sivuch, ясно, спасибо!
Интересный текст как раз по РТВ ГСВГ нашел, немножко там и по "Воздуху" есть.
Александр Торин. Служба в РТВ ПВО ГСВГ (1979-1984гг). Москва, 2009.
Интересный текст как раз по РТВ ГСВГ нашел, немножко там и по "Воздуху" есть.
Александр Торин. Служба в РТВ ПВО ГСВГ (1979-1984гг). Москва, 2009.
...Специфика ПВО ГСВГ, была такова, что все ее командование было представителями ПВО Сухопутных Войск, откровенно пренебрегающих опытом боевого дежурства Войск ПВО Страны. Немецкая же сторона очень болезненно реагировала на промахи системы ПВО ГСВГ. Ее войска тоже несли боевое дежурство, фактически дублируя наши действия, хотя юридическую ответственность не несли.
Я в свое время закончил учебу в КВИРТУ ПВО Страны, но был направлен на службу в Сухопутные войска (в год моего выпуска в названии училища пропала приписка «Страны», и я был направлен на службу в Сухопутные войска). В 1979г я уже работал в управлении ПВО штаба ПрибВО, когда в порядке эксперимента, войска ПВО ПРибВО и часть соединений Минской и Ленинградской армий ПВО были переподчинены округу. Командующим ПВО тогда был назначен грамотный, опытный и трудолюбивый генерал-лейтенант Черненко М.Д., до назначения бывший зам.командующего Киевской армии ПВО, у которого было чему поучиться. Таким образом, в ГСВГ, мне сразу бросились в глаза тактические промахи в группировке РТВ ГСВГ и организации боевого дежурства. Зоны обнаружения многих подразделений необоснованно перекрывались, данные о воздушной обстановке дублировались, на КП ПВО их обработка в реальном масштабе времени была просто не возможна. Имея в наличии около 50 подразделений РТВ ГСВГ и до 20 подразделений РТВ ННА, на территории ГДР, размером 200 х 400 км отсутствовало сплошное маловысотного поля не только вдоль западной границы, но и в пределах Берлинской контрольной зоны воздушной безопасности.
Справедливости ради, необходимо отметить, что в группе было организовано боевое дежурство Войск ПВО, существовали графики включения РЛС, формирующих радиолокационное поле, организовано взаимодействия с РТВ ВВС и ПВО ННА ГДР. В этом всем заслуга офицеров управления ПВО, и в большой мере, энтузиазма, настойчивости и авторитета подполковника Андреева. Мне достался хороший «задел», и глубокое понимание командованием необходимости дальнейшего совершенствования.
Первое с чего пришлось начать - с разработки боевых документов, в частности подробных и точных карт группировки.
В это время из Московского ВО прибыл для прохождения службы в должности Начальника РТВ, мой новый начальник, полковник Щербаков Сергей Георгиевич, с которым нам и удалось сделать то многое, о котором не стыдно вспоминать и сегодня.
70-80-ые годы прошлого века – это напряженная обстановка «холодной войны», взаимная демонстрация силы, постоянные провокационные демарши ВВС США, конфликты с участием транспортной и гражданской авиации «союзников» в небе над Берлином, учащающиеся нарушения воздушных границ ГДР легкомоторными аппаратами с запада. В воздухе постоянно патрулируют самолеты-разведчики США, ФРГ, Швеции, Норвегии, как над территорией ФРГ, так и в акватории Балтийского моря.
Анализ дислокации дежурных подразделений РТВ, показал, что группировку необходимо приближать к классической схеме, в первую очередь, просто переподчинив часть подразделений, создать четкие границы зон ответственности рот, батальонов, бригад. Хотя в радиотехнических войсках группы и была АСУ «Воздух-1п», но боевая работа велась исключительно планшетным методом, время запаздывания информации при этом могло достигать 10-12 мин., а ошибки в определении координат целей до 30 км. Не были исключением отсюда постоянные ошибки в привязке и идентификации целей. Только изменив схему организации связи и взаимодействия, появилась возможность повысить качество передачи информации о воздушной обстановке на соседние и вышестоящий ПУ (КП), повысить ее надежность точность и оперативность.
