Если завтра война...
04.09.2008 19:48 | Независимая газета
Запад и Россия способны в обозримом будущем делать крупные и средние гадости на периферии друг у друга
Признание Россией независимости Абхазии и Южной Осетии означает, что Москва наконец-то полностью приняла правила игры Вашингтона и Брюсселя. Победив в 45-летней холодной войне, Запад решил, что он во всем и всегда прав и ему все можно. Поэтому он начал ломать существующее мироустройство, не признавая государственный суверенитет и территориальную целостность стран. Косово и Ирак стали апофеозом этого стиля поведения.
СТРАННО, НО ФАКТ
Россия до последнего пыталась стоять на страже прежней системы, которую принято называть «Ялтинской». Не столько, наверное, из любви Кремля к международному праву, сколько потому, что в период низких цен на нефть и, следовательно, относительной слабости РФ эта самая система была ей выгодна.
Однако Запад упорно и целенаправленно разрушал основы договоренностей, достигнутых в 1945 году в Ялте и Потсдаме, параллельно росли цены на нефть и, соответственно, российское благосостояние, с которым приходит и ощущение силы. Москва решила, что бессмысленно спасать то, что все равно разрушено (к тому же – отнюдь не РФ). Причем коли есть сила, грех ей не воспользоваться. И скопировала в Грузии то, что Запад делал с Сербией в 1999–2008 годах. Только Россия вместо девяти лет прошла косовский путь менее чем за месяц.
А Запад почему-то сильно обиделся. Он ведь думал, что все можно лишь ему. Москва же показала, что и она хочет поступать аналогичным образом. И, самое страшное, с ней почти ничего нельзя сделать. Весьма накладен будет для Европы отказ от импорта российских нефти и газа. И экспорт в Россию товаров народного потребления сокращать невыгодно: слишком привлекателен для западных компаний постоянно растущий (по сути – необъятный) рынок РФ. Уже поэтому вероятность новой холодной войны кажется не очень высокой.
Кроме того, в основе предыдущей холодной войны лежало идейное противостояние. Сейчас его нет. Россия на словах полностью приняла западную политическую и экономическую модель. Более того, как было сказано выше, теперь она приняла и западную систему международных отношений. Хотя, как ни странно, именно последний факт и может стать основой для новой холодной войны. По крайней мере – теоретически.
К ПРОТИВОСТОЯНИЮ НЕ ГОТОВЫ
С военной точки зрения холодная война должна иметь вполне очевидное воплощение – новую гонку вооружений. Как известно, она надорвала СССР, имевший в союзниках еще и страны Варшавского договора. Сегодня вместо СССР есть Россия, меньшая во всех отношениях, весь бывший Варшавский договор теперь входит в НАТО, как и часть самого бывшего Советского Союза. Другая часть покойной сверхдержавы в Североатлантический альянс активно рвется. Суммарный валовой внутренний продукт государств – членов данного блока примерно в 30 раз больше ВВП России. Соответственно, в гонке вооружений у Москвы нет совсем никаких шансов.
Дело ведь усугубляется еще и тем, что Российская Федерация утратила многие важнейшие технологии и кадры оборонно-промышленного комплекса, катастрофически усугубилось отставание Вооруженных сил РФ от ВС НАТО в средствах связи, разведки, радиоэлектронной борьбы, системах управления и т.д. Это отставание сложилось еще в советский период, а теперь стало практически непреодолимым (по крайней мере – без экстраординарных усилий). Вот почему напрашивается аналогия с бразильской футбольной сборной 1960–1970-х годов. Ее девизом было: «Вы нам забьете, сколько сможете, а мы вам – сколько захотим». В случае возобновления полномасштабной гонки вооружений НАТО выпустит столько оружия, сколько захочет, а Россия – сколько сможет.
Увы, как показывает опыт последних лет, мы не можем почти ничего. Денег на армию и флот тратится всё больше, а вооружений поставляется всё меньше. Вдобавок почти всё закупаемое создано еще в советский период.
