Barbudos написал(а):Axler написал(а):Очень советую почитать Сергея Довлатова. Всего. Ну если по тематике то рассказ - зона. Он проходил срочку на зоне охранником. На мой взгляд самый яркий писатель.
Я его наизусть почти знаю...Поскольку ужасно люблю. :good: И перечитываю регулярно. Уникальное чувство саркастического юмора и великолепное знание русского языка!!!!
Но любимое-не "Зона", а "Заповедник", и "Компромиссы". Правда, это может понять только интеллигент еще советского разлива, не в обиду будь сказано нынешней интеллигенции. :OK-)
И этого капитана не вернуть - никак... Беды навалились, смерти - нет спасения. Будь проклята, война! Его привезли сегодня прямо с передовой, в открытой машине. Солдаты, видимо, торопились скорее доставить своего командира к хирургам в госпиталь, в теплый дом. "Они тебя спасут!" - небось, говорили. Правильно делали. Зачем оставлять в медсанбате, когда там - очередь, холод, а тут лишние полчаса - и Подольск. Все правильно. И мы вроде тоже все правильно делали на этот раз...
А результат такой же, как у того, Попкова. Ни черта не стоит эта наша наука! Не тянет она за другими, жестокими науками, которые смерть изобретают.
Их двоих привезли с ранениями живота. Один умер в сортировке через пятнадцать минут: там уже мы ничего не могли сделать - последние редкие вздохи.
Второй слабо стонал, просил: "П-и-и-ть, п-и-ть..", двигал беспокойно руками. Пульс - еле-еле. Сразу же принесли в перевязочную. Морфий, камфару, грелки. В верхней части живота - рана сантиметра два. Ощупывание бесполезно. Ясно - ранение, проникающее в брюшную полость, с повреждением органов, может, даже с кровотечением.
Совершенно холодный, весь дрожит - 30 градусов мороза на дворе.
- Нет, так мы не согреем. Давайте в ванную - к железной печке!
Снесли, отогревали полчаса, продолжали капельно вливать глюкозу со спиртом. Не помогает. Давление - 70. Но успокоился, лежит почти безучастный...
- Нужно оперировать, товарищ капитан!
Кивнул. Хочет поговорить, мы тут же наклонились над ним.
- Да, раз нужно... только... чувствую... умру. Знаете, как мы воевали... Я ротный... рота у меня... выстояли в ноябре, теперь гоним... Народ такой замечательный... как один поднялись сегодня и всегда. Русские люди, сибиряки... жалко мне их. Попадет какой-нибудь горячка - погубит ребят зря...Я их так берег...
Так мы ждали три часа. Он забывался, потом опять начинал говорить, рассказывал о семье: двое детей, был учителем, жена тоже учительница.
...В гимнастерке в документах... Там адрес и... Да-да, принесите мне их... Карточки там... Как это я забыл? Не попрощался... Умираю, а все о делах думаю... Не верит человек в смерть.
Принесли документы, нашли фотографию. Два мальчика, женщина с челочкой, серьезная, некрасивая. Погладил фотографию... Потом забылся, выронил, спохватился, стал шарить руками: "Где... где они?.."
Я решил: "Нет, больше ждать нельзя". Идут часы, уже кончается контрольный срок для живота - шесть часов. Дальше катастрофически растет опасность перитонита. Уже четыре часа ждем - не лучше. Рана почти над печенью, возможно кровотечение... Все уже готово для операции.
- Начинай, Тамара, наркоз.
Обычная, нетрудная, довольно быстрая лапаротомия. Ранение желудка, кровь и пища в брюшной полости, даже осколок нашли. Все дырки зашили, осушили тампонами содержимое. Стрептоцид засыпали. Швы наглухо.
- Пульса нет!
Это Тамара сказала мне, когда кончили зашивать. Щупаю сам - нет. Только на шее бьется артерия. Дыхание редкое, поверхностное.
Умирает капитан. Командир роты. Учитель. Отец и муж... А так хотелось его спасти!
Еще 500 кубиков крови в вену. Еще глюкозу... Ну, очнись же, очнись! Ведь все сделано, как надо, по науке... Нет, не помогает... Может быть, лучше, что не просыпается...
Обнажил артерию, и вкачали в нее три ампулы крови, быстро, с давлением.
Все напрасно, как в песок. Еще час были редкие вздохи, можно было выслушать отдельные сердечные удары...
Уже не молил о чуде. Чудес не бывает... На следующее утро приехали лейтенант и три солдата забирать капитана. Сухо выслушали мои виноватые объяснения. Нет, не поверили, что нельзя было.
Наверное, решили: "Не к тому хирургу привезли..."