Следующим шагом совершенствования группировки РТВ явилось дополнительное развертывание резервных радиотехнических подразделений в местах разрывов радиолокационного поля, в первую очередь на направлениях возможного удара авиации стран НАТО. Были развернуты четвертые роты армейских радиотехнических батальонов, роты в групповых радиотехнических бригадах. Это позволило создать тактически обоснованные четыре линии радиолокационных постов вдоль госграницы ГДР, надежную группировку РТВ в Берлинской зоне и вдоль международных коридоров.
Коренным образом был изменен график несения боевого дежурства РТВ. В 1979-1980гг существовало несколько вариантов создания дежурного радиолокационного поля в обычной обстановке и один-два варианта его усиления. На деле же, никто достоверно на КП центров оповещения и РИЦ КП ПВО ГСВГ не мог оценить, какими РЛС создается поле, какие станции выведены на регламент, какие находятся в ремонте. Так, на расстоянии 30-50км могли работать РЛС предназначенные для ведения разведки высотных целей, а соседние РЛС обнаружения НЛЦ, могли находиться на расстоянии до 100км. Взаимное согласование графиков с РТВ ННА ГДР не проводилось из-за надуманных и порой трудно согласуемых препятствий, например, особого режима секретности. Это был секрет Полишинеля. Постоянно барражирующие вдоль границы ГДР самолеты разведчики НАТО и их аналитики-операторы на 8-10 сутки вскрывали замысел создания радиолокационного поля и легко находили его «прорехи». Графики составлялись на год. Более того, при провокационном приближении самолета-разведчика к госгранице, подавалась команда на усиление поля и тогда спонтанно включалась вся группировка вплоть до всех боеготовых РЛС. Не отставала и истребительная авиация. Боясь «потерять» нарушителя в отсутствии сплошного радиолокационного поля, оперативные дежурные поднимали в воздух дежурные истребители. Боевые пары, меняясь через каждые 30-60мин, непрерывно барражировали в зонах по 4-8 часов. Мы, бездумно расходуя технический ресурс вооружения и техники, рапортовали на ЦКП Войск ПВО о принятых мерах по предотвращению возможного нарушения воздушных границ. Лучшего подарка противнику представить было сложно.
Было ясно, что без использования возможностей вычислительной техники, составить надежные графики боевого дежурства РЛС невозможно. Хотелось не только привлечь мощности ЭВМ к разработке графика, но и получить возможность объективно его оценивать. Это было возможно только при построении графической картины поля на заданной высоте.
Такая программа была в РТВ ННА ГДР, называлась она «PARFUM». Ее и решили использовать. Офицерами отдела РТВ и РИЦ КП ПВО группы была проделана громадная и кропотливая работа. Во-первых осуществлена привязка на карте всех позиций РТВ (ГСВГ и ННА) на территории ГДР, а впоследствии и ПНР с максимальной точностью, зафиксирована географическая высота каждой позиции, учтена высота фактического электрического центра антенны каждой РЛС, во-вторых – по топографическим картам ГШ ВС СССР были занесены в память машины значения высот территории ГДР и ФРГ с минимальной дискретностью, около миллиона значений, чем обеспечили себе достаточную точность и достоверность расчетов. Это была колоссальная работа, поскольку в те годы ПК еще не существовали, а ЭВМ занимала целый этаж здания, информация вводилась с перфокарт, и хранилась на магнитных носителях. Большой нашей заслугой стало и то, что нам удалось убедить командование ПВО ННА ГДР в необходимости полного доверия и согласования параметров дежурного поля по расчетам ЭВМ. К тому времени у нас уже были надежные физические линии связи между нашими взаимодействующими подразделениями, отработанные схемы обмена информацией, позволяющими не дублировать работу наших РЛС на соседних позициях.
