Трудным было совещание для подписания акта о приемке самолета А-50 (Советский "Авакс") под грифом "Шмель".
Транспортный самолет на базе ИЛ-76 с огромной сплюснутой тарелкой (локатором) сверху над фюзеляжем имел задачу для войск ПВО – обнаруживать на удалении от места самолета на 400–600 км воздушные цели с девяти рабочих мест, расположенных в фюзеляже. Автоматизированно наводить истребители ПВО на эти цели, там, где нет наземного радиолокационного поля. (Имеется в виду Северный Ледовитый океан, откуда, по прогнозам, ожидался налет стратегической авиации – носителей крылатых ракет.)
На совещание прибыли И.С. Силаев – министр авиапромышленности, П.С. Плешаков – МРП (Министерство радиопромышленности), Первышин – министр средств связи. Председателем Госкомиссии был главный маршал авиации П.С. Кутахов. Заместителем председателя – Ваш покорный слуга.
У развешанных многочисленных плакатов и диаграмм – докладчик генерал Аюпов Абрек Идрисович, начальник управления ГНИИ ВВС – обрисовал положительную картину проведенных испытаний и в заключение порекомендовал подписать акт о приемке самолета и запуске его в серийное производство. При этом заметил, что имеют место маленькие недоработки, которые можно устранить в строю.
Здесь необходимо отметить, что опытный самолет А-50 уже полгода эксплуатировался на Кольском полуострове при обслуживании его сотнями различных специалистов, кроме нашего экипажа ПВО, но необходимых результатов после многочисленных подъемов в воздух не показал. Было очень много отказов по линии автоматизации и средств связи.
Об этом ранее я докладывал с анализом цифр председателю Госкомиссии Кутахову П.С. Председательствующий на совещании после основного доклада главный конструктор самолета – директор Таганрогского авиазавода разрешил задавать вопросы докладчику. Рядом сидящий со мной председатель Госкомиссии толкает меня локтем в бок и шепчет: "Иди, докладывай правду".
Выхожу к схемам с подготовленным анализом недостатков, объявляю, что я лично трижды был на месте. И только начал давать точную информацию о состоянии самолета, как министры все как один начали меня перебивать, выражать недовольство, а И.С. Силаев с укором: "Вы, Николай Иванович, не понимаете важность политического момента и т.д., что министр обороны товарищ Устинов Д.Ф. приказал принять А-50 и запустить в серию".
Тогда я заявил: "Акт о приемке подписывать не буду, доложу Главкому, маршалу Колдунову. А Вам, товарищи министры и члены комиссии, предлагаю на месте убедиться, в каком состоянии находится техника. Сейчас, если согласны, даю команду запланировать Ту-134, на котором приглашаю полететь в Североморск-1. Там поднимаю в воздух эскадрилью истребителей ИА-50. На борту комплекса А-50 у рабочих мест лично убедитесь, какими возможностями обладает техника, которую вы рекомендуете принять. Я уверен, что после этого полета свое мнение измените".
Последовала команда – перерыв 15 минут. После перерыва ни один из министров на совещании не появился, а председатель комиссии пожал крепко мне руку и сказал: "Продолжайте работать в том же направлении".
Получаю доклады, что срочно заменили бригады доработчиков более квалифицированными инженерами. Только через семь месяцев после этого совещания комплекс А-50 был доведен до нормы и принят на вооружение войск ПВО.
Ускоренным темпом комплексы А-50 начали поступать в авиационную авиаэскадрилью (которая впоследствии переросла в полк). Встал уже внутренний вопрос: "Кто же будет управлять этими стратегическими средствами?" По моим соображениям, А-50 необходимо было завязать на АСУ по меньшей мере командующими ПВО, однако при ежедневных совещаниях у первого заместителя Главкома под давлением представителя МРП, не помню его фамилии (мы его звали Фантомас), появляется решение – комплекс А-50 завязать на АСУ командиров авиаполков.
Я был категорически против такого решения и отказался его подписывать, т.к. считал, что командир авиаполка не должен отвечать за любые промахи или неполадки при боевом управлении за зоной действий АСУ. Однако это решение состоялось.