devi7 написал(а):
.Вот пример о положении в Первом стратегическом эшелоне советских войск. Свидетель - генерал-майор Д.И.Осадчий. В то время он был старшим лейтенантом, командиром танковой роты в 3-м танковом полку 2-й танковой дивизии 3-го механизированного корпуса 11-й армии Северо-Западного фронта. Это в Литве. Перед войной дивизию подняли по боевой тревоге, выдвинули в приграничные леса. Танки КВ-2 загрузили бетонобойными снарядами. Логично: впереди Восточная Пруссия, на ее территории - сотни мощных железобетонных оборонительных сооружений. Чтобы их ломать, нужны именно бетонобойные снаряды. Но война началась не так, как планировали: железобетонных укрепленных полос прорывать не пришлось, бетонобойные снаряды не потребовались, пришлось защищать свою страну, воевать на своей территории.
Гаубица М-10Т посылала 40 кг снаряды с начальной скоростью 436 м/с. Для стрельбы применялись только фугасные снаряды ОФ-530 с уменьшенным зарядом Ж-536. Теоретически допускалось применение морского полубронебойного снаряда образца 1915/28, но он применялся только во флоте и на складах РККА отсутствовал, поэтому отсутствовал и в боеукладке КВ-2. Вопреки некоторым публикациям, стрельба бетонобойными снарядами от полевой гаубицы М-10 категорически запрещалась о чем было специально указано в руководстве службы танка КВ-2. Связано это было с тем, что при выстреле у танка заклинивало башню. Из-за большой реакции отдачи при выстреле, что вело к повреждению узлов моторно-трансмиссионной группы, стрельба из танка допускалась только с места. Вплоть до начала войны для КВ-2 пытались отработать специальный бетонобойный боеприпас (предполагалось иметь по 6–8 снарядов на танк), но так и не успели. А после прекращения выпуска КВ-2 свернули работы и по бетонобойным боеприпасам для него. К тому же опыт войны показал, что осколочно-фугасные снаряды большого калибра оказались более эффективными против танков, чем бетонобойные.
Штатный боезапас танка составлял 36 фугасных выстрелов раздельного заряжания, размещенных главным образом в башенной нише. В боекомплект входили также 3087 патронов к 2 пулеметам ДТ. Несмотря на все категоричные запреты к использованию других боеприпасов, на практике в обстановке хаоса лета 1941 года из-за отчаянного положения с обеспеченностью КВ-2 положенными по штату боеприпасами могли применяться (и, скорее всего, применялись) любые виды 152-мм гаубичных снарядов, которые только удавалось найти. В некоторых военных округах комплектность была на уровне 10%, в других штатных боеприпасов для КВ-2 не было вовсе. То есть могли использоваться как бетонобойные снаряды Г-530, так и осколочные гаубичные гранаты сталистого чугуна О-530А, зажигательные снаряды, старые фугасные гранаты, шрапнель.
Д.И. Осадчий, встретивший войну в этом мехкорпусе, пишет: «22 июня 1941 года 5-я танковая рота 3-го танкового полка 2-й танковой дивизии Прибалтийского особого военного округа, которой мне довелось командовать, готовилась к учению. Подготовка проходила в лесу, в 4–5 км от военного городка в районе сбора по тревоге, где мы находились с 18 июня» и чуть ниже: «Район дислокации полка располагался приблизительно в 120 км от государственной границы». (ВИЖ. 1988. № 6. С. 52.).
Уже 23-го июня завязались, как их потом назовут, бои местного значения. Наша 2-я танковая дивизия вступила в бой с наступающими частями немцев. Моя рота тяжелых танков КВ без собственных потерь уничтожила несколько десятков танков противника. Но подразделения, вооруженные устаревшими танками БТ и Т-26, были практически выбиты за первые два дня. Тем не менее, на нашем участке немцы не смогли продвинуться, и, понеся большие потери, обошли нашу дивизию с северо-запада. Вечером 24-го июня командир дивизии генерал-майор Е.Н.Солянкин собрал у себя всех командиров частей и подразделений, чтобы поставить новую задачу - совершить обходной маневр и нанести по фашистам удар с тыла. К этому времени кроме 21 тяжелого КВ нашего батальона в дивизии оставалось только 9 легких танков...