Время расчета одного варианта поля на ЭВМ составляло до 10 минут, таковы были технические возможности ЭВМ «Минск» и ВЦ группы войск. В результате, мы получали распечатку поля на любой заданной высоте, получали количественное значение перекрытий поля в любой его точке, т.е. надежность обнаружения цели, и главное, мы увидели изъяны, «дыры» нашего поля. Количество вариантов дежурного поля превысило несколько сотен. Поле на всей территорией или ее частью менялось скачком или волной в произвольное, согласованное время каждые 2-4 часа за сутки 6-8 раз. Порядок ввода вариантов носил случайный характер. Усиление дежурного поля стало только локальным. Необходимое дополнительное количество средств мог включить оперативный дежурный, используя имеющуюся графическую модель.
С вводом нового графика, на западе сразу же возросло количество разведывательных полетов для его вскрытия создания модели нового дежурного поля. Но полностью вскрыть график противнику было уже невозможно. Более того, он лишался возможности заранее планировать трассу пролета нарушителя, так как не знал параметров очередного графика. Исчезла «паника» на командных пунктах при появлении потенциального нарушителя воздушной границы или нарушителя режима полетов, всегда обеспечивались условия поддержания устойчивого поля, надежного сопровождения и проводки без привлечения дополнительных сил.
Обычно за 1-1,5 месяца до ввода нового годового графика, мы изготавливали документацию, делая выписки для каждого КП и ПУ ПВО Группы, для ВВС и ПВО ННА ГДР. Например, на ПУ РЛР это была картина расчетного радиолокационного поля каждой РЛС на высотах 100, 300, 500, 1000, 5000, 10000 м. и выписка на сутки из графика включения станций. На командном пункте ПВО объем информации был значительно больше. Полный комплект графика дежурств и зон видимости на КП ПВО ГСВГ составлял 5-6 толстых подшивок, но дежурный график и расчетная зона обнаружения теперь всегда находились на рабочем столе ОД и помогали ему в принятии решений.
Сколько ресурсов материальных, технических, и просто человеческих нервов нам удалось сохранить, сегодня это посчитать невозможно. Порядок этих величин измеряется миллионами рублей, десятками тысяч моточасов, тысячами тонн ГСМ и сохраненным здоровьем наших офицеров и солдат.
Следующим этапом была работа по повышению эффективности боевой работы на КП и ПУ всех уровней, оптимизации действий офицеров и дежурных расчетов командных пунктов.
Наши оперативные дежурные, в своем большинстве, офицеры войсковой ПВО прибывая в Группу войск не имели опыта несения боевого дежурства в реальной обстановке. А воздушная обстановка была предельно сложной, не имеющей аналогов в СССР. Припоминаю, что однажды к нам в войска впервые прибыла большая комиссия из Главного штаба Войск ПВО Страны. Радиотехнические части инспектировал Начальник РТВ Войск ПВО Страны генерал-лейтенант Береговой. На командном пункте, он усомнился в наших данных о сложности воздушной обстановки, приведя пример, что в районе Москвы (в то время самый сложный узел страны в отношении воздушной обстановки) может находиться до сотни воздушных целей одновременно. Я ему доложил, что у нас в поле видимости только одной РЛС может наблюдаться более 200 целей одновременно. Необходимо заметить, что возможности поготовленного оператора РЛС по одновременной обработке целей редко превышали 10-15 единиц.
На следующий день мы с ним были на боевой позиции, где на экране РЛС он воочию наблюдал картину воздушной обстановки над частью Европы. Целей действительно было значительно больше сотни. Фотографию экрана РЛС он забрал с собой в Москву и с тех пор более внимательно и относился к нашей работе с пониманием ее проблем. Нам удалось организовать постоянную подготовку наших оперативных дежурных РИЦ и КП на базе учебных курсов Войск ПВО Страны в г. Владимире. Учеба занимала месяц и почти все офицеры наших КП ее проходили, успешно применяя полученные знания на практике. Но вне квалифицированной подготовки оставалось звено офицеров рота-батальон. Отделом РТВ и офицерами РИЦ КП ПВО ГСВГ были разработаны типовые алгоритмы действий оперативного дежурного КП РТВ. Типовых ситуаций на КП было не так уж и много. Это действия по нарушителю госграницы, режима полетов, по самолету-разведчику, и т.п. Алгоритмы располагались на рабочем столе дежурного или в поле его видимости на планшетах и сводили принятие решения к простому выполнению запрограммированной последовательности элементарных задач «ДА-НЕТ» и выполнению конкретных действий. Теперь дежурный не только знал, как ему действовать в конкретной обстановке, на конкретном пункте управления, что делать в первую очередь, кому докладывать, по какой форме, но и то, сколько времени он должен затратить на ту или иную операцию или действие. Алгоритмы были утверждены соответствующими командирами, делая их юридическими документами. С одной стороны, это повышало ответственность дежурных, а с другой, защищало их от несправедливых упреков в ошибках, нерасторопности, медлительности и ошибочных действиях. Для нас же, самым важным был тот факт, что мы оптимизировали действия дежурного, уменьшили влияние человеческого фактора и существенно сократили время принятия решения и прохождения команд.
