Экономические проекты
25 февраля 1813 года министр внутренних дел Франции представил законодательному собранию страны масштабный экономический отчет о состоянии дел в стране. «Ни в один период нашей истории богатство и процветание не получало еще столь широкого распространения во всех классах нашего общества», — констатировал он. Министр сравнивал современное ему состояние французской экономики с дореволюционной эпохой. За это время, несмотря на войны, население Франции (имеются в виду старые департаменты, без присоединенных территорий) увеличилось почти на три миллиона человек, то есть на 12 %.
До Наполеона сельскохозяйственная Франция не обеспечивала себя главнейшими продуктами питания и импортировала продовольствие. После Наполеона она превратилась в экспортера зерна. Раньше Франция закупала растительное масло, теперь она его продавала. Абсолютно аналогичная ситуация была и со сливочным маслом.
Раньше Франция ввозила табак, теперь она возделывала его сама.
Экспорт вина вырос с 41 до 47 гектолитров, а крепких напитков — с 13 до 30 миллионов литров. Вдвое выросло и внутреннее потребление вина, его начали пить даже те, кто раньше не мог себе этого позволить.
Страна покрылась сетью дорог и каналов. Повышение транспортной досягаемости позволило освоить лесные угодья, которые раньше оставались неосвоенными. В результате необходимость в импорте древесины упала в четыре раза.
До Наполеона Франция ввозила шелковую пряжу, а своего производства практически не имела. При Наполеоне было налажено выращивание шелковичных червей, что сократило импорт в 2,5 раза и увеличило собственное производство шелка в 11 раз.
Возросло не только количество крупного рогатого скота, но и средняя продолжительность его жизни: не только людям, но и коровам при Наполеоне жилось лучше, чем при короле!.. При Людовике экспорт в сфере животноводства практически равнялся импорту. При Наполеоне экспорт мяса втрое превысил импорт.
Количество производимой стали выросло в два раза. Угля — в пять раз. Французские инженеры сумели перевести кузнечное и плавильное производство с древесного угля на каменный.
В полтора раза выросла выручка от мелких мануфактур и скобяного производства.
Прибыль от производства шелкоткацкой промышленности втрое превышала стоимость ввозимого сырья. Количество ткацких станков в одном только Лионе выросло с 5500 (в 1800 году) до 11 500 (в 1812 году). Экспорт французского сукна вырос почти вдвое.
«Рост благосостояния населения, — отмечали французские экономисты того времени, — сильно повлиял на уровень внутреннего потребления, главным образом, тонких шерстяных тканей. Число станков и рабочих, занятых в суконном, трикотажном производстве и производстве иных шерстяных тканей более чем удвоилось после 1800 года. Мы освоили производство кашемира».
Стремясь повысить свою независимость от импорта, наполеоновское правительство периодически объявляло конкурсы среди изобретателей. Так, например, премия в один миллион франков была назначена тому, кто сможет сконструировать прядильную машину, которая могла бы работать со льном, — чтобы снизить зависимость от иностранного хлопка. Кстати, конкурсы были международными, поскольку Наполеон понимал: наука интернациональна. И даже во время войны он награждал за выдающиеся достижения «вражеских» ученых и изобретателей — англичанина Дави, пруссака Германа…
Продолжу ранее начатую цитату: «Много говорилось о том, что ткацкое и даже прядильное производство всегда будут более совершенны за границей. Мы отказались от заграничных тканей. Этот запрет не мог не внушить нам беспокойства, но уже вскоре множество наших станков принялись производить шелковые ткани такого качества, какого никогда не могли достичь наши зарубежные конкуренты. Однако они все еще продолжали поставлять нам пряжу, из которой мы производили наши ткани. Было вынесено новое постановление о запрете. С тех пор мы полностью избавились от нужды в какой-либо помощи заграницы для какого-либо этапа хлопчатобумажного производства, и не только не закупаем мануфактурную продукцию такого рода, но сами поставляем ее за границу».
Помните, какая проблема с сахаром возникла во всей Европе после ввода Наполеоном континентальной блокады? Люди вместо сахара стали, как встарь, использовать мед, и это им очень не нравилось. Не любят люди возвращаться в прошлое, отказываться от привычных удобств, будь то сахар, кофе или нарядные яркие ткани.