Своим НП командир полка выбрал мой танк, так что мне пришлось высадить орудийного наводчика сержанта Черныша, а самому занять его место. На рассвете 25-го июня танки двинулись на восточную опушку леса, с ходу развернувшись в боевой порядок. С обращенных к нам скатов небольшой возвышенности вражеские орудия вели огонь прямой наводкой. Мы, непрерывно стреляя, двинулись прямо на них. Вскоре пушки оказались под нашими гусеницами. Та же участь постигла и пулеметные гнезда. Разделавшись с ними, КВ перевалили возвышенность и вырвались в открытое поле, которое было буквально заполнено вражескими танками и бронемашинами. На максимальной скорости мы ворвались во вражеские боевые порядки, но силы были слишком неравны. Мы уничтожили большое количество вражеской техники, используя главные достоинства КВ - мощную лобовую броню, большие огневые возможности и маневренность, но на шоссе вырвались только четыре машины. По ним продолжали бить фашистские танки, расположенные вдоль шоссе. На нашем КВ были значительные повреждения - снарядами сбиты антенны и люк командирской башни, выбита шаровая установка с пулеметом. Вскоре загорелись и остановились три танка роты, прорывавшиеся вслед за нами. Они, повернув башни, еще вели бой - свой последний бой с фашистами. А наш КВ с той минуты остался в полном одиночестве. Через несколько километров огонь фашистов стал слабее. Продолжая выдерживать предельную скорость, мы вели непрерывную стрельбу из пушки и спаренного с ней пулемета. Но тут от попадания вражеских снарядов вначале заклинило башню, а несколькими минутами позже - пушку. Лишенный даже возможности наблюдать (перископ снесло еще раньше вместе с командирским люком) командир полка майор Рагочий помогал заряжающему до тех пор, пока крупнокалиберный снаряд не пробил броню. Командира полка убило, а радист сержант Петросян и заряжающий сержант Сажин были ранены осколками. В башне вспыхнул пожар, из пробитого бака вытекало горючее, огонь с каждой минутой разрастался, взорвались запалы к гранатам Ф-1.
Горящий танк, продолжая двигаться, ведя огонь по противнику, пока очередной снаряд не попал в моторное отделение. Когда мы с наганами в руках выбирались из горящего танка, автоматная очередь скосила механика-водителя Ясенюка. Мы с радистом Володей Петросяном и заряжающим Костей Сажиным ползком добрались до дренажной трубы под дорогой, где и потушили тлеющие комбинезоны. Не успели отдышаться, как на дороге послышался топот сапог. Выбравшись через канаву на ржаное поле, мы осторожно ползли среди колосьев, делая частые остановки, прислушиваясь, нет ли погони. Немцы дали вслед несколько автоматных очередей, а некоторое время спустя подожгли рожь. Но огонь не успел нас настичь, зато дал хорошую дымовую завесу, под прикрытием которой мы и добрались до противоположного конца поля, за которым опять начинался лес.
В лесу нас встретили литовские лесничие, дали нам умыться, накормили, перевязали раны. Немного отдохнув и поблагодарив за сердечный прием, мы двинулись на восток.
К вечеру, выйдя на проселок, увидели движущуюся по ней колонну автомашин. Это оказалась группа бойцов и командиров дивизии, чудом проскочивших на автомашинах по проселочным дорогам, пока немцев отвлек бой на шоссе с нашими КВ. От политрука Вольхина я узнал, что после гибели нашего батальона командир дивизии генерал-майор Е.Н. Солянкин застрелился со словами: "Нет дивизии - нет и ее командира".
Через несколько километров на нашу колонну напали фашистские стервятники. Одна из бомб разорвалась рядом с нашей полуторкой. Машина перевернулась, загорелась, все, кто был в кузове, оказались на земле. К счастью, раненых и убитых не было - отделались царапинами и ушибами.
Оправившись от авианалета, разместившись на уцелевших машинах, мы продолжали путь. Вскоре колонну догнали еще две полуторки с танкистами нашей дивизии. Среди них оказался командир комендантского взвода 3-го танкового полка лейтенант Иван Тетерский, который сохранил и вывез из огня наше Боевое Знамя.
Когда потом с боями подходили к Риге, наша группа включала в себя более трехсот двадцати танкистов на нескольких десятках автомашин и четыре счетверенные зенитные установки. Костяк этой группы составляли израненные, обожженные танкисты из частей и подразделений нашей дивизии. Решением штаба Северо-Западного фронта из них в районе Пскова были сформированы два отдельных танковых батальона, которые воевали до победы...
Штатный боезапас танка составлял 36 фугасных выстрелов раздельного заряжания, размещенных главным образом в башенной нише. В боекомплект входили также 3087 патронов к 2 пулеметам ДТ. Несмотря на все категоричные запреты к использованию других боеприпасов, на практике в обстановке хаоса лета 1941 года из-за отчаянного положения с обеспеченностью КВ-2 положенными по штату боеприпасами могли применяться (и, скорее всего, применялись) любые виды 152-мм гаубичных снарядов, которые только удавалось найти. В некоторых военных округах комплектность была на уровне 10%, в других штатных боеприпасов для КВ-2 не было вовсе. То есть могли использоваться как бетонобойные снаряды Г-530, так и осколочные гаубичные гранаты сталистого чугуна О-530А, зажигательные снаряды, старые фугасные гранаты, шрапнель.
отсутствие карт ,что доказывает?
Я.Н.Федоренко доклад об использовании советских танковых войск в первые дни войны
Читали доклад полностью?