В эти годы было углублено взаимодействие с радиотехническими войсками ПВО и ВВС ННА ГДР, несущими боевое дежурство. Совместными усилиями были установлены линии связи между всеми соседними постами РТВ ПВО ГСВГ и ВВС и ПВО ННА ГДР. В войска были отправлены приказы и инструкции, регламентирующие совместную работу на КП всех уровней. В РЛР, на пункты управления на сутки прибывали боевые расчеты с взаимодействующего соседнего поста для организации передачи информации о воздушной обстановке и согласования принимаемых решений, повышения безопасности полетов авиации. Приходилось решать не только специфические профессиональные задачи, но и многие бытовые вопросы. Личный состав ННА ГДР не привык к нашей «славянской» кухне с ее борщами, супами и кашей, условиям сна и отдыха. Чаще всего эти вопросы успешно решались на местах, командирами подразделений и частей. Но бывало, что требовалось вмешательство офицеров штабов.
Для того, что бы не снизить уровень взаимодействия, решить на месте все проблемы, группа офицеров отделов РТВ ПВО ГСВГ и ВВС и ННА ПВО ГДР два раза в год проводили совместные инспекционные рабочие поездки по взаимодействующим постам, чаще всего вдоль первой линии постов. Поездку поочередно тщательно готовила каждая сторона. В течение 5-7 дней удавалось поработать на 8-10 парах взаимодействующих постов, присутствовать на боевой работе, побеседовать с расчетами КП, ПУ, РЛС, солдатами и офицерами, изучить обстановку. С немецкой стороны в поездку отправлялись подполковники Рютцель и Вальтер. От нашего штаба – обычно я. Полномочия наши были довольно большие, поэтому указания исполнялись немедленно. В ходе рабочей поездки все вопросы решались, проблемы снимались, все чувствовали свою ответственность за выполнение поставленных задач. Мне же было интересно посмотреть на армию ГДР в ее буднях, без «показухи», сопровождавшей официальные международные встречи союзников, применить увиденное в наших частях и подразделениях
В рабочих поездках, частых командировках, работе в войсках, проведении учений, проверке боевой готовности подразделений дежурных сил РТВ, ЗРВ и общевойсковых соединений, частей ИА мне пришлось побывать во многих гарнизонах. К концу моего пребывания в ГСВГ, я подсчитал, что был во всех гарнизонах войск нашей ПВО, – это более 150 городов, городков и поселков ГДР и множестве других. Во многих частях и подразделениях я бывал многократно. На карте ГДР маршруты моих поездок на машине и полеты на вертолетах легли сплошной сеткой. Германию я видел из окна служебного автомобиля, но никогда старался не упустить случая пройтись по городу, ознакомиться с достопримечательностями, историческими памятниками, побывать в музее, театре. Правда, последнее происходило не часто. Что и говорить, территорию ГДР в те годы я изучил лучше, чем Прибалтику и Россию.
Жизнь же ставила перед нами новые задачи. В Европе и ГДР в частности, стремительно возрастало количество легкомоторной авиации. На территории ГДР осуществляли полеты самолеты, вертолеты пограничной службы, сельхозавиация, планеры и дельтапланы спортивных обществ. Многие из них не были оборудованы системой опознавания «свой-чужой», не имели радиосвязи. В ГДР соответствующие службы сразу навели порядок на своей территории, регламентировав полеты ведомств и запретив полеты вблизи границ.