хирурги да врачи, это я не знаю какие нервы надо иметь (((( это даже сложнее чем в штыковую по чистому полю с минами на пулемётный расчёт ((( тут как повезёт ну пуля дура хоть и шансы малы а у врачей (((( за удачное спасение мало кто поблагодарит а вот за смерть ни смотря ни на какие усилия много кто грязи выльет (((zdobin написал(а):Не столько советую прочитать как хочу привести отрывок из книги Н. Амосова "ППГ-2266(Записки полевого хирурга)" Если почитаете конечно то в накладе не будете.
http://www.icfcst.kiev.ua/amosov/PPG2266-5_r.html
И этого капитана не вернуть - никак... Беды навалились, смерти - нет спасения. Будь проклята, война! Его привезли сегодня прямо с передовой, в открытой машине. Солдаты, видимо, торопились скорее доставить своего командира к хирургам в госпиталь, в теплый дом. "Они тебя спасут!" - небось, говорили. Правильно делали. Зачем оставлять в медсанбате, когда там - очередь, холод, а тут лишние полчаса - и Подольск. Все правильно. И мы вроде тоже все правильно делали на этот раз...
А результат такой же, как у того, Попкова. Ни черта не стоит эта наша наука! Не тянет она за другими, жестокими науками, которые смерть изобретают.
Их двоих привезли с ранениями живота. Один умер в сортировке через пятнадцать минут: там уже мы ничего не могли сделать - последние редкие вздохи.
Второй слабо стонал, просил: "П-и-и-ть, п-и-ть..", двигал беспокойно руками. Пульс - еле-еле. Сразу же принесли в перевязочную. Морфий, камфару, грелки. В верхней части живота - рана сантиметра два. Ощупывание бесполезно. Ясно - ранение, проникающее в брюшную полость, с повреждением органов, может, даже с кровотечением.
Совершенно холодный, весь дрожит - 30 градусов мороза на дворе.
- Нет, так мы не согреем. Давайте в ванную - к железной печке!
Снесли, отогревали полчаса, продолжали капельно вливать глюкозу со спиртом. Не помогает. Давление - 70. Но успокоился, лежит почти безучастный...
- Нужно оперировать, товарищ капитан!
Кивнул. Хочет поговорить, мы тут же наклонились над ним.
- Да, раз нужно... только... чувствую... умру. Знаете, как мы воевали... Я ротный... рота у меня... выстояли в ноябре, теперь гоним... Народ такой замечательный... как один поднялись сегодня и всегда. Русские люди, сибиряки... жалко мне их. Попадет какой-нибудь горячка - погубит ребят зря...Я их так берег...
Так мы ждали три часа. Он забывался, потом опять начинал говорить, рассказывал о семье: двое детей, был учителем, жена тоже учительница.
...В гимнастерке в документах... Там адрес и... Да-да, принесите мне их... Карточки там... Как это я забыл? Не попрощался... Умираю, а все о делах думаю... Не верит человек в смерть.
Принесли документы, нашли фотографию. Два мальчика, женщина с челочкой, серьезная, некрасивая. Погладил фотографию... Потом забылся, выронил, спохватился, стал шарить руками: "Где... где они?.."
Я решил: "Нет, больше ждать нельзя". Идут часы, уже кончается контрольный срок для живота - шесть часов. Дальше катастрофически растет опасность перитонита. Уже четыре часа ждем - не лучше. Рана почти над печенью, возможно кровотечение... Все уже готово для операции.
- Начинай, Тамара, наркоз.
Обычная, нетрудная, довольно быстрая лапаротомия. Ранение желудка, кровь и пища в брюшной полости, даже осколок нашли. Все дырки зашили, осушили тампонами содержимое. Стрептоцид засыпали. Швы наглухо.
- Пульса нет!
Это Тамара сказала мне, когда кончили зашивать. Щупаю сам - нет. Только на шее бьется артерия. Дыхание редкое, поверхностное.
Умирает капитан. Командир роты. Учитель. Отец и муж... А так хотелось его спасти!
Еще 500 кубиков крови в вену. Еще глюкозу... Ну, очнись же, очнись! Ведь все сделано, как надо, по науке... Нет, не помогает... Может быть, лучше, что не просыпается...
Обнажил артерию, и вкачали в нее три ампулы крови, быстро, с давлением.
Все напрасно, как в песок. Еще час были редкие вздохи, можно было выслушать отдельные сердечные удары...
Уже не молил о чуде. Чудес не бывает... На следующее утро приехали лейтенант и три солдата забирать капитана. Сухо выслушали мои виноватые объяснения. Нет, не поверили, что нельзя было.
Наверное, решили: "Не к тому хирургу привезли..."
Одной из последних раненых привезли девушку-разведчицу. Ей уже сделали высокую ампутацию бедра по поводу оскольчатого перелома, и она в тяжелейшем остром сепсисе. Красивая белокурая девушка с мужественным лицом. У нее было четыре ордена, из них два - Красного Знамени. Теперь ее представили к званию Героя, но ей уже не дожить до награды...
- Я умру, доктор? Да?
- Ну, что ты, милая. Жалко ноги, но жизнь дороже... Сделают протез.
- Что - протез... Я чувствую, как жизнь уходит. Засыпаю, забываюсь и все боюсь, что не проснусь... А не спать не могу...
