- Сообщения
- 15.918
- Адрес
- г. Ставрополь
Предлагаю вашему вниманию фрагменты стати о новом договоре по СНВ, опубликованной в газете "Красная звеза" 14 марта 2009 г. (www.redstar.ru). По моему мнению (ИМХО) это наиболее полное изложение того о чем сейчас говорят. Так как статья достаточно большая, предлагаю фрагменты статьи. Желающие могут полностью прочитать ее на сайте газеты
Итак, фрагменты
Как представляется, это должен быть договор, свободный от недочетов предыдущих соглашений по стратегическим наступательным вооружениям (СНВ), не подрывающий глобальную стратегическую стабильность, а основывающийся строго на принципах равенства и одинаковой безопасности сторон. Будущая договоренность должна стимулировать другие государства, обладающие ядерным оружием, к вступлению в соответствующий переговорный процесс о введении ограничений на их национальные ядерные средства - как на носители, так и на боезаряды.
Следует сразу договориться с США о том, что предметом переговоров будет не традиционная стратегическая триада, ранее состоявшая из межконтинентальных баллистических ракет (МБР), баллистических ракет подводных лодок (БРПЛ) и тяжелых бомбардировщиков (ТБ), а расширенная. То есть переговоры должны охватывать также крылатые ракеты морского и воздушного базирования (КРМБ и КРВБ) в ядерном снаряжении с дальностью стрельбы свыше 600 км, так как, размещаясь на носителях (надводных кораблях, подводных лодках и бомбардировщиках), они сами являются носителями ядерного оружия и образуют класс самостоятельных стратегических наступательных вооружений. К сожалению, одним из наиболее существенных недостатков договоров по проблематике СНВ как раз и было отсутствие в них ограничений на развертывание столь высокоточных и весьма эффективных систем, которые могут иметь даже меньшее подлетное время, чем МБР наземного базирования, в особенности если они будут выдвинуты на передовые рубежи.
Его следует увязать с решением проблемы введения взаимных сбалансированных ограничений на глобальную систему ПРО. Необходимость такой увязки вытекает из логической, органической и реальной взаимосвязи между стратегическими наступательными и оборонительными вооружениями. Без урегулирования проблемы ПРО именно в глобальном измерении (а не только, скажем, путем отказа Вашингтона от планов развертывания «регионального» позиционного района ПРО в Восточной Европе), а также без недопущения милитаризации космического пространства нельзя идти на какие-либо новые договоренности с США о сокращении СНВ. Ибо это было бы опасным и дестабилизирующим решением, наносящим ущерб национальной безопасности России.
Возможные лимиты
Одной из главных проблем новых договоренностей по СНВ станет, безусловно, вопрос о количестве сокращаемых боезарядов и их носителей. Ограничивать боезаряды и одновременно оставлять «за скобками» сокращений носители - это нонсенс, ведущий к половинчатым ограничениям, а при желании ненадежного партнера - и к нарушениям достигнутых договоренностей.
В ноябре 2000 года тогдашний Президент России Владимир Путин впервые высказался за сокращение стратегических арсеналов России и США до 1.500 боезарядов для каждой стороны. Некоторые представители российских академических кругов предлагали установить лимит в пределах 1.000 - 1.500 единиц боезарядов, находящихся на боевом дежурстве и в резерве. Цифрой в 1.500 боезарядов неоднократно оперировали и высокопоставленные представители администрации Джорджа Буша-младшего, имея при этом в виду только оперативно развернутые боезаряды (ОРБЗ).
Новый президент США Барак Обама предлагает выйти в какой-то отдаленной перспективе на «глобальный нуль» по всем видам ядерных вооружений всех ядерных государств. При этом он предпочитает не указывать в своих выступлениях количественный параметр намечаемых сокращений по будущему договору по СНВ. Никто из представителей его администрации публично не подтвердил готовность пойти на «тысячный рубеж» по ОРБЗ, который был озвучен в феврале этого года лондонской газетой «Таймс».
Было бы правильным, если бы новый договор по СНВ ограничивал не только ОРБЗ, но и оперативно неразвернутые боезаряды (ОНРБЗ), то есть снятые с носителей и перевезенные на централизованные базы хранения в виде активного резерва. Уход от решения этой проблемы в ДСНП позволил Пентагону сохранить дополнительно 2.855 боезарядов, которые он может в любое время вернуть в состав стратегических ядерных сил, что превысило бы нижний предел сокращений, предусмотренных соглашением почти в 1,7 раза.