Небольшие нарушения воздушной госграницы ГДР со стороны ФРГ происходили всегда. Они редко были более 3-5 минут. Чаще всего эти происшествия происходили по причине потери ориентации пилотами пограничной охраны ФРГ, но бывали и случаи преднамеренного нарушения. Ведь спецслужбы ФРГ были уверены в своей безнаказанности. В то время пограничники ННА ГДР не имели права открывать огонь при нарушении воздушной границы, ответственность несли силы ПВО ГСВГ, которых, естественно, в приграничной полосе не было. Нарушения продолжались. Государственные органы ГДР заявляли протесты правительству ФРГ, которые фактически игнорировались, высказывались претензии и в наш адрес. Командующему ГСВГ генералу армии Ивановскому, пользующемуся большим авторитетом у руководства ГДР и в нашем Министерстве обороны, удавалось почти всегда «гасить» подобные конфликты. Помню, что когда в 1979 году впервые стал участвовать в подготовке материалов по подобному нарушению для доклада Главкома ГСВГ, то меня удивила последовавшая резолюция: «Нарушение не считать». Я понимал, что нарушение фактически было, но из-за невозможности его предотвратить или пресечь, появлялась эта формулировка, устраивающая в первую очередь наше военное и политическое руководство.
В 1980 году вдоль границы ГДР-ФРГ нарушения стали учащаться с нарастающей частотой. Если раньше их было несколько за год, то теперь за месяц их могло быть несколько. Претензии к войскам ПВО Группы со стороны ГДР стали носить более категорический характер, муссировалась мысль о передачи ответственности за ПВО армии ГДР.
Проанализировав статистику за предыдущие годы, я пришел к некоторым выводам. Время нарушения составляло от 2 мин до 25 мин. Углубление от границы – от сотен метром до 20км. Среднее время нарушения 8-10 мин. Высоты нарушения – редко выше 200м. Всегда в светлое время суток, в условиях хорошей видимости, преимущественно в летние месяцы. Границу нарушали летательные аппараты погранслужбы и легкомоторные самолеты ФРГ. В ФРГ уже тогда находилось более 2000 легких самолетов в личном пользовании. Уровень подготовки пилотов этих аппаратов был самый разный. Был вообще вопиющий случай, когда гражданин ФРГ на легкомоторном самолете пересек границу, произвел посадку в глубине территории, посадил пассажиров и безнаказанно покинул ГДР.
Что мы могли противопоставить? Как я уже упоминал, у нас теперь были расчетные зоны видимости средств воздушной разведки на высотах 200м, 100 м и даже 50м над всей протяженностью госграницы ГДР и ФРГ. Их анализ показал наличие многочисленных разрывов в поле и даже «коридоры» возможных нарушений. Наши подразделения находились порой на взаимном удалении до 50 км, что принципиально не позволяло создать сплошное радиолокационное поле. Особенно плохая обстановка была в полосе позиций Бенсдорф – Дардесгейм, Зальцведель – Гарделеген и горной гряды Тюрингский лес. Операторы РЛС могли в лучшем случае сделать 1-2 засечки по цели. В суммарных условиях почти сплошной засветки центральной части экрана РЛС помехами от местности, сложной воздушной обстановки, влияния человеческого фактора устойчивая проводка низколетящих целей - почти невыполнимая задача. При этом, реальный срок прохождения информации о нарушителе до КП ПВО Группы, а следовательно до уровня принятия решения на пресечение был 10-12 мин. За это время нарушитель либо покидал территорию, либо терялся в разрывах зоны обнаружения. Через 30-40 мин, а бывало и через 4 часа на КП ПВО приходила информация от погранвойск ГДР или от КП ПВО ВВС и ПВО ННА ГДР об имевшем место нарушении.
Не лучше дела обстояли с применением авиации. Аэродромы ИА находились в глубине территории страны и удаление до места нарушения редко было меньше 80-120 км ( это 6-10 мин полета), к этому времени нужно было прибавить время прохождения команды на взлет от КП ПВО до КП иап, время одевания пилотом высотного костюма, время занятия летчиком места в кабине самолета, подготовка самолета к взлету, взлет и боевой разворот. Суммарное время было всегда более 30 мин., при удачном стечении обстоятельств (летчик находился в кабине истребителя в высотном костюме, готов к взлету) – не менее 20 мин (это тактико-технический предел). Цель к этому времени находилась совсем в другом месте, ее поиск из кабины истребителя был нереален. Наведение с земли затруднялось из-за запаздывания информации.