Плюс к тому, из нашего общества практически полностью исчезла такая важнейшая для ведения холодной (и тем более горячей) войны вещь, как оборонное сознание. Подогреваемая целенаправленной пропагандой, антизападная истерия последних лет дала большие плоды, очень значительная часть населения России рассматривает НАТО как главную угрозу, а США – как воплощение Абсолютного Зла. Но это отнюдь не означает, что люди всерьез захотят жертвовать своим растущим благосостоянием ради непонятно какой химеры...
С кем и ради чего мы собрались сражаться? Люди пойдут сдавать деньги в фонд обороны? Или станут в массовом порядке записываться в ряды Вооруженных сил (неважно, по призыву или контракту)? Поверить в это можно, только совсем утратив связь с реальностью.
ХУЖЕ, ЧЕМ В РОССИИ
Впрочем, по ту сторону «фронта» ситуация схожая.
На протяжении всего периода после окончания предыдущей холодной войны Североатлантический альянс неуклонно сокращает свои ВС. По количеству всех классов вооружений и военной техники нынешнее НАТО, состоящее из 26 стран, меньше того же блока образца 1991 года, когда в нем было 16 государств. Приобретение новых ВВТ никоим образом не компенсируют выбытия старых образцов. Более того, подавляющее большинство программ закупок современных вооружений в ходе реализации успевает существенно сократиться в количественном отношении по сравнению с первоначальными планами (часто – в разы).
А уж с оборонным сознанием на Западе дела обстоят, пожалуй, еще хуже, чем в России. Недаром почти все европейские страны перешли от призывного принципа комплектования личного состава своих армий и флотов к наемному. А в тех немногих государствах, где призыв сохранился (например, в Германии), больше половины потенциальных «защитников отечества» выбирают альтернативную службу. Нет у европейцев желания становиться в ратный строй.
Операция НАТО в Афганистане четко показала, что Североатлантический альянс сегодня – типичный «бумажный тигр». Несмотря на очень настойчивые просьбы и требования Вашингтона, Лондона и Оттавы, в столицах стран континентальной Европы категорически отказываются от участия их войск в сколько-нибудь серьезных боевых операциях.
События в Грузии лишь полностью подтвердили соответствующую репутацию «агрессивного империалистического блока». С одной стороны – единодушное негодование по поводу поведения России. С другой – никакой реальной помощи Тбилиси. Даже поставок оружия не было, не говоря уж о непосредственном участии в боевых действиях. Операции типа воздушного моста в Западный Берлин в 1948–1949 годах явно остались в прошлом навсегда. У нынешнего Запада кишка тонка. Даже относительно внятную политическую резолюцию НАТО принять не сумело, какая уж там война.
Апофеозом бессилия стала посылка в Черное море натовской эскадры. Она оказалась подчеркнуто слабой. Лишь американский эсминец «Макфолл» имеет возможности по нанесению ударов по наземным целям. Однако одним эсминцем воевать нельзя, это очевидно (американцы уж точно так не воюют). На самом деле, отправка к берегам Грузии группировки такого состава стала посланием Москве следующего содержания: «Нам и в голову не приходит сражаться, нам просто надо чуть-чуть сохранить лицо и хотя бы имитировать поддержку Грузии. Не обращайте на наши корабли внимания». Но, к сожалению, наша пропагандистская машина устроила по поводу пребывания этих корабликов в Черном море совершенно неприличную истерику, крайне унизительную для нас самих.
Евросоюз, как и следовало ожидать, выбирая между мягким и жестким вариантами санкций против России в качестве наказания за вторжение войск РФ в Грузию, не выбрал никакого.
В связи с этим крайне сложно представить, что европейские страны развернут крупномасштабное производство вооружений и военной техники, отрывая деньги от социальных программ. У Европы и так появились проблемы с социальной сферой, слишком уж она там развита, на всех многочисленных паразитов денег начинает не хватать. Пушки вместо масла там никому не нужны. Тем более, опять же, ради чего? Ради Грузии? А где это?