Базовые принципы
Наиболее предпочтительным и быстрым урегулированием вопроса может быть только объединение ОРБЗ и ОНРБЗ сторон под одним общим сокращаемым лимитом. Определение их количества для каждого отдельного компонента «расширенной стратегической триады» привело бы к затягиванию переговорного процесса в силу асимметричной структуры СНВ сторон. Конечно, новый договор мог бы допустить сохранение определенного количества ОНРБЗ в интересах наполнения активного стратегического резерва в виде «возвратного потенциала» (имеющего боезаряды, готовые к немедленной установке на носители), скажем, в пределах 10 проц. от ОРБЗ, но никак не в разы. Разумеется, в целях недопущения сохранения «возвратного потенциала» все остальные сокращаемые ОНРБЗ подлежали бы уничтожению на взаимной основе.
В будущий договор следовало бы включить положение об ограничении суммарного забрасываемого веса баллистических ракет, что лишь иногда практиковалось ранее.
Так же, как и ДСНП, намечаемый договор должен предусматривать возможность самостоятельного определения сторонами количества боезарядов и носителей каждого элемента «расширенной стратегической триады» без указания подуровней, при этом каждая сторона руководствуется своими стратегическими установками и планами военного строительства.
Намечаемый договор должен также включать ограничения на создание новых типов ядерных боезарядов СНВ и носителей для их доставки. России и США следует повторить обязательства не создавать новых видов этих вооружений. Аналогичные обязательства надо бы предложить взять на себя и всем остальным государствам, обладающим стратегическим и нестратегическим ядерным оружием, - как «юридическим» государствам-обладателям его (Великобритания, КНР и Франция), так и «фактическим» ядерным странам (Израиль, Индия и Пакистан).
В разрабатываемый документ можно было бы включить положение о недопустимости принятия на вооружение СНВ с обычными боезарядами, то есть создания «компенсирующего потенциала», под видом которого на таких носителях вновь могут появиться ядерные боезаряды. Такая практика вела бы к непредсказуемости и повышению недоверия в сфере СНВ из-за неясности в том, какой боезаряд установлен на летящей МБР, БРПЛ, КРМБ или КРВБ - ядерный или обычный.
В заявлении российского руководства, распространенном в марте этого года на женевской Конференции по разоружению, Москва выдвинула предложение об исключении возможности размещения СНВ «за пределами национальной территории». Оно по логике должно распространяться на атомные подводные лодки с БРПЛ и КРМБ в ядерном снаряжении, а также на тяжелые бомбардировщики с КРВБ, оснащенные ядерными боезарядами. Наземные МБР пока не перемещались какой-либо страной за ее пределы, да и вряд ли будут (исключение составляют БРПЛ «Трайдент-2», поставленные США Великобритании). Что касается способов базирования МБР на национальных территориях России и США, то каждая сторона могла бы выбирать их по своему усмотрению (стационарно-шахтный и/или мобильный).
Одновременно представляется актуальным договориться о неразвертывании за пределами национальных территорий России и США и стратегических оборонительных вооружений, в том числе на первом этапе ударно-боевых стратегических систем ПРО, то есть противоракет (у нас таких систем за пределами территории страны нет). Если администрация Барака Обамы намерена всерьез заняться этим вопросом, то она должна возобновить свои обязательства по Договору по ПРО (1972 г.) и Протоколу к нему (1974 г.). Упоминавшиеся ранее нью-йоркские протоколы про проблематике ПРО можно было бы обсудить вновь.
Новый договор должен предусматривать реальный и всеобъемлющий механизм контроля за сокращаемыми СНВ. Его отсутствие в ДСНП делает этот документ, по сути, декларацией о намерениях, а не разоруженческим договорным актом. Вместе с тем этот механизм не должен быть громоздким, содержать чрезмерные и перестраховочные меры, в частности необходимо сократить количество инспекций и проверок, которые превращают контроль в дорогостоящее и обременительное дело.
Лучше контролировать и сокращать свои СНВ самостоятельно по собственному плану, чем уничтожать наши самые эффективные и перспективные системы, которые способны преодолевать американскую ПРО и которые противоположная сторона будет произвольно относить к «дестабилизирующим» или выторговывать у нас значительные уступки за малозначительные «подвижки». Например, попытается предложить нам частичный «размен» по ПРО: откажется от развертывания элементов стратегической системы ПРО в Польше и Чехии, но при этом потребует от нас каких-то особых уступок по договору по СНВ.