Не могла помочь и армейская авиация. Хотя аэродромы дежурства боевых вертолетов были существенно ближе к госгранице, но скорость их полета была ниже. Получался тот же результат. Время вывода вертолета на цель никак не было не меньше 20 мин.
После неоднократных попыток исправить положение, во время очередного вызова Командующего ПВО генерал-лейтенанта Чеснокова Ю.Т. в Москву с предложениями и «идеей» передать приграничную полосу шириной 3-5 км воздушной границы погранвойскам ГДР с правом открытия огня, реакция Москвы была категоричной – об этом не может быть и речи.
Самое простое решение: развернуть дополнительное количество постов визуальной и радиолокационной разведки вдоль границы, создав сплошное поле обнаружения на малых высотах. На этом бы задача РТВ была бы выполнена. «В лоб» решить подобную задачу было невозможно из-за экономических и технических проблем. Расчеты показали что, развертывание одной РЛР на новой позиции со строительством объектов инфраструктуры обошлось бы в 1,5 миллиона марок ГДР. Однако командование Группы войск пошло на эти расходы выделив около 5 миллионов марок ГДР. После тщательных расчетов и выбор точек позиций, многочисленных рекогносцировок были заложены позиции трех новых РЛР. Особую гордость вызывало то, что строились эти позиции с учетом всех требований тактики ПВО и фортификации, выдерживались санитарные нормативы по защите от СВЧ-излучения, для солдат строились современные комплексные здания с спальными помещениями, столовыми, местами отдыха. Офицеры и их семьи получали комфортабельное жилье. В течение одного года позиции были выстроены. Войска ВВС и ПВО ННА ГДР тоже приняли решение о строительстве двух новых позиций в первой линии радиолокационных постов.
Для всех радиолокационных постов первой линии из центра начались поставки новых современных РЛС и систем АСУ. Но и это не решало проблему полностью. Нужно было искать принципиально новое решение.
Нарушения воздушной границы на малой высоте достаточно надежно и достоверно визуально фиксировали пограничники ГДР. Дальше события разворачивались следующим образом: солдат прибывал к ближайшей точке телефонной связи и сообщал данные на погранзаставу (время прохождения информации от 10 сек до 2 мин). Дежурный передавал эти данные по линии своих командных пунктов, и после доклада политическому руководству ГДР, данные поступали на КП ПВО и ВВС ННА ГДР и лишь тогда по линии взаимодействия на КП ПВО Группы войск. Действия же наших войск, в случае своевременного обнаружения этого нарушителя средствами радиолокационной разведки, позволяли лишь продолжать мероприятия по приведению дежурных сил ИА к перехвату цели.
В результате напряженной работы офицеров-энтузиастов штабов двух стран, СССР и ГДР, в короткий срок была создана совершенно новая модель пресечения нарушений воздушной границы ГДР, не имевшая аналогов в практике войск ПВО, полностью соответствовавшая тактическим и техническим возможностям группировки войск и сил того времени.
Было принято решение для пресечения нарушений использовать боевые вертолеты МИ-24 армейской авиации ГСВГ и ННА ГДР. Это давало возможность сберечь дорогостоящий ресурс ИА, снизить нагрузку на экипажи истребителей и дать реальную практику боевых действий пилотам армейской авиации. На позициях РЛР первой линии были оборудованы площадки для дежурства вертолетов и места отдыха экипажей. В светлое время суток с аэродрома базирования на позицию РЛР первой линии прибывал вертолет. Его экипаж постоянно находился на пункте управления роты и был всегда в курсе воздушной обстановки. Время взлета вертолета существенно меньше времени подготовки к полету истребителя, экипаж вертолета находится в 10-20 метрах от боевой машины. Расстояние до границы 3-15км. На дежурстве в РЛР находились одновременно почти два десятка МИ-24 армейской авиации Группы и ННА ГДР. О лучшем мечтать и не хотелось.
