком тактическом взаимодействии не могло идти и речи. Оставшись без централизованного управления, каждый теперь действовал в одиночку на свой страх и риск. Так произошло потому, что на смену погибшим «Небесным сторожам» больше никто не взлетел. После «Удара молотом» на авиабазе НАТО в Гейленкирхене полыхало шесть огромных костров. Недавно они были самолетами АВАКС.
Командир Е-3А принял решение самостоятельно возобновить контроль за воздушной обстановкой. Набрав высоту, самолет активировал свой сверхмощный бортовой радар.
-Господи, что творится сегодня в небе!? –спустя десять секунд воскликнул оператор. Столько времени потребовалось, чтобы система обновила данные. За один цикл обзора локатор AN\APY-1 обнаружил шестьсот воздушных целей над Западной Европой. Это было предельным количеством для АВАКСа. Вполне возможно, что их было значительно больше, и подавляющая часть была опознана как неприятельская. Компьютеры выбрали 250 наиболее важных целей и взяли на автосопровождение, непрерывно отслеживая характер их действий. На соседнем дисплее пошла картинка цифровой карты подстилающей поверхности с наложенными на нее текущими координатами в реальном масштабе времени и направлениями в векторной форме.
-Переведите всю тактическую связь на резервные частоты во всем военном диапазоне, -распорядился офицер и посмотрел на дисплей. –Это что там в северо – восточном секторе?
-То, что осталось от немцев и датчан, сэр. При таком натиске русских они продержатся недолго.
-Отзывайте их назад. Немедленно.
В кабине «Небесного сторожа – 21» все происходящее очень напоминало компьютерную игру. На экранах отображения тактической информации зеленые электронные отметки отвернули в сторону, стараясь оторваться от красных. Некоторые просто потухли. Это значило, что в трехстах километрах отсюда только что сбили настоящий самолет.
-Похоже, у них получается, сэр.
-Тем, у кого нет боезапаса или кончается топливо, найдите безопасное место, где можно приземлиться. Запросите аэродромы в Шотландии и в Южной Норвегии. Остальные переформируйте для продолжения боя.
-Сэр, на связь вышел Сустерберг. –Американская авиабаза в Нидерландах находилась слишком далеко для советских оперативно-тактических ракет. Теперь полнокровная 32-я отдельная истребительная эскадрилья ВВС США находилась на старте и ее истребители F-15C «Игл» - лучшие истребители в мире – только ждали приказа от «Небесного сторожа-21».
-Отлично. Что у нас еще есть?
-Голландцы готовы, сэр. Бельгийскому авиакрылу нужно еще пять минут.
-Надо поднять их всех разом, -решил командир. -Давайте теперь посмотрим на «бандитов».
-Вот здесь, здесь и здесь действуют их истребители, -оператор разведки указал места на индикаторе кругового обзора. –Они сопровождают возвращающиеся назад бомбардировщики. Дальше к востоку обнаружено множество целей в секторе от 20 до 135 градусов. Курс «бандитов» западный, скорость невысокая. Наверное, тяжело нагружены. Это их следующий ударный эшелон, сэр.
-Будем атаковать его. Объявляйте общий взлет. Экипажу организовать перегруппировку истребителей и обеспечить им целеуказание, -отдал последние распоряжения перед схваткой тактический командир «Небесного сторожа – 21». –Будем воевать по-настоящему. Противовоздушная операция началась.
Первым внезапным ударом сломить авиационную мощь НАТО не удалось, и теперь советским ВВС придется помериться с ней силой в прямом воздушном бою. Ставка будет очень высока.
. 