Итак, фрагменты
Как представляется, это должен быть договор, свободный от недочетов предыдущих соглашений по стратегическим наступательным вооружениям (СНВ), не подрывающий глобальную стратегическую стабильность, а основывающийся строго на принципах равенства и одинаковой безопасности сторон. Будущая договоренность должна стимулировать другие государства, обладающие ядерным оружием, к вступлению в соответствующий переговорный процесс о введении ограничений на их национальные ядерные средства - как на носители, так и на боезаряды.
Следует сразу договориться с США о том, что предметом переговоров будет не традиционная стратегическая триада, ранее состоявшая из межконтинентальных баллистических ракет (МБР), баллистических ракет подводных лодок (БРПЛ) и тяжелых бомбардировщиков (ТБ), а расширенная. То есть переговоры должны охватывать также крылатые ракеты морского и воздушного базирования (КРМБ и КРВБ) в ядерном снаряжении с дальностью стрельбы свыше 600 км, так как, размещаясь на носителях (надводных кораблях, подводных лодках и бомбардировщиках), они сами являются носителями ядерного оружия и образуют класс самостоятельных стратегических наступательных вооружений. К сожалению, одним из наиболее существенных недостатков договоров по проблематике СНВ как раз и было отсутствие в них ограничений на развертывание столь высокоточных и весьма эффективных систем, которые могут иметь даже меньшее подлетное время, чем МБР наземного базирования, в особенности если они будут выдвинуты на передовые рубежи.
Его следует увязать с решением проблемы введения взаимных сбалансированных ограничений на глобальную систему ПРО. Необходимость такой увязки вытекает из логической, органической и реальной взаимосвязи между стратегическими наступательными и оборонительными вооружениями. Без урегулирования проблемы ПРО именно в глобальном измерении (а не только, скажем, путем отказа Вашингтона от планов развертывания «регионального» позиционного района ПРО в Восточной Европе), а также без недопущения милитаризации космического пространства нельзя идти на какие-либо новые договоренности с США о сокращении СНВ. Ибо это было бы опасным и дестабилизирующим решением, наносящим ущерб национальной безопасности России.
Возможные лимиты
Одной из главных проблем новых договоренностей по СНВ станет, безусловно, вопрос о количестве сокращаемых боезарядов и их носителей. Ограничивать боезаряды и одновременно оставлять «за скобками» сокращений носители - это нонсенс, ведущий к половинчатым ограничениям, а при желании ненадежного партнера - и к нарушениям достигнутых договоренностей.
В ноябре 2000 года тогдашний Президент России Владимир Путин впервые высказался за сокращение стратегических арсеналов России и США до 1.500 боезарядов для каждой стороны. Некоторые представители российских академических кругов предлагали установить лимит в пределах 1.000 - 1.500 единиц боезарядов, находящихся на боевом дежурстве и в резерве. Цифрой в 1.500 боезарядов неоднократно оперировали и высокопоставленные представители администрации Джорджа Буша-младшего, имея при этом в виду только оперативно развернутые боезаряды (ОРБЗ).
Новый президент США Барак Обама предлагает выйти в какой-то отдаленной перспективе на «глобальный нуль» по всем видам ядерных вооружений всех ядерных государств. При этом он предпочитает не указывать в своих выступлениях количественный параметр намечаемых сокращений по будущему договору по СНВ. Никто из представителей его администрации публично не подтвердил готовность пойти на «тысячный рубеж» по ОРБЗ, который был озвучен в феврале этого года лондонской газетой «Таймс».
Было бы правильным, если бы новый договор по СНВ ограничивал не только ОРБЗ, но и оперативно неразвернутые боезаряды (ОНРБЗ), то есть снятые с носителей и перевезенные на централизованные базы хранения в виде активного резерва. Уход от решения этой проблемы в ДСНП позволил Пентагону сохранить дополнительно 2.855 боезарядов, которые он может в любое время вернуть в состав стратегических ядерных сил, что превысило бы нижний предел сокращений, предусмотренных соглашением почти в 1,7 раза.