Информация о нарушителе была почти всегда в погранвойсках, но нужно было изменить каналы ее прохождения и приоритеты докладов. Между всеми пограничными заставами ГДР и ближайшими радиолокационными приграничными ротами ГСВГ или ННА ГДР первой линиии была установлена прямая телефонная связь.
Теперь предстояло преодолеть языковой барьер. Усилия были направлены на сокращение времени прохождения информации о нарушении. В этих условиях качество общения и взаимопонимания немцов-пограничников, офицеров и солдат, телефонистов, дикторов и операторов обеих стран становились важнейшим звеном в общей цепи. В СССР, в средних школах изучался иностранный язык. Часто это был немецкий, но качество его изучения было крайне низким. В школах ГДР положение с русским языком было не намного лучше. Речь о том, что на наших КП будет правильно понята самая простая немецкая фраза с информацией о нарушении, просто не шла. Не помогли разработанные нами фразы-шаблоны. Думаю, что мне «помогло» полное незнание немецкого языка. Иностранные языки всегда были для меня камнем преткновения и я попробовал представить, что было бы мне посильным в освоении немецкой фразы.
И мы нашли выход. Немецкие числительные от единицы до десяти знали почти все, кто учился в школе, остальные были в состоянии их выучить. На топографической карте, всю границу ГДР с ФРГ разбили на 10 участков, каждый протяженностью 80-110км и присвоили им номера от 1 до 10. Появилась возможность одной цифрой определить участок границы протяженностью примерно 100км. Каждый этот участок разбили еще на 10 более мелких. Таким образом, двумя цифрами с точностью до 10км обозначался каждый конкретный участок госграницы. Например, цифра 46 соответствовала докладу что в зоне ответственности 4-ого погранотряда, на 6-ом участке нарушена госграница. Эту работу проделали офицеры штаба погранвойск ГДР. Теперь точность определения координат цели для наведения вертолета была достаточная. Это было полдела.
О том, что произошло нарушение воздушной границы, нужен был особый сигнал. Неожиданно возникло серьезное осложнение. Необходимо было выбрать сигнал, который еще не использовался никаким ведомством или спецслужбой ни СССР, ни ГДР. Последствия применения несогласованного между странами такого сигнала могло вызвать непредсказуемые действия, как национальных вооруженных сил, так и органов госбезопасности, которым подчинялись погранвойска. По логике, выбор такого сигнала необходимо было бы поручить Генеральным штабам наших стран. Кроме того, нам хотелось, чтобы это было простое, интернациональное слово, исключающее слуховую ошибку и напоминающее о летательном аппарате, с возможностью его передачи по открытым каналам связи. Разрабатывая совместные боевые документы, на совещании, посвященному такому, казалось простому вопросу, мы уже поняли, что получение такого сигнала может затянуться на долгие месяцы. И скорее всего нам предложат какую-нибудь бессмыслицу, типа, «Мягкий кирпич». И я предложил коллегам, офицерам штаба ВВС и ПВО ННА просто придумать такой сигнал, назвав его в документах, временным (я знал, что нет ничего более постоянного, чем временное). Но по тому, как вытянулись лица законопослушных и педантичных немцев, понял, что вопрос застопорился окончательно. «Бери ответственность на себя»,- предложили они мне. Не долго думая, я предложил слово «МОТОР». Лица коллег посветлели. «Принимаем!» Только немцы произносили его с ударением на первом слоге. Таким образом, полная информация о нарушении передавалась сочетанием слова «МОТОР» и двух цифр на немецком языке. Идея оказалась очень удачной. Я думаю, что десятки тысяч солдат и офицеров служившие в войсках ПВО и авиации ГВСГ знают и помнят этот сигнал до сегодняшнего дня. Позднее таким же образом появился учебный сигнал «ДИЗЕЛЬ» - обозначавший начало тренировки по условному нарушителю. Его передавал немецкий солдат-пограничник, вскрывший в определенное время конверт в ходе патрулирования своего участка границы.