Что мы могли для нее сделать? Переливали свежую кровь каждый день, вливали глюкозу, всякие витаминные препараты. Культя была покрыта омертвевшими тканями, из нее торчал острый обломок бедра почти у шейки. Надо думать, что инфекция прошла в тазобедренный сустав.
Сепсис развивался стремительно, каждый день потрясающие ознобы и поты по несколько раз. В интервалах лежит бледная, как труп. Несмотря на ежедневные переливания крови, процент гемоглобина снизился до 30. За ней ухаживала Шура Маташкова. Слабеньким голосом больная спрашивала:
- Шурочка... уже объявили о победе?
- Нет ещё... еще нет.
- Ты же меня сразу разбуди... Так хочу дожить, чтобы уже сказали: "Все!"
И она дожила...
Вечером 8-го инженеры из соседней радиочасти принесли новость: готовится формальное подписание капитуляции.
Утром 9 мая наша перевязочная работала как всегда, хотя все ждали экстренного сообщения. На столах лежали раненые, некоторые развязаны, другие ожидали перевязки, третьих готовили к гипсованию. Канский делал рентгеноснимки. перекатывал передвижной аппарат от одного стола к другому. Было часов одиннадцать.
Вдруг слышим стрельбу из винтовок и автоматные очереди. Все сильнее и сильнее. Сначала не поняли.
- Что там - сказились? Сейчас кого-нибудь подстрелят.
Вдруг Степа Кравченко объявил из дверей:
- Победа! Победа!
На улицу!
Все кинулись наружу. Я тоже. Лида накладывала повязку и задержалась.
- Сестрица... Останьтесь с нами...
Так она осталась и ходила от одного стола к другому, пожимала руки, поздравляла.
А на стадионе около госпиталя уже собралась толпа. Наши в халатах, другие в форме, солдаты из разных частей. Кругом слышим беспорядочную стрельбу.
Майор влез на ящик и объявил:
- Товарищи! Фашистская Германия капитулировала! Ура!
Все закричали, бросились обниматься. Майор выстрелил вверх, нашелся еще кто-то с оружием, послышались редкие хлопки. Салют слабенький, мы - госпиталь.
Долго еще не хотели расходиться, с трудом удалось отправить сестер и врачей.
В перевязочной Лида уже успела перевязать почти всех, что лежали на столах. Я поздравил их с победой. Дальше были слезы, которые запомнились на всю жизнь.
Шура Маташкова заглянула в перевязочную.
- Николай Михайлович, пойдемте к Зое...
А что, плохо?
Нет, нужно ей сказать... просила. Вы лучше скажете.
Мне не хотелось идти... Нет, не хотелось... Но что сделаешь - надо. Доктор.
Она лежала одна в маленькой палате, бледная, с синевой, глаза закрыты, и даже не знаешь, жива ли. Шура шепчет:
- У нее был озноб в восемь часов... Теперь забылась. Но очень просила разбудить...
- А может, не будить? Проснется - скажем.
- Разбудить, Николай Михайлович... Пожалуй, и не проснется уже сама.
- Зоя, Зоечка!
Чуть приоткрыла веки. Облизала сухие губы.
- П-и-ть..
Шура напоила ее из поильника морсом. Глаза совсем открылись. Взгляд осмыслился.
- Зоя, Германия капитулировала! Поздравляю тебя с победой!
Оживилась, улыбнулась болезненной, робкой улыбкой. Слеза поползла из угла глаза по виску вниз.
- Позд-р-а-в-ляю... и вас поздравляю... Дождалась... Теперь бы поправиться...
Сел около нее на кровать, взял руку, тонкую, бледную, бескровную, с грубой кожей на ладони, с короткими неровными ногтями..
Говорил, утешал...
- Ты усни, Зоечка. Набирайся сил...
И она уснула...
К вечеру был еще один озноб, после которого полный упадок сил и сердечная слабость... Ничего сделать не могли. Умерла...
Это была последняя смерть в нашем госпитале. И оттого особенно обидная и печальная.
Достоверно весьма и без прекрас.Sausuolis написал(а):Bоспоминания Героя России Альберта Маратовича Зарипова
Конторович и Рыбаков Артем как-то очень похожи по теме и стилю написания. Сначала подумал что автор один человек.Андер написал(а):Конторович, Рыбаков Артем.
Связист написал(а):Конторович и Рыбаков Артем
Это который "Бремя империи" и далее? Почитать можно, конечно. Только вот дяденька выбрал неудачную посылку. Его альтернативная Российская Империя построена якобы староверами. Ну-ну. Они своим начетничеством и не способностью увидеть лес за деревьями мало что способны построить. Тем более таких масштабов. Но почитать можно. Крепкий такой "технотриллер". Одни бои в Бейруте чего стоят. Прям просто на экран просятся.Андер написал(а):Очень серьезная альтернативка у Афанасьева (Маркьянова), но очень сложная для прочтения из-за манеры написания.
Он 4 года назад умер!Breeze написал(а):Кончина писателя Майкла Крайтона