Базовые принципы
Наиболее предпочтительным и быстрым урегулированием вопроса может быть только объединение ОРБЗ и ОНРБЗ сторон под одним общим сокращаемым лимитом. Определение их количества для каждого отдельного компонента «расширенной стратегической триады» привело бы к затягиванию переговорного процесса в силу асимметричной структуры СНВ сторон. Конечно, новый договор мог бы допустить сохранение определенного количества ОНРБЗ в интересах наполнения активного стратегического резерва в виде «возвратного потенциала» (имеющего боезаряды, готовые к немедленной установке на носители), скажем, в пределах 10 проц. от ОРБЗ, но никак не в разы. Разумеется, в целях недопущения сохранения «возвратного потенциала» все остальные сокращаемые ОНРБЗ подлежали бы уничтожению на взаимной основе.
В будущий договор следовало бы включить положение об ограничении суммарного забрасываемого веса баллистических ракет, что лишь иногда практиковалось ранее.
Так же, как и ДСНП, намечаемый договор должен предусматривать возможность самостоятельного определения сторонами количества боезарядов и носителей каждого элемента «расширенной стратегической триады» без указания подуровней, при этом каждая сторона руководствуется своими стратегическими установками и планами военного строительства.
Намечаемый договор должен также включать ограничения на создание новых типов ядерных боезарядов СНВ и носителей для их доставки. России и США следует повторить обязательства не создавать новых видов этих вооружений. Аналогичные обязательства надо бы предложить взять на себя и всем остальным государствам, обладающим стратегическим и нестратегическим ядерным оружием, - как «юридическим» государствам-обладателям его (Великобритания, КНР и Франция), так и «фактическим» ядерным странам (Израиль, Индия и Пакистан).
В разрабатываемый документ можно было бы включить положение о недопустимости принятия на вооружение СНВ с обычными боезарядами, то есть создания «компенсирующего потенциала», под видом которого на таких носителях вновь могут появиться ядерные боезаряды. Такая практика вела бы к непредсказуемости и повышению недоверия в сфере СНВ из-за неясности в том, какой боезаряд установлен на летящей МБР, БРПЛ, КРМБ или КРВБ - ядерный или обычный.
В заявлении российского руководства, распространенном в марте этого года на женевской Конференции по разоружению, Москва выдвинула предложение об исключении возможности размещения СНВ «за пределами национальной территории». Оно по логике должно распространяться на атомные подводные лодки с БРПЛ и КРМБ в ядерном снаряжении, а также на тяжелые бомбардировщики с КРВБ, оснащенные ядерными боезарядами. Наземные МБР пока не перемещались какой-либо страной за ее пределы, да и вряд ли будут (исключение составляют БРПЛ «Трайдент-2», поставленные США Великобритании). Что касается способов базирования МБР на национальных территориях России и США, то каждая сторона могла бы выбирать их по своему усмотрению (стационарно-шахтный и/или мобильный).
Одновременно представляется актуальным договориться о неразвертывании за пределами национальных территорий России и США и стратегических оборонительных вооружений, в том числе на первом этапе ударно-боевых стратегических систем ПРО, то есть противоракет (у нас таких систем за пределами территории страны нет). Если администрация Барака Обамы намерена всерьез заняться этим вопросом, то она должна возобновить свои обязательства по Договору по ПРО (1972 г.) и Протоколу к нему (1974 г.). Упоминавшиеся ранее нью-йоркские протоколы про проблематике ПРО можно было бы обсудить вновь.
Новый договор должен предусматривать реальный и всеобъемлющий механизм контроля за сокращаемыми СНВ. Его отсутствие в ДСНП делает этот документ, по сути, декларацией о намерениях, а не разоруженческим договорным актом. Вместе с тем этот механизм не должен быть громоздким, содержать чрезмерные и перестраховочные меры, в частности необходимо сократить количество инспекций и проверок, которые превращают контроль в дорогостоящее и обременительное дело.
Лучше контролировать и сокращать свои СНВ самостоятельно по собственному плану, чем уничтожать наши самые эффективные и перспективные системы, которые способны преодолевать американскую ПРО и которые противоположная сторона будет произвольно относить к «дестабилизирующим» или выторговывать у нас значительные уступки за малозначительные «подвижки». Например, попытается предложить нам частичный «размен» по ПРО: откажется от развертывания элементов стратегической системы ПРО в Польше и Чехии, но при этом потребует от нас каких-то особых уступок по договору по СНВ.