Разрабатывалась новая схема докладов. Обнаружив нарушителя воздушной границы солдат-пограничник докладывал своему дежурному по заставе о нарушении по форме: специальный сигнал, о котором я говорил выше, тип летательного аппарата, направление полета другие данные. Теперь, услышав специальный сигнал, дежурный тут же передавал его в радиотехническое подразделение, где нес боевое дежурство МИ-24. На первом этапе на вышестоящие КП всех уровней шел только короткий сигнал в одно слово и две цифры. Никто не имел права требовать подробностей. И лишь на втором этапе производились уточнения, предавались данные о высоте полета, направлении, типе летательного аппарата, позволялось задавать уточняющие вопросы.
Сопротивление взаимодействующих ведомств введению новой схемы оповещения было колоссальным. Чего только стоило получить немецкие карты с дислокацией погранпостов. Держать вертолеты вне аэродрома, авиаторам казалось кощунственным. Пограничники настаивали на сохранении преимущества своих направлений докладов. Начальники на КП ПВО требовали немедленного подробного доклада с деталями о нарушении для исключения ложных подъемов авиации.
Но спустя небольшое время произошли поистине революционные изменения. Вертолеты стали взлетать на пресечение нарушений, и уже через 5-7 минут были в точке нарушения. Ведь теперь экипаж вертолета не терял драгоценных минут в ожидании приказа с КП ПВО Группы войск, а фактически знал, что ему нужно делать, услышав на пункте управления сигнал «МОТОР» на своем участке ответственности. Команду «В воздух» экипаж уже получал в вертолете полностью готовом к взлету, ему уже не были нужны команды наведения с земли, он самостоятельно выходил не цель.
Наступило время эффективных перехватов нарушителей воздушной границы ГДР. Позднее, отработав тактику перехватов, экипажи вертолетов с азартом, не дожидаясь вышестоящих команд, только по сигналу «Мотор», нарушая регламент, ради успешного выполнения реальной боевой задачи, самостоятельно поднимали машины в воздух. Время на пресечение нарушения реально сократилось до минимальных величин. Новизна, парадокс и некий авантюризм ситуации заключалась в том, что фактически команду на выполнение активных действий экипажу боевого вертолета отдавал пограничник ННА и оператор РЛС, обнаружившие цель. Была отработана тактика перехвата нарушителя парой вертолетов: одна машина отсекала нарушителя от границы, вторая принуждала к посадке вплоть до открытия огня на поражение. Перехваты и посадки нарушителей стали регулярными, общее количество нарушений стремительно сокращалось.
Случайные нарушители, «заблудившиеся» в воздушном пространстве, незамедлительно выполняли команды экипажей. Были нарушители, которые прекращали попытки уйти от преследования только после угрозы столкновения с землей, под воздействием потока воздуха от лопастей вертолета или открытия предупредительного огня. Были и такие, по кому открывался огонь на поражение, были и асы, которые уходили от преследования, маневрируя в нескольких метрах от земли, активно используя рельеф местности и даже осуществляя полет под проводами линии электропередач.
А время непрерывно ставило новые задачи. Одновременно предстояло освоение и введение в эксплуатацию системы опознавания «Пароль», укомплектование войск и постановка на боевое дежурство новых образцов РЛС и элементов системы АСУ «Маневр». Совершенствовалась боевая подготовка войск – стал обычным вывод частей и подразделений РТВ на учениях в незнакомые районы. На территории ГДР была организована сеть мобильных ложных позиций радиолокационных рот, развертываемых по единому замыслу. И многое, многое другое, о чем еще предстоит вспомнить и написать мне, моим боевым товарищам. Известно, что история развивается по спирали. Может на очередном ее витке, кому-нибудь и будут интересны наши воспоминания и опыт.
Я же в августе 1984г убыл для прохождения службы туда, откуда пять лет назад прибыл в ГСВГ – в управление ПВО КПрибВО. На горизонте уже вставала заря горбачевских «перестроек» и «ускорений», путча и ГКЧП, поспешная капитуляция наших войск в Прибалтике и развал СССР, растаскивание Вооруженных Сил по национальным квартирам. Но это уже совсем другие истории, в которых мне тоже, вольно или невольно, пришлось участвовать.
как это делается сейчас на авиабазах командований ВВС и ПВО
. 