В Соединенных Штатах, конечно, оборонное сознание еще есть. Они бы могли возглавить единый антироссийский фронт. Но ресурсы этой страны и без того на пределе. События в Ираке и Афганистане показали, что наемный принцип комплектования армии не позволяет вести длительные войны, подразумевающие высокий уровень собственных потерь. При этом военный бюджет США достиг уже совершенно запредельных размеров. Америка тратит на оборону примерно столько же, сколько все остальные страны мира, вместе взятые. Раздувать расходы дальше уже, видимо, не представляется возможным, наоборот, их уже пора сокращать (если в Белый дом вселится Обама, данное сокращение практически неизбежно).
Чтобы вести полноценную холодную войну с Россией, США должны будут отказаться как минимум от одной из своих азиатских кампаний, возможно – и от обеих сразу. Плюс к тому скорее всего вернуть призывной принцип комплектования ВС. Ни то, ни другое невозможно по политическим соображениям.
ОБМЕН ГАДОСТЯМИ
Из всего вышесказанного следует, что полноценная холодная война представляется вещью в высшей степени маловероятной, оппоненты не готовы к ней и не способны на нее. Ни у тех, ни у других нет идей, обеспечивающих мобилизацию населения на серьезные жертвы ради возобновления военного противостояния.
Максимум, на что Запад и Россия способны в обозримом будущем в случае углубления противостояния, – делать крупные и средние гадости на периферии друг у друга.
Например, со стороны Запада было бы очень действенно принять в НАТО Украину, Грузию, да и, пожалуй, Азербайджан. В реальности блок от этого стал бы только слабее (поскольку подтвердилась бы тенденция к обороне увеличивающейся территории уменьшающимися силами), но оглушительная истерика Москвы будет гарантирована.
Правда, своей югоосетинской авантюрой Саакашвили лишь понизил шансы Грузии на членство в Североатлантическом альянсе. Европейцы сделают всё, чтобы замотать вступление этой страны в НАТО в бюрократических процедурах (не могут же они прямо сказать, что не собираются посылать своих солдат умирать за совершенно не нужную им Грузию, если та вновь захочет восстановить свою территориальную целостность).
С Украиной может получиться несколько проще и эффективнее. Это может выйти даже слишком эффективно, если Москва, надеясь помешать Киеву оказаться в НАТО, начнет педалировать крымскую проблему. Последствия подобного шага будут совершенно непредсказуемыми. Хочется надеяться, что этого не случится.
Россия, в свою очередь, может увеличить поставки вооружений «проблемным» странам – Ирану, Сирии, Венесуэле, КНДР, Мьянме, Судану. Разумеется, здесь возникает целый ряд вопросов. Если Иран и Венесуэла в целом весьма платежеспособны, то остальные перечисленные государства – очень ограниченно. Готова ли Москва вернуться к советской практике спонсирования «братских стран»? Сколько денег она намерена на это ассигновать в условиях, когда нехватка ВВТ для собственных Вооруженных сил постепенно принимает характер катастрофы? И, главное, а что мы от этого будем иметь? Гадость как самоцель – это немного низко для страны, претендующей на статус великой державы. Хотя, скорее всего, будет выбран именно этот вариант. И он может завести довольно далеко.
Взаимные гадости на периферии примут характер неконтролируемой эскалации. И тогда резко возрастет возможность того, что крайне маловероятно сейчас, – настоящей холодной войны и прямой гонки вооружений. В которой, как уже говорилось, у нынешней России нет шансов. Чтобы этот шанс появился, нужна кардинальная модернизация всего государственного устройства и всей системы военного строительства.
Как показала война с Грузией, наша армия осталась советской, ни о каком «возрождении мощи» нет и речи. Просто на наше счастье противостоящая нам армия тоже оказалась советской, только несравненно более слабой. Увы, у нас не принято делать адекватных выводов из побед. «Маленькая победоносная война», продолжающий литься на страну поток нефтедолларов, политическая и военная импотенция Европы в совокупности с иракско-афганским тупиком Америки очень сильно кружат головы обитателям Кремля. Это чрезвычайно опасно. Ощущение собственного всесилия, не имеющее серьезного военного подкрепления, может привести к переходу той черты, переходить которую не следует. Заметить эту черту бывает очень сложно. А потом становится поздно.
Александр Анатольевич Храмчихин - заведующий аналитическим отделом Института политического и военного анализа.