Сахар в то время делали из тростника, который рос только в тропиках и доставлялся англичанами. Когда сахара не стало, Наполеон через Парижскую академию наук объявил, как водится, конкурс, и химики предложили решение — свекла! Попробовали добыть сахар из свеклы. Получилось. И к 1813 году во Франции открылось 334 свекольно-сахарных завода, которые выдавали на гора 7 миллионов фунтов сахара!
Сегодня вся Европа ест свекольный сахар. А ведь свержение Наполеона чуть не убило свекольно-сахарную промышленность Старого Света!
Добавлено спустя 4 минуты 28 секунд:
Братья Гонены из Лиона придумали способ, как обойтись без привозного товара, и начали делать краску из собственного растительного сырья. При этом не только были задействованы новые посевные площади, но из остатков красильного производства наловчились получать удобрение.
Французским химикам удалось также наладить производство соды из соли. В результате, несмотря на блокаду, цена соды не выросла, а упала на две трети. А прежде французские деньги за соду оседали в карманах Англии.
До Наполеона, при Людовиках, торговый баланс Франции был примерно нулевым — сколько Франция покупала, столько и продавала. В 1812 году экспорт французских товаров превышал импорт аж на 126 миллионов франков!
«Именно этому мы обязаны наличием лучшей монетарной системы в Европе и отсутствию бумажных денег. Такое положение позволяет нам… тратить ежегодно от 120 до 130 миллионов на общественные работы». (все цитаты из эконом. отчета)
Добавлено спустя 19 минут 22 секунды:
Инфраструктурные проекты
Порты:
В Шербуре вырубили в скале порт, который теперь мог принимать высокобортные суда.
В Антверпене, где морского порта вообще не было, его построили с нуля, причем немаленький — аж на 42 линейных корабля.
Был построен современный порт в Диппу.
В порту Гавра возвели шлюз, и теперь Гавр мог принимать океанские фрегаты.
Были перестроены порты в Марселе и Дюнкерке, а также восстановлено судоходство в Шликенском шлюзе, совершенно заброшенном при королях.
Дороги:
— из Парижа до Милана через Альпы;
— из Парижа в Турин;
— из Испании в Италию.
Стоимость только этих трех дорог составила более 30 миллионов франков. А ведь кроме них были протянуты дороги:
— Лион — Генуя (3 500 000 франков проектной стоимости);
— из Сезанна в Фенестрель через горный перевал Сестриер (1 800 000 франков);
— из Ниццы в Геную (15 500 000 франков);
— Марсель — Рим (9 000 000 франков);
— Савано — Алессандрия (4 000 000 франков);
— Бордо — Байонна (8 000 000 франков).
Порт-Мориса в Чеву, из Генуи в Италию, из Генуи в Плезанс, из Специи в Парму (13 000 000 франков). Из Антверпена в Амстердам (6 300 000 франков). Из Везеля в Гамбург (9 800 000 франков). Из Парижа в Германию (5 000 000 франков).
Общие затраты (1800-1813) -219 000 000 франков.
Мосты(только крупные):
в Версее и Тортоне, на Сессии и Скриви, на Луаре и Соне, в Париже, Лионе, Марселе, Бордо, Руане, Роане, снова на Луаре.
Каналы (для грузоперевозок - аналог жд):
Канал Соммы — за 5 000 000 франков.
Канал из Монса в Конде за ту же сумму…
В 15 000 000 обошлась французской казне система шлюзов на Сене и Марне.
На канал Наполеона (между Рейном и Роной) было выделено 17 000 000 франков.
На Бургундский канал (соединяющий Сену с Луарой) казна кинула 24 000 000 франков.
Рамский канал, позволявший судам не огибать полуостров Бретань, «попросил» 8 000 000 франков.
Каналы на Блаве — 3 000 000 франков.
Канал из Нанта в Брест — 28 000 000 франков.
Канал из Нёрта в ла Рошель — 9 000 000 франков.
Арльский канал — 8 500 000 франков.
Канал в долине Шера — 6 000 000 франков
Мелиорация и строительство дамб, защищающих от наводнений - 120 000 000 франков!
Общественные проекты
Каналы для устранение дефицита воды в Париже - 40 000 000 франков
более 50 домов призрения для бедных и сирот.
Архитектурные проекты (они всем известны, поэтому я их не упоминаю.